Поиск по творчеству и критике
Cлово "QUARTERLY"
Входимость: 2. Размер: 78кб.
Входимость: 2. Размер: 141кб.
Входимость: 1. Размер: 83кб.
Входимость: 1. Размер: 145кб.
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 78кб.
Часть текста: День разъяснился, и мы въехали в СПб. благополучно. Этот год я въезжаю в город без обычного грустно-тревожного чувства. После сна пустился искать С. Неудача. Был у брата, видел всех и там ужинал. Пятница. Мильон визитов, к ближайшим. У Сенковских, Ахматовой, Гаевского, Некрасова (Некр<асова> я застал в очень плохом положении). Обед у Панаева с Лонгин<овым>, Масловым, Брянскими, Ап. Майковым и московским литератором Писемским, оказавшимся сходным с своими сочинениями. Получены деньги. Оттуда к Сатиру, после одного тщетного похождения. Оттуда к брату, где ужинал. Суббота. Поездка в полк. Своев, Дрентельн, Проск<уряков>, Саван, Смирнов. Все здоровы, все в порядке. У Жуковских был и застал Н<адежду> Д<митриевну>. У Никанора Петровича. Странный обед у его брата. Послеобеденные визиты в Гессен Дармштадт и к Ольге. Известие о Лизе. Вечер у брата. Говорил с канальей Старчевским. Воскрес<енье>. Утром на выставке с Каменским и Сатиром. Выставка плоха. Завтрак в Rocher de Cancale. Вдвоем с Сатиром, похождения. У Мины Антоновны, в Арестантской, в Эльдорадо. Надя и Эсмеральда. Большой обед у брата, пили мое здоровье. Вечер у Юрия Толстого и потом к Лизавете Николаевне. Расстройство желудка - и не мудрено! Понедельн<ик>. Пешеходное путешествие к Невзорову, Кильдюшевской, к Наташе и Саше. Обед у Каменского. Бесплодное путешествие в Эльдорадо. Вторник. Приезд матушки. В коляске к Гаевскому, с ним к Краевскому, оттуда к Некрасову, которому лучше. Оттуда к своим, оттуда к Жуковским. Обед дома,-- и сон после обеда, теперь сделавшийся редкостью. Вечер у Своева, где Танечка меня совсем сокрушила. Потом к Маевскому, где, кроме дам, были И. И. и Сократ....
Входимость: 2. Размер: 141кб.
Часть текста: что в весьма не отдаленное от нас, время "Медный всадник" казался странною фантазиею, "Каменный гость" - вялым заимствованьем и "Борис Годунов" - смелою, но не совсем удачною попыткою драмы из русской жизни! Седьмая песнь "Евгения Онегина" подверглась разбору, какому нынче никто не подвергнет шуточной поэмы, темного произведения, писанного темным человеком, задорной книги с претензиею на гениальность ее автора! Переносясь мыслью в отдаленные годы нашего детства, совпадавшие с годами лучшей деятельности Пушкина, мы находим себя в необходимости сказать, что великая часть читателей делила заблуждения критиков, врагов Пушкина. Мы помним дилетантов старого времени, входивших в гостиную с книжкой "Современника" или "Библиотеки для чтения" и говоривших: "Исписывается бедный Александр Сергеевич; не даются больше стихи Пушкину!" Память наша ясно представляет нам толстого господина, сидящего в кругу дам и мужчин, за круглым столом, и читающего комическим голосом "Песни западных славян". Слушатели внимают с выражением некоторой грусти на лицах и все-таки смеются таким странным стихам, стихам, так похожим на простонародную прозу! Надо прибавить одно только: питатель, вполне разделяя заблуждение ценителей по поводу упадка поэзии в Пушкине, награждал себя тем, что вполне восхищался его прозою. Успех "Капитанской дочки" превосходит всякое описание, и мы опять помним толстого господина, с наслаждением читающего это произведение в том самом кругу слушателей, который не находил ничего хорошего в монологах "Дон-Жуана" или в "Видении короля", посреди храма, с боя взятого турками! Дело в том, что масса нашей публики не всегда понимала Пушкина, но любила его всегда, и размолвки ее с музой Пушкина были недоразумением, но не ссорою. Так ребенок-мужчина, полюбивший ...
Входимость: 1. Размер: 83кб.
Часть текста: после чтенiя хорошей книги, безъ заботъ въ голове, съ отрадной тишиною въ сердце, вдругъ перенестись, по воле обманчиваго Морфея, или просто сна, такъ фантастически очертаннаго Флаксманомъ въ его рисункахъ къ "Илiаде",-- вдругъ перенестись, говорю я, къ самой горестной и тревожной поре нашей жизни, къ поре, которую обманщики поэты вечно зовутъ золотой порою,-- именно къ поре нашего школьнаго воспитанiя? Сонъ любитъ играть съ гордымъ человекомъ подобныя шалости, и не одинъ почтенный старикъ, давно уже нажившiя себе внуковъ, имеетъ привычку, хотя разъ въ месяцъ, видеть себя мальчикомъ, на скамье какого нибудь пансiона девяти-десятыхъ годовъ, и хорошо еще, если видеть себя сидящимъ, а не лежащимъ на этой скамье! И что замечательно, и что показываетъ несомненное коварство въ макомъ увенчанномъ Морфее - это то, что человекъ, переносясь, по воле сна, на школьную скамью своего детства, никогда не видитъ отрадныхъ событiй своей ученической жизни! Ему не грезятся игры веселыхъ товарищей, классные трiумфы и раздача наградъ, минута выпуска, утро веселыхъ шалостей, или...
Входимость: 1. Размер: 145кб.
Часть текста: над страницами "Писем об Испании". Чтоб основательно говорить о сочинении, которое, по нашему мнению, должно остаться в русской литературе, мы сочли нужным перечитать нескольких иностранных писателей, путешествовавших по Испании в наше время. Для яснейшего уразумения фактов и народных черт, на лету подмеченных русским туристом во время его недолгих странствований, следовало снова перечитать заметки людей, часть своей жизни проведших на Пиренейском полуострове. После того до нас дошло известие о том, что русские "Письма об Испании" обратили на себя внимание германских журналов, 1 переведены по, частям и встретили за границей живое одобрение. Нам захотелось просмотреть эти переводы и отзывы, проверить свои собственные впечатления по впечатлениям ценителей, от нас отдаленных, скорее пристрастных во вред, нежели в пользу русской словесности. И наконец, чем долее мы медлили с разбором нашим, тем более хотелось нам вместить в нем сведений по поводу страны, описанной нашим русским путешественником, "этой, так мало знаемой страны, которая до сих пор продолжает представлять одну из печальнейших политических задач нашего времени". {Предисловие к "Письмам об Испании".} Много было говорено про упадок Греции и Италии, но что значит упадок сейчас упомянутых стран перед тем упадком, в каком находится несчастная родина дона Родрига 2 и Кортеса, 3 Кальдерона и Сервантеса, Веласкеса и Мурильо? Между Грециею древних, блистательных времен и Грециею новою - общего одно лишь название страны; житель новейших Афин отделен тысячелетиями от времени Перикла, он может гордиться древним величием своей родины, а не скорбеть о нем всею душою своею. Что касается до упадка Италии, столько раз оплаканного и в великолепных стихах, и в плохой прозе, упадок этот не так печален, как о...
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Часть текста: еще слышался шумъ живого разговора и шелестъ маленькихъ ножекъ. Я пересиделъ свой часъ, и мне спать уже не хотелось; на душе было сладко и грустно, съ костей свалилось долой пять или шесть летъ, и мне снова было девятнадцать летъ отъ роду. -- Это что за задумчивость? Спросила хозяйка, поправляя огонь и усаживаясь по-ближе. -- Я думаю объ исторiи, которую разсказалъ вашъ берлинскiй прiятель. -- Мне некогда было ее слушать. Коли хороша, такъ сочините изъ нея романъ. -- Боже меня сохрани! есть сюжеты, къ которымъ стыдно подойти съ вымысломъ, исторiи, которыя исчезаютъ отъ самой невинной амплификацiи. Недавно мы съ вами замечали, что исторiя Маши Леско моглабъ быть развита более,-- мы ошибались: въ этой сухости и сжатости подробностей таятся драмы, кроется истина, передъ которою ничто лучшiе эффекты блестящихъ романовъ. Исторiя, которую я слышалъ сегодня, на столько выше романа, насколько каждая женщина лучше своего портрета. Ея место не на печатныхъ листахъ, а въ дружескомъ, искреннемъ разговоре. -- Разсказывайте же, мне спать еще рано. -- А мне ужь поздно. Слыхали вы про Шарлотту Ш--цъ? -- Немецкую писательницу, которая давно когда-то жила въ Берлине?... и была въ Петербурге?... Хорошенькая? -- Богъ знаетъ! все называли ее красавицей. Я слыхалъ только, что она была очень бела и что у ней были большiе черные глаза. Она умерла 28 летъ отъ роду, въ 1834 году, 29 декабря новаго стиля. -- У васъ дрожитъ голосъ и интонацiя очень восторженная.... -- Зачемъ скрывать добрыя побужденiя! Повторяю вамъ: я не зналъ и не могъ знать этой женщины. Все дело происходило въ Германiи, въ Петербурге же она...