Поиск по творчеству и критике
Cлово "GENTLEMAN"
Входимость: 1. Размер: 71кб.
Входимость: 1. Размер: 84кб.
Входимость: 1. Размер: 69кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 71кб.
Часть текста: Седьмой том, один из самых, даже при некоторых сокращениях сравнительно с журнальными публикациями, объемистых, заключил литературную критику. Да, Дружинин был более всего и прежде всего литературным критиком, и, кстати сказать, некоторые интересные самоновейшие работы о русской литературе прошлого, пожалуй, могли бы содержать большее количество ссылок на Дружинина и хотя бы тем засвидетельствовать, что этот забытый, как назвал его еще в конце прошлого века профессор С. А. Венгеров, талант забыт не совсем и не всеми. "И если до сих пор, - заявил тот же Венгеров, подробно рассматривая разные стороны писательской деятельности Дружинина, - мои старания сводились к тому, чтобы доказать отсутствие прав Дружинина на внимание потомства, то по отношению к 7-му тому я первый готов провозгласить, что он несправедливо забыт. Да, целых семь томов собрания сочинений Дружинина могут спокойно продолжать лежать на полках букинистов, в особенности том с фельетонами Чернокнижникова... Но седьмой том должен быть у всякого мало-мальски интересующегося русскою литературою. Уже по одному тому достоин седьмой том пристального внимания, что он обстоятельно трактует о самых выдающихся явлениях новейшей литературы. Тут имеются большие статьи о Пушкине, Фете, Щербине, Полежаеве, Майкове, Гончарове, Тургеневе, Писемском, Островском, Щедрине, ...
Входимость: 1. Размер: 84кб.
Часть текста: медведя! Немногаго же вашъ глубокомысленный мудрецъ требуетъ отъ жизни!" Я люблю защищать писателей, изъ которыхъ цитирую или ворую некоторыя мысли. Моральное "благопрiобретенiе" чужихъ мыслей темъ хорошо, что на минуту заставляетъ насъ переселяться въ чужую голову и думать мыслями какой нибудь знаменитости. "Благопрiобретенiе" физическое не можетъ иметь такого результата. Услышавъ презрительное противоречiе моему англичанину, я такъ оскорбленъ, какъ будто бы меня самого назвали пустымъ мечтателемъ и книжнымъ червякомъ. Итакъ, вамъ кажется глупою мысль о томъ, что блаженство состоитъ въ чтенiи новой книги передъ каминомъ, сидя на мягкомъ диване? Но подумали ли вы о томъ, что для такого пустого процесса, во-первыхъ, потребно иметь каминъ и диванъ и беззаботно заседать въ уютной комнате, въ ту минуту, когда холодный ветеръ заворачиваетъ капюшоны шинелей на голову пешеходамъ, при чемъ, по закону необходимости, въ ту же минуту шляпы слетаютъ съ головъ, широкiя калоши спадаютъ съ ногъ посреди грязи, и зонтикъ, зацепленный противнымъ ветромъ, выворачивается въ виде тюльпана? Во-вторыхъ, взято ли вами въ соображенiе, что чтенiе новой книги предполагаетъ въ человеке, засевшемъ съ нею передъ каминомъ, порядочный запасъ спокойствiя духа и равнодушiя къ жизни со всеми ея горестями и радостными катастрофами, отъ которыхъ делается безсонница, и въ виде вознагражденiя, черезъ пять летъ после катастрофы, въ охлажденной голове является маленькiй сюжетъ для повести или романа? Отсутствiе такихъ потрясающихъ душу событiй не есть ли истинное блаженство, и спокойное состоянiе души, maximum всехъ требованiй счастiя, не выражается ли спокойною фигурою человека, вечеромъ завалившагося на диванъ съ книгою передъ глазами? "Все это такъ" - можно сказать мне - "но солдату, не бывшему въ сраженiи,...
Входимость: 1. Размер: 69кб.
Часть текста: мненiй, противъ одного изъ моихъ литературныхъ собратiй, и что всего ужаснее, противъ собрата, подвизающагося на одномъ со мною поприще, именно фельетонномъ. Прошло то время, когда одна похвальная строка въ рецензiи или критике могла сделать писателя счастливымъ, когда, прочитавъ обаятельныя слова "такой-то оказываетъ великiе успехи въ творчестве",-- скромный литераторъ убегалъ къ себе домой и целый годъ испивалъ свою чашу блаженства; увы! эти времена миновали и не вернутся более. Что вы намъ говорите про творчество, на что намъ эти вялыя похвалы, для какой потребы намъ однообразныя коленопреклоненiя услужливыхъ прiятелей, все это устарело, не шевелитъ вашего сердца. Дайте намъ противниковъ, во что бы то вы стало, дайте намъ сокъ едкаго кайенскаго перца въ журналистике, дайте намъ озлобленныхъ мудрецовъ, литературныхъ червячковъ, прыгающихъ отъ задора, букашекъ, разъяренныхъ донельзя, добрейшихъ добряковъ, съ триста шестидесятью пятью мненiями о каждомъ предмете, утверждающихъ ныне, что и у нихъ есть свое литературное убежденiе, дайте стиховъ на нашу собственную персону, на наши наряды и ваши домашнiя дела, дайте вамъ крикливыхъ ненавистниковъ и школьныхъ учениковъ, возвышающихся до лиризма! Это жизнь, это слава, и мы добьемся до такой жизни и славы, потому что, надобно сказать вамъ, желудокъ литератора перевариваетъ только едкiя пряности, и его имя можетъ возвеличиться только посреди грома и молнiи, и литературнаго шума, посреди визга и стука сталкивающихся самолюбiй. Поддразниванiе сделалось моднымъ словомъ, громовыя филиппики радостно приветствуются особами, ихъ возбудившими. Высшимъ благомъ литератора считается уменье затронуть праваго и неправаго, затронуть до крови, до мозга костей, до последнихъ...