X.
Нравоучительная глава о томъ, какое великое дело вольный трудъ въ рукахъ искуснаго хозяина.
Следующiй день положено было провести у Петра Ивановича, а после обеда, съ наступленiемъ прохладныхъ часовъ, я и Иванъ Петровичъ имели направиться къ дяде Борису Николаевичу, замокъ котораго находился верстахъ въ двадцати отъ нашихъ прiятелей. У меня на душе лежала просьба барышни Олимпiады Павловны; что же до Германа, то онъ уже съ неделю не былъ въ гостяхъ, и радъ былъ прокатиться не только къ моему дяде, но къ самому Вельзевулу. Согласно решенiю, лошади были готовы въ шестомъ часу вечера, но выехали мы гораздо позже. Во первыхъ, обедъ Петра Ивановича затянулся; онъ состоялъ блюдъ изъ девяти, не тяжелыхъ, это правда, но изобильныхъ. Кажется, каждое кушанье отдельно было изготовлено для слабыхъ желудковъ, а въ целомъ оказалось отяжеленiе общее, и хозяинъ утешилъ себя лишь темъ, что сообщилъ намъ принимаясь за пирожное: "Могу поручиться только за то, что завтра буду боленъ при смерти". Затемъ, невозможнымъ оказалось прервать сонъ Ивана Петровича до того часа, въ который онъ обыкновенно прерывался. Ленивецъ мычалъ, отмахивался руками, прикидывался больнымъ, наконецъ вставалъ съ дивана, и чуть его оставляли въ покое, засыпалъ растянувшись въ кресле. Солнце почти садилось, когда мы простились съ Зарудкинымъ и выехали. Удушливый день уступалъ место ночи столько же удушливой; небо заволоклось зловещими, тучами; все предвещало проливной дождь, если не летнюю грозу. И не сделали мы пяти верстъ какъ насъ охватили сумерки, какiя-то особенныя сумерки, мягкiя и грозныя въ одно и то же время. Огромныя капли теплаго дождя закапали, застучали въ коляску; кучеръ поднялъ ея верхъ и набросилъ на себя что-то кожаное, а Иванъ Петровичъ, безъ умолка сообщавшiй мне разныя уездныя новости, былъ прерванъ сильнейшимъ громовымъ ударомъ. Кто способенъ не восхищаться iюньскою грозою? Кто не любилъ весенняго свежаго грома, и даже этихъ теплыхъ, стремительныхъ потоковъ дождя, такъ жадно впиваемаго изумрудными полями? Однако прiятнее было бы любоваться грозой изъ окна своего дома, и мы скоро въ томъ убедились: тучи повисли хуже прежняго мракъ не уменьшался, и мы съ Иваномъ Петровичемъ скоро заметили, что кучеръ мой едетъ по какой-то ужь слишкомъ узкой дороге, между лугами и перелесками какъ будто незнакомыми. Попался перекрестокъ, и возница, придержавши лошадей, спросилъ Ивана Петровича куда брать направо или налево. "Направо", отвечалъ тотъ съ уверенностiю. Версты на три потянулся какой-то дрянной лесъ, а затемъ опять перекрестокъ. Новый вопросъ, и на этотъ разъ некоторое раздумье со стороны соседа. "Опять направо", сказалъ онъ, безъ прежней решительности. Наконецъ мы заехали въ болотную трущобу, сделали какой-то объездъ целикомъ по косогору, замучили лошадей, выехали на подлейшiй проселокъ и все-таки оставались въ надежде, что скоро увидимъ передъ собой усадьбу Бориса Николаевича. Гроза перестала, тучи раздвинулись; несмотря на позднюю пору, стало заметно светлее. Вотъ, въ несколькихъ стахъ шагахъ показалась деревня, правее еще деревня и какое-то очень высокое зданiе. Прiехали, подумалъ я, и однако не узнавалъ места, въ особенности не могъ догадаться куда девался огромнейшiй прудъ дяди, и почему домъ, когда-то обставленный вековымъ паркомъ, высочайшими липовыми рощами, теперь стоитъ словно на пустыре. Еще я гляделъ во все глаза и сомневался, когда хохотъ Ивана Петровича сызнова загремелъ надъ моимъ ухомъ.
-- Экъ мы куда протесали! провозгласилъ онъ вглядываясь по одному со мной направленiю: - ведь до Бориса Николаича отсюда пятнадцать верстъ слишкомъ! Это Евдокимовская мыза Гривки, и придется здесь пристать на ночь.
Я отвечалъ, что вовсе не знакомъ съ Евдокимовымъ, что ночевать въ незнакомомъ доме опасно, по части северныхъ скорпiоновъ и тарантуловъ, и что наконецъ неловко въ такую позднюю пору вторгаться въ чужое жилище.
-- А проехать разве будетъ ловко? возразилъ Иванъ Петровичъ: - это приметъ Евдокимовъ за личную обиду. Наконецъ, если продолжать путь, необходимо нанять лошадей; ваши деликатныя лошадки едва духъ переводятъ.
Кучеръ подтвердилъ эти слова. Мы остановились невдалеке отъ барскаго двора и послали встречнаго караульщика доложить о нашемъ появленiи.
Пока крестьянинъ исполнялъ данное порученiе, я гляделъ на домъ господина Евдокимова. Известно, что все большiя деревянныя зданiя имеютъ печальную наружность; деревянная постройка непременно должна иметь малый объемъ и уютность: несколько этажей и широкiе размеры никакъ не поладятъ съ нею. Можетъ быть вследствiе вечерняго сумрака, но вернее вследствiе своего объема незнакомый господскiй домъ показался мне не то сараемъ, не то фабрикой. Въ окнахъ его еще мелькали огни, причемъ легко усматривалось, что окна не украшены ни сторами, ни занавесями. Передъ главнымъ фасадомъ дома красовалось что-то въ роде партера, только безъ цветовъ, и какъ оказалось поутру, полнаго сорною травою. Садъ казался большимъ, но деревья были такъ тощи и малы, что на тень ихъ не позволялось разсчитывать; по уверенiю Ивана Петровича, садъ былъ насаженъ давно и, одинъ чортъ знаетъ почему, все оставался въ одномъ положенiи. Более разсматривать было нечего и некогда, потому что около дома началось движенiе, ворота распахнулись и на крыльцо съ белыми на подобiе флейточекъ колоннами, расточая намъ горячiя приветствiя, вышелъ самъ хозяинъ.
-- Добро пожаловать, дорогiе гости! Давно искалъ случая, Сергей Ильичъ, съ вами познакомиться. Вотъ спасибо грозе такъ спасибо!
И возглашая эти слова Аполлонъ Андреевичъ Евдокимовъ выказывалъ свое энергическое къ намъ радушiе всеми зависящими отъ него путями. Когда я выходилъ изъ коляски, онъ безъ всякой надобности поднялъ меня на руки какъ перышко и поставилъ на земь; потомъ совершилъ тоже съ тучнымъ Иваномъ Петровичемъ; потомъ пожелалъ самъ тащить изъ экипажа мой чемоданчикъ и дорожный мешокъ моего спутника. Отворивши дверь, онъ побежалъ передъ нами вверхъ по лестнице, оглянулся, сбежалъ внизъ и сделалъ вторичное восхожденiе вместе съ нами. Напрасно намекнулъ я ему о желанiи оправиться отъ дороги где нибудь въ особой комнате, онъ прокричалъ: "къ чорту церемонiи!" и провелъ насъ прямо въ большую комнату, где сидели его жена, две большiя дочери, одна племянница и одна гувернантка. Все эти дамы не показались мне очень красивыми, въ особенности супруга Аполлона Андреевича по наружности своей могла бы зваться его матерью, даже бабушкой. Самъ Евдокимовъ, несмотря на волоса съ сильною проседью, имелъ видъ молодцеватаго, красиваго мальчика, тоненькiй, мускулистый, безпокойный, онъ, казалось, каждую минуту куда-то порывался, собирался куда-нибудь бежать или отхватить некую совершенно неожиданную штуку руками и ногами. Комната, въ которую вошли мы, не опозорила бы собой барака Ивана Петровича: мебели въ ней находилось такъ мало, что хозяинъ самъ приволокъ два стула изъ соседняго аппартамента. За то на одной стене виселъ огромнейшiй портретъ Екатерины II, во весь ростъ, а на другой, маслянными же красками изображалась охота за тигромъ. На камине стоялъ большой серебрянный кубокъ, очевидно выигранный на конской скачке.
сами знаете, на всякихъ десяти верстахъ что-нибудь есть особливое. Что работы? не гадитъ ли посредникъ? тихо ли по соседству?
При вопросахъ этихъ, дамы начали смеяться, а племянница хозяина, девица бойкая и, должно быть, всеми признаваемая за умницу, произнесла:
-- Штрафъ, штрафъ съ Ивана Петровича!
Я осведомился о томъ, чемъ провинился мой прiятель.
-- Это ужь у насъ такое условiе, отвечала девица, закуривая папироску на лампе, при чемъ табакъ посыпался въ огонь и причинилъ какое-то разстройство светильне: - всю зиму въ уезде столько говорили о крестьянскомъ вопросе; мы наслушались такихъ отсталыхъ и однообразныхъ сужденiй, что для огражденiя себя согласились больше не говорить ни о крестьянахъ, ни о хозяйстве, ни о Положенiи. За нарушенiе закона по большинству голосовъ, какое нибудь взысканiе.
-- Это все вздоръ и женская чепуха, добавилъ Аполлонъ Андреевичъ: - взыскивайте себе съ техъ, кто не развязался со старымъ порядкомъ, а для меня и моего именiя крестьянскiй вопросъ, дело прошлое. Я могу разсуждать о немъ, какъ разсуждаетъ какой нибудь Испанецъ или Англичанинъ. Я развязался съ мужиками еще до февраля месяца, я благословилъ барщинниковъ на все четыре стороны, я ввелъ у себя вольный трудъ, я купилъ машинъ на три тысячи целковыхъ и знать не знаю никакихъ затрудненiй!
-- Слышалъ я, слышалъ о вашихъ нововведенiяхъ, заметилъ Иванъ Петровичъ: - только не погорячились ли вы на первыхъ порахъ; человекъ-то вы черезчуръ ретивый!
-- Ретивость еще не большой порокъ, смеясь сказалъ Аполлонъ Андреевичъ.
-- Изъ Пруссiи придетъ артель къ осени...
-- Самое время, а до той артели?
-- Да что вы, Иванъ Петровичъ, будто по своему соседству рабочихъ не стало?
-- Не то что не стало, а ихъ просто никогда не было. Спросите у мужиковъ, легко ли дается имъ нанять въ семью работника, или какъ они называютъ? При удобстве всякаго рода заработковъ, въ нашемъ крае свободный парень не такъ-то охочъ до полевой каторги. Да и вообще у насъ большой охоты къ земледелiю не имеется. Придется выбирать изъ людей дрянныхъ, пустодомовъ, или изъ гулякъ, которыхъ своя семья держитъ на привязи.
-- Оно можетъ быть и такъ, весь воодушевившись возразилъ Аполлонъ Андреевичъ: - а хозяинъ-то на что? Его дело воодушевить, прiучить, направить рабочаго, наградить тамъ, взыскать здесь, подать примеръ деятельности. Я, конечно, не въ праве считать себя большимъ мастеромъ; но я чувствую, что судьба предназначила меня быть земледельцемъ, производителемъ, изобретателемъ...
Тутъ исхудалая и сморщенная супруга хозяина тяжело вздохнула; должно быть ей хорошо было известно, къ чему судьба предназначила Аполлона Андреевича.
-- Да, продолжалъ господинъ Евдокимовъ, совершенно упившiйся своимъ красноречiемъ: - О вольномъ труде говорятъ и пишутъ много вздора, да болтунамъ ли, дряннымъ ли писакамъ безъ кола и двора понимать это дело? Для меня, господа, вольный трудъ то же что военное обученiе для хорошаго начальника. Я самъ служилъ въ кавалерiи. Поглядите, когда въ эскадронъ приведутъ рекрутъ - дрянныхъ, гнилыхъ такихъ, что иной и къ лошади подойдти не смеетъ. И что жь? отъ взгляда, отъ слова, отъ хорошаго воодушевленiя, вы потомъ не узнаете техъ же рекрутъ, молодцы да и только! Вотъ если у тебя оказывается такое призванiе, такъ и берись за хозяйство. Очень, очень, всей душой и радъ, господа, что вы заглянули въ наше уединенiе. Завтра, если будемъ живы, я надеюсь вамъ показать, что такое значитъ вольный трудъ въ рукахъ искуснаго хозяина.
хозяинъ, кажется, не любилъ постороннихъ беседъ во время своего одушевленiя. Когда подали ужинъ, дело дошло до того, что господинъ Евдокимовъ собирался взять въ аренду все запашки, кинутыя помещиками по губернiи, перепархивая съ рабочими изъ усадьбы въ усадьбу, возделать поля по лучшему способу, подготовить огромныя массы хлеба и направить ихъ частiю въ Петербургъ, частiю за границу. Операцiя обещала сто на сто, а если взять въ соображенiе неизбежное возвышенiе ценъ съ будущимъ годомъ, то и гораздо более. Къ удовольствiю моему, ужинъ былъ и коротокъ и невкусенъ; безъ этого намъ, можетъ быть, пришлось бы уведать и не о такихъ громадныхъ замыслахъ.
-- Странный человекъ вашъ Евдокимовъ, сказалъ я Ивану Петровичу, когда насъ оставили однихъ въ пустой комнате безъ сторъ, кроватей и столовъ, съ постелями посланными на узенькихъ диванчикахъ. Мое ложе, говоря къ слову, было покрыто вместо одеяла халатомъ, довольно засаленнымъ.
-- Нисколько не странный, отвечалъ Иванъ Петровичъ, покуда я вынималъ изъ мешка пледъ и заменялъ имъ халатъ, не соблазнявшiй меня нисколько: - вовсе не странный. Онъ просто дуракъ, только къ сожаленiю дуракъ до крайности добрый и деятельный. У простого человека различные дурацкiе планы обыкновенно остаются въ голове и кончаются разговоромъ, а этотъ чудачина такъ и рвется применять ихъ къ делу. Видели вы призовой кубокъ на камине? онъ стоить Евдокимову половины состоянiя. Аполлону Андреичу когда-то вообразилось, что выгодно завести конскiй заводъ, въ нашемъ крае, при нашихъ урожаяхъ и ценахъ хлеба! Ранее того, онъ придумалъ пароходство по такой реке, какую въ летнiе месяцы куры въ бродъ переходятъ. Теперь онъ отдался вольному труду, и, конечно, не броситъ своихъ делъ, покуда не запутается съ руками и ногами. Хорошо еще, что у него тесть съ толстою сумой, известный откупщикъ Сапожищевъ; безъ того давно бы ему сидеть где нибудь въ темнице, другимъ мудрецамъ на поученiе.
Вследъ за этимъ приговоромъ нашъ Иванъ Петровичъ захрапелъ. И я бы совершилъ то же съ большимъ удовольствiемъ, но къ несчастiю я засыпаю медленно, а две или три минуты на изготовленномъ для меня диване достаточно показали, что въ домъ Аполлона Андреевича безъ персидскаго порошка ездить невозможно. Къ довершенiю несчастiя, солнце стало всходить (по случаю поздняго прiезда мы и разошлись поздно), красные лучи его били прямо въ нашу комнату. Проклиная судьбу, я поскорее оделся, зажегъ сигару, селъ у окна и сталъ глядеть на жидкiй садишко, съ этой стороны примыкавшiй къ дому. Давно не видалъ я местности более унылой и сада до такой степени безтолковаго. Прямо подъ окнами шла аллея чахлыхъ березокъ, ея песчаная дорожка вся заросла цепкими травами, а немного правее шла другая дорога, вновь засыпанная краснымъ пескомъ съ остатками выведенныхъ по немъ узоровъ. Около забора, за небольшимъ прудомъ, виднелось строенiе въ роде бани, гнилое, покривившееся; шагахъ въ сорока отъ него стоялъ новенькiй китайскiй павильонъ, носившiй на стенахъ все цветы радуги. Сигара моя кончалась, и я начиналъ дремать въ жосткомъ кресле, когда надъ ухомъ моимъ раздались страшныя проклятiя, и я увидалъ предъ собой Ивана Петровича, въ ночномъ уборе, однимъ прыжкомъ очутившагося далеко отъ своей постели. - Подлецъ! каторжникъ! душегубецъ! шумелъ онъ, это низость оставлять у себя гостей, не имея комнаты опрятной! Глядите на мои руки, я весь искусанъ! Велимте закладывать, Сергей Ильичъ. Едемъ сiю же минуту! Съ такими разбойниками нечего церемониться!
Не безъ большихъ усилiй убедилъ я Ивана Петровича, что если проехать мимо мызы Евдокимова вчера казалось ему неловкимъ, то покинуть эту мызу, въ самую средину ночи, значило нанести ея хозяину кровавое оскорбленiе и что наконецъ наносить ближнимъ кровавыя оскорбленiя изъ-за негодныхъ клоповъ, не приходится. Поспоривъ несколько времени, мы согласились провести остатокъ ночи въ креслахъ и утромъ уехать после чая.
вопросъ о томъ какъ ему спалось, отвечалъ съ озлобленiемъ: - чрезвычайно скверно! Летомъ спать вредно, сказалъ Аполлонъ Андреевичъ, я самъ уже три часа на ногахъ и два раза обошелъ все по хозяйству. Самъ не понимаю, что со мной делается! И въ молодости былъ я живымъ, въ полку звали меня непоседой, а теперь право сталъ я еще хуже. Вотъ такъ и не сидится, такъ бы все копалъ, ломалъ, строилъ, распоряжался. Хоть бы сегодня: самъ поднялъ рабочихъ всехъ до единаго, самъ разставилъ косцовъ, да за то какъ же пошла и работа! Просто огонь, а не люди! И думаю, теперь рядовъ-то, рядовъ-то сколько навалили! Право, хоть самому стать впереди и косить -
"Ты коса жъ моя,
Коса острая,
Не тупися ты.
О младу траву!
Видя что Аполлонъ Андреевичъ по случаю лирическихъ порывовъ совершенно забылъ о всей житейской мелочи, мой спутникъ сошелъ внизъ, добылъ какого-то мальчишку, тазъ, воду и рукомойникъ, потомъ потребовалъ чаю и после долгихъ хлопотъ получилъ желаемое, причемъ былъ напоенъ чаемъ и самъ хозяинъ. М-me Евдокимова и другiя дамы, какъ оказалось изъ разспросовъ, вставали не ранее перваго часа. Чайный приборъ, намъ поданный, какъ нельзя более гармонировалъ со всею обстановкой мызы: чайникъ былъ прекрасный, старый берлинскiй, хотя съ отбитымъ носикомъ; вместо молочника предстояла красная глиняная кружка, а на одной изъ чашекъ было написано синими буквами: "въ знакъ прiязни и дружбы".
-- Ну господа, теперь въ поле! закричалъ хозяинъ, еще не допивши до половины свой стаканъ чая: - въ поле, на работу, здесь духота и бабье! Что за воздухъ после вчерашней грозы, просто конфеты. На покосъ, на покосъ! вы не уедете, не увидавши моего хозяйства. Кабы все трудились какъ нашъ братъ, не было бы слышно о томъ, что тамъ кидаютъ запашку, тамъ распродаютъ скотъ... тьфу, какое малодушiе! Ну, беремте шапки, идти не далеко, съ полверсты, налево, за перелескомъ.
И мы вышли. Утро точно было превосходное, только даже оно никакъ не могло украсить собою поместiй Аполлона Андреевича. Трехъ-этажный деревянный домъ съ желтыми стенами и красною крышой, былъ просто гадокъ. Роща около знаменитаго покоса казалась красивою, но отъ скудости ли почвы, отъ тесноты ли, ея деревья лезли вверхъ, не прiобретая ничего въ толщину. Впрочемъ на прогулку я не жалуюсь; Евдокимовъ три раза покидалъ насъ, забегая то на конюшню, то въ кузницу, то въ сарай, куда поставили молотильную машину. Всякiй разъ онъ приглашалъ насъ съ собою, но мы уклонялись, и Аполлонъ Андреевичъ, окончивъ обозренiя, догонялъ насъ беглымъ шагомъ.
Молотильная машина заняла хозяина довольно долго, такъ что мы успели пройдти рощу, маленькiй перелесокъ за нею, и дойдти до косцовъ, такъ великолепно открывшихъ свою работу. Къ удивленiю нашему, мы увидели скошеннымъ лишь самый неприметный клочокъ луга; рабочiе же, не взирая на раннюю пору, казалось, сами себя наградили полнейшимъ отдыхомъ. Описывая обязанный трудъ крестьянъ въ Петровскомъ, я упомянулъ, что въ немъ имелось нечто кислое и госпитальное; въ сельце Гривкахъ Евдокимова, напротивъ того, вольный трудъ походилъ на картину сельскаго увеселенiя. Люди, отставивши косы, сидели по двое и по трое, беседуя подъ деревьями; въ стороне, два весьма чахлые парня боролись при общемъ смехе, две бабы, пробиравшiяся по дороге, свернули на покосъ, и около никъ образовался кружокъ, повидимому, очень веселый. Если у меня ленились такъ неловко и невыгодно для самихъ ленивцевъ, то здесь наука праздности имела уже нечто удалое и самоуверенное. Не доставало лишь гармоники и присутствiя большаго числа лицъ изъ прекраснаго пола, чтобы составить нечто въ роде дивертисемента или "имянинъ благодетельнаго помещика". Я остановился на краю луга и гляделъ съ изумленiемъ. Иванъ Петровичъ расхохотался, и придвинувшись къ борцамъ, сталъ громкими восклицанiями поощрять удачные маневры атлетовъ...
страшенъ въ эту минуту; при пустой голове и вспыльчивости, Аполлонъ Андреевичъ не имелъ недостатка въ самолюбiи, и горько показалось ему, что гости, только что наслушавшись хвастливыхъ его речей, вдругъ наткнулись на подобное рабочее безобразiе. Подобно вихрю, ворвался онъ въ кружокъ, составившiйся около двухъ бабенокъ, и кружокъ мгновенно разскочился; одинъ парень изъ него упалъ на четвереньки, а бабы стрелой побежали къ дороге. Потомъ Евдокимовъ схватилъ за шиворотъ какого-то сановитаго мужика въ кафтане, повидимому подрядчика или старосту (остальные косцы, числомъ до двадцати, были въ рубашкахъ), потресъ его изо всей силы и кинулъ на земь. Рабочiе взялись за косы и, не очень торопясь однако, заняли покинутыя места; только боровшiеся парни, въ жару состязанiя, не последовали общему примеру. Аполлонъ Андреевичъ очутился и тутъ, съ криками и бранью, передать которые, конечно, мое перо не въ силахъ. Старшiй изъ парней получивъ добраго тумака, тотчасъ же кинулся на работу, но меньшой, какъ кажется, чахоточный и задорный, только посторонился и сказалъ хозяину: "драться-то баринъ нынче не положено" Никогда не видалъ я даже на картинахъ лица, сколько нибудь похожаго на лицо Аполлона Андреевича тотчасъ после этого ответа. "Убью!" глухо крикнулъ онъ, какъ-то подался впередъ всею грудью и поднялъ налившiяся кровью глаза на смелаго парня. Тотъ не выдержалъ взгляда и кинулся бежать какъ сумасшедшiй не къ рабочимъ, не къ дороге, а черезъ болото, къ речке и стоявшему за ней еловому лесу. Евдокимовъ кинулся за бегущимъ, прыгая черезъ кочки, опускаясь въ трясины по колено, но предъидущiе подвиги его утомили, онъ плюнулъ, вернулся и направился къ намъ, отирая потъ, катившiйся градомъ. Мы съ Иваномъ Петровичемъ стояли, какъ вкопаные, стыдясь, возмущаясь душой и все-таки чувствуя всю комическую сторону сценъ, такъ неожиданно передъ нами разыгравшихся.
Евдокимовъ добрался до насъ. "Совсемъ уморился" проговорилъ онъ, и въ голосе его не было слышно даже малейшихъ следовъ недавняго гнева. "Трудъ-то, пожалуй, себе вольный, а все-таки острастка ему не мешаетъ. Глядите, глядите-ка, какъ пошли откалывать, прибавилъ онъ, указывая на косцовъ, которые въ самомъ деле начали косить не худо.
-- Работаютъ-то они ничего, только такими острастками вы себя уморите въ одинъ месяцъ, заметилъ Иванъ Петровичъ.
-- Не говоря о томъ, что растеряете всехъ рабочихъ, добавилъ я, не скрывая чувства отвращенiя.
-- Рабочихъ растеряю? съ веселымъ смехомъ возразилъ Аполлонъ Андреевичъ: - на этотъ счетъ безпокоиться не извольте. Или вы думаете, что мужику не вкусно получать, на всемъ на готовомъ, по восьми целковыхъ, да еще
-- Аполлонъ Андреичъ! со смехомъ же сказалъ Иванъ Петровичъ: - после настоящаго великаго изреченiя нетъ никакой надобности въ дальнейшемъ осмотре вашихъ нововведенiй. Теперь мы оба видимъ и понимаемъ вполне, какое великое дело вольный трудъ въ рукахъ искуснаго хозяина!!!