Поиск по творчеству и критике
Cлово "SCANDAL"
Входимость: 1. Размер: 71кб.
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 71кб.
Часть текста: мыслей, делиться тобой съ друзьями и недругами, приветствовать твой успехъ, твое появленiе въ чужихъ головахъ и подъ чужими перьями, радостно кивать тебе головою, и ждать, пока ты снова покажешься, снова затронешь кого нибудь, снова возбудишь шумъ и возгласы, снова наградишь того или другого педанта щелчкомъ по носу и опять бросишься гулять по свету, вечно невинная, приветная, ласковая, непомнящая зла и готовая разливать вокругъ себя довольство, улыбки, шутку и доброжелательство. Вотъ она вспыхиваетъ - эта мысль - ярко озаряетъ собою тотъ или другой уголокъ литературнаго пандемонiума, какъ блудящiй огонекъ въ третьемъ акте "Роберта", носится туда и сюда, по временамъ озаряя какое нибудь "чудище", угрюмо сидящее въ своемъ уголку, подобно некоей кикиморе, пугалищу древнихъ славянъ! Кикимора сердится, досадуетъ на огонекъ, обличающiй его нескладныя стати, но огонекъ все летаетъ и летаетъ, не жжетъ никого, почти не светитъ, а между темъ делаетъ свое дело, и вокругъ него начинаютъ порхать другiе огоньки, и оркестръ играетъ, сперва довольно свирепо, потомъ все тише и тише, и зрители знаютъ, что скоро начнется балетъ, и на сцену явятся хорошенькiя донны въ белыхъ платьицахъ, и что музыка сделается еще веселее, еще увлекательнее. Не то же ли съ мыслью шутливою и самостоятельною, когда она влетитъ въ обитель, передъ темъ ...
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Часть текста: с изображением ярости Буйновидова и прочих целебных для сердца предметов IV. Музыкальный фельетонъ No 1-й: о разныхъ концертистахъ и о пьянисте Шнапсiусе, съ изображенiемъ ярости Буйновидова и прочихъ целебныхъ для сердца предметовъ. Я очень люблю музыку и вместе съ темъ ненавижу музыку. Нетъ ничего восхитительнее хорошей музыки и ничего отвратительнее музыки, даже хорошей. Я вижу ужь, "изъ моего чуднаго далека", какъ читательница съ краснымъ носомъ ночками на носу, сидящая за симфонiей in-Fa, собирается ударить меня сверткомъ нотъ по голове. И вижу, какъ престарелый дилетантъ Бривоносовъ, недавно говорившiй о пiанистахъ по поводу статуи Озириса, приготовляется пустить въ меня подсвечникомъ. Остановитесь, достойные жрецы аполлоновой лиры, чтители певицы Кацценъ-Яммерь и пiаниста Троммельпфеффера, остановитесь и сперва дайте мне досказать мою речь. "Бей, но слушай", говорилъ Аристидъ Фемистоклу, или Фемистоклъ Аристиду, или Алкивiадъ Сократу, или Сократъ Аристофану. Выслушайте же вы и меня, не кидая мне въ голову подсвечника. Я люблю музыку въ опере, если въ зале не жарко, я готовъ рыдать, когда раздается въ моихъ ушахъ милый итальянскiй мотивъ посреди тишины ночной, окрестности, залитой серебрянымъ светомъ месяца, въ виду фонтановъ и павильоновъ, между розъ, пирамидальныхъ тополей и статуй белаго мрамора. Я съ ума схожу отъ музыки, если слышу ее въ часъ сумерекъ, когда деревья шелестятъ и громовая туча близится по небосклону, и когда упоительные, сердцу милые звуки дробятся и бурей несутся по заламъ стариннаго барскаго дома, съ древней мебелью, древними обоями и древними овальными портретами прелестныхъ женщинъ въ пудре. Сердце мое прыгаетъ въ груди, когда я слышу милую музыку въ тихiй и веселый зимнiй вечеръ, въ кругу истинныхъ друзей и милыхъ мне особъ дамскаго пола, въ прелестныхъ, теплыхъ, маленькихъ комнатахъ, где нетъ такого резонанса, какъ въ древнемъ палаццо, о коемъ сейчасъ говорилось, но где такъ...