Поиск по творчеству и критике
Cлово "VOIR"
Входимость: 1. Размер: 80кб.
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 80кб.
Часть текста: дендизма, съ некотораго времени овладевшаго некоторыми россiйскими литераторами,-- дендизма бельлетристическаго, который разомъ, вдругъ, повелъ правильную атаку на ряды русскихъ читателей. Впрочемъ, до читателей мне очень мало заботы: можетъ быть, имъ того и хочется; но за что же мне, скромному иногородному подписчику, встающему въ девять часовъ и обедающему въ три, суждено перечитыватъ повести, въ которыхъ идетъ дело о львахъ, о княгине Б***, о фешелебльныхъ прогулкахъ по Невскому проспекту и живомъ, остроумномъ, ослепительномъ салонномъ разговоре? Не за то ли, что по поводу какой-то повести Теккерея, я выразилъ некоторое уваженiе къ британскому, действительно эффектному, лондонскому дендизму? но за то я сказалъ же несколько колкихъ словъ по поводу леди Блессингтонъ и леди Бульверъ? Но въ то же время я не похвалилъ дендизма петербургскаго, не изъявлялъ ни малейшаго желанiя, чтобъ у насъ явились свои Блессингтонъ и другiя леди-писательницы. Дендизмъ объявляетъ мне решительную войну "идетъ прямо на насъ несколькими колоннами съ читателями. Впереди, какъ застрельщики, мелькаютъ меткiя французскiя фразы,-- потомъ двигаются легкiе резервы въ виде известныхъ описанiй кушетокъ, созданныхъ фантазiею Гамбса, бальныхъ воздушныхъ нарядовъ, даже ресторацiй, въ которыхъ обедаетъ блестящая молодежь! A я такъ не люблю молодежи, часто обедающей въ ресторацiяхъ! Но еще не все: описанiя становятся длиннее и начинаютъ поражать своею утонченною светскостью: въ одномъ месте "занавесъ опустился въ третiй разъ надъ...
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Часть текста: тому назадъ, летомъ, въ городе Париже, при одномъ названiи котораго сливается такъ много значительнаго для каждаго русскаго сердца,-- мой дорожный чемоданчикъ, вероятно заражонный тлетворнымъ воздухомъ современной Францiи, изъявилъ совершенное нежеланiе продолжать свою прежнюю, ревностную службу. Онъ растрескался, пересталъ запираться,-- и еслибъ не вмешалось посредничество искуснаго немца, въ порывахъ ежедневнаго вдохновенiя создающаго сапоги и иныя кожевенныя изделiя, то, безъ сомненiя, чемоданъ достигнулъ бы своей цели - остаться навекъ въ любезномъ Вавилоне девятнадцатаго столетiя. Немецъ, про котораго я теперь разсказываю, оказался милейшимъ изъ смертныхъ и даже несколько землякомъ: онъ одно время торговалъ въ Петербурге, но бежалъ изъ него съ ожесточенiемъ. На вопросъ мой, чемъ провинилась передъ нимъ наша северная столица, сапожникъ сперва не давалъ ответовъ, и только впоследствiи, убедясь, что я человекъ безъ предразсудковъ, сделалъ выразительную гримасу и разразился такимъ изреченiемъ: "Och, cher monsieur - вашъ Петербургъ - Петербургъ, ach, mein Herr,-- Петербургъ - это городъ богатыхъ нищихъ ! (c'est, foyez-fous,-- c'est une fille te riches mentianls!) Городъ богатыхъ нищихъ или, правильнее, нищихъ богачей! Да, проницательнейшiй изъ сапожниковъ, Лабрюйеръ съ шиломъ въ правой руке, ты сказалъ великую, правдивую апофегму! Вотъ три года, какъ я уже не видалъ светлаго твоего лица, а, между темъ, въ эти три года не прошло одной недели безъ того, чтобъ я не припоминалъ тебя и твое изреченiе. Городъ нищихъ богачей - правда, и тысячу разъ правда! Я не имею въ виду,...
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Часть текста: и слушателями. Долой робость, прочь неуверенность въ своихъ силахъ и въ своемъ значенiи - после ряда баталiй, фельетонъ остался победителемъ и знамя его высоко развевается надъ головами ратоборцевъ. "У меня, вместо имени, одна тень", говорилъ Юнiусъ, котораго Джонсовъ и Байронъ называли хорошимъ ненавистникомъ, а good hater! У меня, вместо имени, одна тень, и горе тому, кто вознамерится сражаться съ тенью! О, собратiя-фельетонисты! Наши противники, надевъ свое полное оружiе, кинулись на сраженiе съ тенью, замахнулись изо всехъ силъ, разбежались, направили ударъ и сами упали кубаремъ... отъ силы своего же удара! И оружiе ихъ лежитъ на полу, и сами они, красные и огорченные, простерты водъ вашей пятою. Съ фельетономъ не ратоборствуютъ, ибо имя его есть тень, какъ имя Юнiуса, имевшаго въ своей жизни одно великое наслажденiе: онъ целые годы бесилъ своихъ соотечественниковъ, не теряя терпенiя и оставаясь неуязвимымъ. Что же делать вамъ, храбрые и верные собратiя-фельетонисты, со всей этой побежденною армiею поэтовъ и критиковъ, журналистовъ и сотрудниковъ, мудрецовъ и фанатиковъ искусства? Неужели мы опять начнемъ ихъ дразнить шутками, колоть эпиграммами, добивать въ конецъ меткимъ словомъ, долго памятнымъ эпитетомъ, шутливымъ приветствiемъ, ...