"ГОДЪ НА СЕВЕРЕ", М. МАКСИМОВА. ТОМЪ I. БЕЛОЕ МОРЕ И ЕГО ПРИБРЕЖЬЯ. ТОМЪ II. ПОЕЗДКА ПО СЕВЕРНЫМЪ РЕКАМЪ. СПБ. 1859.
Давно не приходилось намъ отдавать отчета о такой умной, поэтической и во всехъ отношенiяхъ замечательной книге, какова книга путевыхъ заметокъ г. Максимова, веденныхъ имъ во время его поездки на Северъ, по порученiю морского министерства. Лучше выполнить даннаго порученiя невозможно, невозможно было и министерству выбрать лучшаго человека для путешествiя съ этнографической целью. Г. Максимовъ, съ трудами котораго хорошо знакомы читатели нашего журнала, соединяетъ въ себе все условiя и качества нужныя для русскаго путешественника. Онъ страстно любитъ всякiя поездки и даже длинные переходы пешкомъ по всемъ сколько нибудь замечательнымъ уголкамъ Россiи. Онъ молодъ, здоровъ и имеетъ все нужное, чтобъ войти въ доверiе къ лицамъ его интересующимъ. Онъ сердцемъ любитъ народъ, близокъ къ народу и умеетъ сойтись съ простымъ русскимъ человекомъ, безъ неестественныхъ усилiй и презреннаго подлаживанiя къ слабостямъ простолюдина. Онъ можетъ неутомимо трудиться, никогда не торопясь, не сбиваясь, и не путаясь въ обильныхъ матерiалахъ. Никакой край для него не кажется беднымъ, никакой человекъ недостойнымъ наблюденiя. У этого писателя подъ ногами всегда твердая почва, онъ воспитанъ не на книгахъ и не на отвлеченныхъ теорiяхъ. Тому, кто любитъ чтенiе здоровое и укрепляющее разумъ, мы смело советуемъ читать и перечитывать каждый трудъ г. Максимова.
"Года на Севере" долженъ иметь хулителей и противниковъ въ нашей литературе. При многихъ хорошихъ сторонахъ нашей современной журналистики, она, даже по сознанiю самыхъ снисходительныхъ судей, жестоко грешитъ именно отсутствiемъ той твердой почвы, которой такъ много подъ ногами нашего автора. Чрезвычайное развитiе русской перiодической литературы, породивъ собой огромную потребность въ быстро пишущихъ и такъ сказать фельетонныхъ сотрудникахъ, создало целый классъ писателей совершенно отрешившихся отъ практической жизни, скопившихся по столицамъ, живущихъ какимъ-то особеннымъ книжнымъ существованiемъ. Эти люди очень часто обладаютъ большимъ талантомъ, который даже сживается съ спешной работой, многiе изъ нихъ замечательны прочнымъ фондомъ своего образованiя, но уединенная жизнь, занятая одною кабинетной работой, влiянiе кружка и тысячи другихъ однородныхъ причинъ мало по малу отражаются на всей ихъ деятельности. Литературный трудъ у насъ вознагражденъ хорошо, оттого къ нему стремятся массы образованной молодежи, очень часто стремятся лишь для того, чтобъ жить безбедно,. но вместе съ темъ, завязнувши въ кабинетныхъ занятiяхъ, еще более ослабить свою связь съ жизнью действительной. Страшно становится когда подумаешь о томъ, какъ мало въ нашей литературе людей прочно связанныхъ съ жизнью своихъ согражданъ чемъ либо кроме языка, происхожденiя да небольшого запаса впечатленiй первой молодости! Много ли между нашими пишущими людьми настоящихъ помещиковъ, настоящихъ чиновниковъ, настоящихъ военныхъ людей, настоящихъ лицъ торговаго сословiя? Иные изъ нашихъ писателей когда-то, въ давнишнiе года, были темъ или другимъ, или третьимъ, но скудный опытъ, добытый ими на практически житейскомъ поприще, никогда почти не выдерживаетъ целаго перiода убiйственной кабинетной жизни. Чтобъ бороться съ подобнымъ разъединенiемъ (плоды котораго видны на каждомъ шагу) необходимы меры крутыя, решительныя, хотя, можетъ быть, и тягостныя на первыхъ порахъ: меры эти - толковыя путешествiя по Россiи, принятiе на себя писателями какихъ нибудь практическихъ обязанностей, помимо литературы, временное удаленiе отъ однообразной столичной жизни сближенiе съ различными классами общества и въ особенности съ простымъ народомъ. Нетъ почти ни одного русскаго литератора, который бы въ душе не согласился съ мыслями сейчасъ высказанными, но на словахъ ихъ многiе не одобрятъ, изъ-за собственнаго самолюбiя. Точно также въ нашей литературе вероятно найдутся лица, хорошо понимающiя заслуги г. Максимова, вполне ценящiя его знакомство съ народомъ и его разрывъ съ общей всемъ намъ рутиной, но не всякое изъ этихъ лицъ поспешитъ отдать долгъ справедливости замечательному туристу. "Какъ будто такая редкость бродить изъ края въ край, брать на себя трудныя порученiя и сближаться съ народомъ!" скажутъ они, и успокоятся съ своимъ внутреннемъ самосознанiи.
эти два тома, названные ихъ авторомъ "Годъ на Севере" и вы убедитесь въ справедливости словъ нашихъ. Первое, что поразитъ читателя въ означенной книге, что оторветъ его отъ обычной рутины, какою дышутъ обычныя путевыя заметки, это крайняя практичность, жизненность всего ея содержанiя. Г. Максимовъ решительно не думаетъ о томъ, что составляетъ abcd всехъ путешественниковъ для красоты слога - т. -е. о самыхъ впечатленiяхъ пути, о картинкахъ природы, о группированiи анекдотцовъ и характеристическихъ подробностей. Ему поручили разведать про бытъ, торговлю, промыслы прибрежiй Белаго моря, и онъ не хочетъ знать ничего вне этихъ удобопередаваемыхъ сторонъ порученiя. Онъ едетъ на тотъ или другой пунктъ поморья, вовсе не помышляя о закате солнца, о физiономiи снеговыхъ полянъ, раскинувшихся налево и направо, о дагерротипномъ снимке съ ямщика, который его везетъ и съ хозяина, который встречаетъ его на квартире. Прежде всего дело, а тамъ, коли къ слову скажется, будетъ и остальное. Въ такомъ-то городе обширные рыбные промыслы - нашъ путешественникъ прежде всего сходится съ опытнейшими промышленниками, отбираетъ отъ нихъ нужныя сведенiя, а коли можно, самъ едетъ съ ними на место промысловъ. Въ другомъ селе строятся ладьи большого размера для большихъ плаванiй, строятся безъ плана и правилъ, Максимовъ разскажетъ вамъ весь порядокъ работы, весь обрядъ спуска ладей и перечислитъ влiянiе этого рода занятiй на жителей. Далее видитъ онъ местечко подвергавшееся нападенiямъ англичанъ въ прошлую войну, тотчасъ же, по самымъ подробнейшимъ разсказамъ передаетъ онъ намъ исторiю всехъ хлопотъ до нападенiя, при нападенiи и после него, передаетъ ее въ чертахъ живописныхъ и характеристичныхъ, но не изукрашенныхъ ни одной лишней чертою. Далее, на почти безлюдномъ берегу, въ редкихъ селенiяхъ, наполненныхъ раскольниками, путешественникъ собираетъ сведенiя о скитахъ стараго времени, о главнейшихъ расколоучителяхъ, о гоненiяхъ на нихъ, о хитростяхъ скитянъ и сопротивленiяхъ гоненiю. Всюду видимъ мы фактъ, дело, жизнь стараго века и жизнь настоящую, схваченные съ верностью наблюдателя ничемъ не развлеченнаго, ничему не чуждаго.
Вследствiе такой практической и въ высшей степени дельной манеры изложенiя, путевыя записки г. Максимова и должны производить свое особенное впечатленiе на читателя. Человекъ праздный, привычный къ рутине или затуманенный борзописцами, непременно соскучится съ первыхъ страницъ книги. "На какого чорта мне, скажетъ онъ, эти подробности о тюленяхъ, описанiе ярмарокъ и лубочныхъ картинъ, эти разсказы о томъ, какъ жители такого-то местечка надували скитянъ, и такъ далее? Хоть бы одна картинка природы, хоть бы одинъ обличительный разсказецъ, хотя бы одинъ современный взглядецъ, изъ породы техъ, къ которымъ я привыкъ, читая газеты!" Затемъ, по всей вероятности, ветреный читатель кинетъ книгу. Но, съ другой стороны, какъ уже было сказано, для любителей здороваго чтенiя книга г. Максимова покажется дорогимъ подаркомъ. На первыхъ порахъ изложенiе имъ, пожалуй, покажется несколько отрывочнымъ, но недостатокъ этотъ они безъ труда извинятъ за обилiе новыхъ, любопытныхъ Фактовъ. Чтенiе пойдетъ живей и живее, а на первой же половине перваго тома почувствуется невозможность отъ него оторваться. Дело въ томъ, что безъ всякаго старанiя со стороны автора, безо всякихъ стремленiй его къ погоне за поэзiею,-- поэтическая сторона книги начнетъ сказываться сама собою. Мало по малу читатель почувствуетъ себя перенесеннымъ въ малоизвестный ему беломорскiй край, на берега северныхъ рекъ, на суда плавающiя но морю со своими неучеными мореходами. Съ каждымъ шагомъ впередъ, сживаясь съ авторомъ путешествiя, онъ незаметно станетъ делить его ощущенiя, застаиваться съ нимъ на ярмаркахъ, беседовать съ простыми русскими людьми, слушать разсказы объ удалыхъ охотничьихъ похожденiяхъ, объ опасныхъ рыбныхъ промыслахъ, о странностяхъ быта раскольническаго. Постоянно проникаясь живымъ и дельнымъ разсказомъ, читатель, какъ сквозь дымку развивающагося тумана, ясно увидитъ передъ собою то, къ чему никогда сознательно не стремился авторъ, то есть физiономiю края, характеристическiя группы туземцевъ, наконецъ разнообразныя картины северной природы, которыхъ, по видимому, г. Максимовъ и изображать вовсе не собирался. Въ науке и искусстве всегда такъ совершается: полюбите предметъ, изучите его глубоко, и его поэзiя, вместе съ мелкими подробностями, придетъ сама собою, следомъ за изученiемъ. Перечтите всехъ лучшихъ путешественниковъ и вы убедитесь на сколько эта истина применима къ ихъ делу. Думали ли когда нибудь Брюсъ, Мунго, Паркъ о картинахъ природы, объ уловленiи физiономiи посещаемаго ими края? Заботились ли они о группировке рельефныхъ эпизодовъ, о couleur locale, объ анекдотической части своего повествованiя? Утвердительно скажемъ, что имъ и на мысль не приходило такое дело, для большинства нынешнихъ туристовъ кажущееся азбукой ремесла. Но, что же мы видимъ? Новейшiй туристъ, Французъ, русскiй или даже англичанинъ, прямо бьющiй на местный колоритъ и первую страницу свою начинающiй картиной утра въ день своего отъезда, такъ и остается при безсильной дагеротипности, тогда какъ небольшое число путешественниковъ практиковъ, всю душу свою положившихъ на какую нибудь учоную цель, достигаютъ самыхъ поэтическихъ результатовъ, не гоняясь за ними, а иногда даже просто ими пренебрегая.
Покончивъ съ общими соображенiями по поводу книги г. Максимова, скажемъ несколько короткихъ словъ о ея плане и содержанiи.
"Белое Море и его прибрежья" прямо начинается съ прибытiя автора въ городъ Мезень. Мы ничего не знаемъ о томъ, какъ и когда выезжалъ г. Максимовъ изъ Петербурга, что делалъ онъ на пространстве между столицей и Мезенью, первая подробность такъ и остается во мраке, ответовъ на второй пунктъ надо искать во всехъ следующихъ главахъ. Дело въ томъ, что туристъ нашъ вовсе не думалъ скруглять своихъ путевыхъ заметокъ и проводить свою личность везде съ должной последовательностью, оттого первая глаза первой части "Берега Зимнiй и Мезенской" вовсе не есть начало его поездки. Читатель въ подобныхъ книгахъ обыкновенно любитъ, чтобъ разсказъ начинался ab ovo, у такой-то заставы и на первой станцiи,-- оттого ему, безъ сомненiя, покажется неловкимъ это внезапное знакомство съ Мезенью, уже закиданною глубокимъ снегомъ въ начале ноября месяца. За самымъ кратчайшимъ вступленiемъ идутъ деловыя подробности: бедная исторiя беднаго города, беседы съ туземцами о подробностяхъ ихъ быта, и наконецъ поездка въ селенiя, известныя своими промыслами, за морскимъ зверемъ. Следующая за темъ глаза уже содержитъ въ себе подробности о Кашинскомъ береге, который гораздо безлюднее другихъ предъидущихъ, потомъ идутъ берега Летнiй и Онежской съ первыми впечатленiями моря, сведенiями о беломорской соли и способе ея добыванiя, о ловле мелкой морской рыбы, о ловле белуги, о салотопныхъ заводахъ и о способахъ выварки зверинаго сала. Не смотря на множество чисто практическихъ подробностей, вся третья глаза уже заключаетъ въ себе те поэтическiя особенности, те мелкiя личныя ощущенiя туриста, чрезъ которыя читатель более всего привязывается къ разскащику. Укажемъ на летнiя сцены въ Архангельске, до крайности живописныя въ своемъ простомъ изложенiи, на выездъ изъ города, на прiездъ въ Онегу. Съ этой главы внимательный читатель оценитъ все те достоинства книги, о которыхъ мы говорили такъ пространно въ начале нашей рецензiи. Следующiя за темъ главы, или вернее статьи, обнимаютъ собой уже плаванье по морю на шкунке, въ Кемь и въ Соловецкiй монастырь, за ними идетъ плаванье прибрежное и Корельскiй берегъ, съ подробными сведенiями о нравахъ, обычаяхъ и характере Корелогъ. Далее следуютъ заметки о городе Коле, его прошлой исторiи, подробности объ англичанахъ за последнюю кампанiю, разсказы о лопаряхъ съ точки зренiя на этотъ народъ ихъ русскихъ соседей. Глава осьмая называется "Мурамъ", и содержитъ въ себе любопытное описанiе тресковаго промысла, написанное въ обычномъ роде нашего туриста, то есть со всеми характеристическими подробностями, т. -е. изображенiемъ судохозяевъ, артельщиковъ и ловцовъ передъ поездкой на добычу, во время самаго лова и по возвращенiи домой. Главы девятая и десятая "Терскiй берегъ и Поморье" до того богаты матерiаломъ, что самый короткiй перечень предметовъ, въ нихъ изложенныхъ, занялъ бы у насъ слишкомъ много места, потому мы ихъ перечислять не будемъ...
главъ составляютъ одно целое подъ заглавiемъ "Поездка на Печору", пять последнихъ принадлежатъ къ поездке по реке Двине, за темъ остальныя две заключаютъ въ себе поездки по Мезени и Пинеге. Объ интересе этого второго тома читатель легко составитъ себе понятiе, если мы скажемъ, что въ немъ найдетъ онъ сведенiя о новоземельскихъ моржовыхъ промыслахъ, о зырянахъ и самоедахъ, объ Архангельске и о Холмогорахъ, не считая множества другихъ данныхъ, заслуживающихъ его полнаго вниманiя.
деломъ. Съ нетерпенiемъ ждемъ новыхъ трудовъ нашего умнаго и талантливаго туриста,-- который, по последне-полученнымъ отъ него сведенiямъ,-- находится въ дальней Сибири, неутомимо пробираясь въ приамурскiй край, давно уже его соблазнявшiй.
1860.