III.
Барыня-бюрократка.
Двенадцать верстъ отделявшихъ усадьбу Матвеева отъ замка Варвары Михайловны, мы проехали скоро и прiятно. Воображенiе перенесло меня за десять летъ назадъ, къ той поре, когда ея превосходительство была одною изъ прелестнейшихъ женщинъ Петербурга, а супругъ ея, ныне участникъ великихъ вопросовъ, тайный советникъ, Викторъ Петровичъ Краснопольскiй, несъ скромную должность чиновника особыхъ порученiй при министерстве. Не знаю какъ и почему оно происходило, но этотъ истинно честный и превосходный чиновникъ особыхъ порученiй, изъ всехъ городовъ и селъ Россiи отъ рожденiя своего бывалъ только въ Петербурге, Гатчине, Петергофе, Царскомъ Селе, и почему-то въ Колпине. Онъ отлично владелъ перомъ и работалъ скоро, и вотъ пагубная причина тому, что его вечно держали за бумагами. И теперь, на своемъ заметномъ посту, Викторъ Петровичъ считался человекомъ благонамереннымъ, либеральнымъ, неподкупнымъ; но позволительно думать, что изъ него вышло бы кое-что несравненно полезнейшее, еслибъ онъ не засушилъ себя перепиской, бумажными проектами, пустохвальными пренiями въ гостинныхъ, впрочемъ превосходно убранныхъ, да еслибъ сверхъ того былъ познакомее съ своимъ любезнымъ и обширнымъ отечествомъ.
Варвара Михайловна и мужъ ея всегда жили хорошо, изящно и, что какъ-то не вяжется съ ихъ демократическими принципами, даже щепетильно. Питая любовь къ меньшимъ братiямъ, они всегда одевали свою прислугу въ ливрею съ гербами, и независимо глядя на общественные предразсудки, дулись на прiятеля, приходившаго къ нимъ вечеромъ не во фраке. Съ полученiемъ важной должности, образъ жизни ихъ принялъ размеры более широкiе. Появились англiйскiя привычки и англiйская складка: обеды въ восемь часовъ, особенная упряжь; даже достойный Викторъ Петровичъ, всю жизнь свою сидевшiй сиднемъ, началъ ездить въ известные часы по Летнему Саду, на очень долгоногой и куцой лошади. Домъ въ деревне былъ перестроенъ, снабженъ какими-то башенками, шпилями, выступами и кровельными зигзагами. Къ этому-то замку мы подъехали съ Матвеевымъ. Трое хорошенькихъ детей хозяйки встретили насъ на лужке передъ домомъ, голыя икры бедняжекъ были страшно искусаны комарами. Старшая дочь Варвары Михайловны, девочка летъ двенадцати, заметно конфузилась отсутствiемъ чулокъ, хотя, кажется, имела довольно времени къ тому привыкнуть.
Две гувернантки, англичанка и француженка, сидели на зеленой скамье, рядомъ, не меняясь ни однимъ словомъ. Должно быть entente cordiale между ними не имелось.
Не успелъ я перецаловаться съ моими маленькими прiятелями, какъ раздался возле насъ милый голосокъ хозяйки, и изъ ближайшей аллеи вышла сама Варвара Михайловна. Давно уже не случалось мне видеть ее такою молодою, свежею и привлекательною. Высокая, стройная, гибкая, съ своими голубыми глазами, золотисто-пепельными волосами, ея превосходительство глядело не маменькой, а сестрицей шалуновъ уцепившихся за обе мои руки. Она обрадовалась гостямъ, назвала Владимiра Матвеевича идеальнымъ посредникомъ, и сообщила мне, что сочла бы меня своимъ врагомъ, еслибъ я посмелъ не заехать къ ней по пути изъ города. Уже воображенiе мое готово было перенести меня за десять летъ назадъ, въ годы теплой дружбы и пожалуй чего-то еще большаго, когда Варвара Михайловна разрушила все иллюзiи, сказавъ внушительно: - Вамъ делаетъ честь, что вы едете въ свое именiе, я не говорю уже объ обязанностяхъ помещика, но провести это лето не въ деревне, значитъ отстать отъ всего на десять летъ по крайней мере.
Тутъ уже слышался тонъ сановницы, у которой въ гостинной разсуждаютъ о крайне-важныхъ вопросахъ. Я довольно холодно принялъ одобренiе, и въ свою очередь спросилъ, какъ идетъ хозяйство Варвары Михайловны.
-- Смешно разсказывать, отвечала она, покуда мы шли по лестнице и выступному балкону въ прохладную, установленную цветами гостинную: - смешно разсказывать, потому что при общихъ и нелепыхъ помещичьихъ жалобахъ, можетъ показаться, что я просто выдумываю. Впрочемъ, Владимiръ Матвеичъ будетъ моимъ свидетелемъ. Ни малейшей жалобы, ни малейшаго недоразуменiя, я до сихъ поръ не видела. Работы идутъ превосходно, какъ не шли никогда, даже при прежнемъ, строгомъ управителе. Скажу вамъ откровенно, что покорность крестьянъ и ихъ вечные отзывы "нетъ, ничего не надо, съ вами хотимъ мы жить по старому", мне даже не совсемъ нравятся; я бы желала встретить больше самостоятельности, больше иницiативы, хоть бы и неправильной. Въ этомъ есть что-то сонное; впрочемъ, сонъ кажется проходитъ. И какъ хорошо иные крестьяне выучили Положенiе! Я уверена, что Сергея Ильича всякiй изъ нихъ загоняетъ. Но что более всего меня радуетъ, это успехъ вольнаго труда. Да-съ, mon très cher pessimiste, у меня теперь уже двенадцать лошадей и двенадцать наемныхъ рабочихъ. Пишутъ, что вольный трудъ вдвое действительнее обязаннаго; по моему мненiю это неверно, надо бы сказать втрое.
-- Не рано ли вы собрались увеличивать запашку? заметилъ я на этотъ потокъ радостныхъ сведенiй. - Я бы на вашемъ месте погодилъ немного.
-- Да кто же вамъ сказалъ, что я ее увеличиваю?
-- Такъ на что же вамъ двенадцать наемныхъ рабочихъ, если работы идутъ лучше прежняго? Или для чего жь у васъ осталась барщина, если эти двенадцать человекъ трудятся за троихъ каждый?
-- Боже мой, какъ во всякомъ вашемъ слове сказывается человекъ, полъ-жизни прошатавшiйся где-то въ Италiи! весело возразила Варвара Михайловна. - Да разве можно сейчасъ же уничтожить обязанный трудъ, не подготовивъ ему замены? Я чрезвычайно довольна нанятыми людьми, но они еще не помещены какъ следуетъ, выборъ ихъ сделанъ случайно... Колесо еще не пущено полнымъ ходомъ, хотя и нетъ сомненiя, что оно завертится отлично. Обо всемъ этомъ я ужь писала въ Петербургъ; мужъ извещалъ меня, что мои письма ходятъ по рукамъ, а иногда заходятъ очень высоко. А кстати, Владимiръ Матвеичъ, въ последнiй разъ я писала о насъ очень много. Я прямо сообщала, что будь по Россiи двадцать-пять посредниковъ на васъ похожихъ, можно было бы вполне успокоиться на счетъ пользы этого учрежденiя.
-- И очень худо сделали, что писали, отвечалъ Матвеевъ: - въ особенности, если ваши письма читаются не однимъ Викторомъ Петровичемъ. Доказывать пользу учрежденiя какимъ ни будь однимъ частнымъ примеромъ, удачнымъ или неудачнымъ, значитъ иметь очень мало веры въ самое учрежденiе.
-- Да я и не имею въ него большой веры, заметила ея превосходительство. - И мне, и многимъ лицамъ, более влiятельнымъ, учрежденiе мировыхъ посредниковъ вовсе не кажется чемъ-то ужь очень блестящимъ... Эти громкiя одобренiя, отовсюду приветствующiя посредничество и посредниковъ, даже немного подозрительны: откуда идутъ одобренiя? Со стороны помещичьей, а потому они и односторонни. Сословiю, отъ котораго невозможно и требовать безпристрастiя въ своемъ деле, предоставлены самыя важныя заботы но этому самому делу, самыя многочисленныя места съ влiянiемъ - и какъ еще предоставлены? почти съ полною независимостью отъ администрацiи!...
-- Скажите лучше, отъ шаткой и придирчивой бюрократiи, возразилъ я въ свою очередь.
-- Я ненавижу это слово "бюрократiя", сказала Варвара Михайловна, за него уцепились разные фантазеры, но предъ людямъ действительно трудящимся и направляющимъ общее движенiе. Бюрократiя, бюрократы!... И всякiй произноситъ эти слова съ отвращенiемъ, какъ будто бы просвещенный чиновникъ, головой и перомъ трудящiйся въ столице, не стоитъ какого нибудь помещика-рутинера, только умеющаго помышлять о своихъ двадцати десятинахъ въ каждомъ поле!
-- Согласитесь, однако, милая защитница чиновниковъ, что когда дело именно идетъ о сохраненiи собственныхъ десятинъ, о наделе другими десятинами своихъ "меньшихъ братьевъ", человекъ, сидящiй на десятинахъ, окажется толковее мудреца умирающаго за горой бумажныхъ проектовъ.
-- И соглашаюсь и не соглашаюсь, возразила хозяйка. - Спора нетъ, что некоторое количество посредниковъ могло быть взято изъ помещиковъ, но большинству лучше бы состоять изъ людей совершенiю новыхъ, испытанныхъ въ службе и способныхъ быть проводниками идей и стремленiй администрацiи...
-- То есть вертеться по ветру, поминутно прислушиваться къ петербургскимъ толкамъ, при Федоре Степановиче теснить одну сторону, а после назначенiя Михаила Васильича мирволить другой?... оно, конечно, покойнее, но само дело отъ того не подвинется. И наконецъ, где вы найдете такое огромное количество испытанныхъ, надежныхъ чиновниковъ, какое понадобится но числу мировыхъ посредниковъ въ Россiи? Всякiй знаетъ, кемъ у насъ занимаются места, если имъ случится открываться въ большомъ количестве. Всякiй начальникъ оставляетъ лучшаго труженика при себе, а всю посредственность сбываетъ съ благословенiемъ на новую деятельность. Потомъ хватаются за юношей, чуть лишь кончившихъ воспитанiе, еще не разделавшихся съ журнальнымъ вздоромъ, набившимся въ ихъ голову, юношей ретивыхъ и покуда еще честныхъ, но знающихъ жизнь не более какъ ее знаетъ какая нибудь институтка. Затемъ все еще много не замещенныхъ вакансiй, и вотъ, при помощи рекомендательныхъ инеемъ, ходатайства княгинь и сановниковъ, вербуется масса всякой неспособности изъ попрошаекъ, лентяевъ и такъ далее. И этой-то неопытной, сбродной фаланге вы желали бы поручить исполненiе одной изъ труднейшихъ реформъ, когда либо предпринятыхъ! И отъ нея вы могли бы ждать единства, твердости и устойчивости! Да черезъ годъ половина фаланги стала бы жить грабежомъ, жалуясь, что ей есть нечего.
-- Въ первый разъ слышу я, заметила Варвара Михайловна,-- что содержанiе мировыхъ посредниковъ недостаточно.
-- Оно достаточно для посредниковъ изъ класса помещиковъ местныхъ, и совершенно недостаточно для посредниковъ вашего воображенiя, для чиновниковъ пришлыхъ. У помещика уже есть домъ, есть хозяйство, есть экипажъ и лошади, при этихъ условiяхъ полторы тысячи подмоги значатъ много. Посредники, которыхъ навязала бы намъ бюрократiя, потратя почти все жалованье на свое помещенiе, на канцелярiю, на лошадей, на средства продовольствiя, остались бы почти нищими, въ чужомъ крае, между людей къ нимъ нерасположенныхъ. А о томъ, къ чему можетъ привести чиновника недостаточность средствъ къ жизни, распространяться нечего...
Красноречивые доводы мои были прерваны жесточайшимъ звономъ, раздавшимся где-то въ самомъ доме. Желая узнать его причину, я оглянулся назадъ, потомъ направо и налево, но звонокъ умолкъ, и когда я собрался вернуться къ прерванному разговору, оказалось, что Варвары Михайловны въ гостинной не было. Зато мимо насъ съ шумомъ пробежали дети, крича своими звонкими голосками: Руководствуясь нашимъ более чемъ скромнымъ знанiемъ англiйскаго языка, мы съ посредникомъ догадались, что скоро будетъ обедъ, по поводу коего оказывается необходимымъ надеть фраки. Мы вышли въ соседнюю залу, где уже ждалъ насъ старичокъ въ беломъ галстуке, повидимому первый мажордомъ ея превосходительства. Чрезъ галлерею съ цветными окнами, онъ проводилъ насъ въ комнаты, назначаемыя для посетителей. Окна моего апартамента выходили на красивый дворикъ со службами: комната Владимiра Матвеевича приходилась рядомъ съ моею.
Весь парадный костюмъ, словно для бала, оказывался въ полной готовности около моей кровати, но мне было жарко, меня разбирала лень, и я решился сделать уступку хозяйке лишь относительно фрака, оставивъ на себе безъ перемены все остальныя летнiя принадлежности. Старичокъ въ беломъ галстуке объявилъ, что звонокъ къ обеду раздастся черезъ полчаса, не ранее. Мы его отпустили, я прилегъ на диванъ, Матвеевъ ушелъ въ свою комнату, и вскоре въ ней раздались чьи-то тяжелые шаги, а потомъ пошелъ разговоръ не лишенный занимательности. Дверь, насъ разделявшая, не была притворена, и я, лежа въ полномъ спокойствiи, могъ наблюдать за всемъ, что происходило. Передъ посредникомъ стоялъ человекъ высокаго роста, геркулесовскаго сложенiя, съ прекраснейшею седою бородой и лицомъ съ котораго иной ловкiй поставщикъ патрiотическихъ картинъ могъ бы рисовать всехъ знаменитыхъ мужей старой Руси: Минина или Пожарскаго, Сильвестра или Адашева. Красиваго старика портило только толстое брюхо. Одетъ онъ былъ въ довольно длинный синiй казакинъ, покроя особенно любимаго прикащиками и бурмистрами. Въ начало разговора я не вслушался.
-- Ужь какъ ты себе знаешь, Владимiръ Матвеичъ, говорилъ синiй казакинъ: - а безъ тебя мы просто пропали... Эдакой напасти, прости Господи, я думаю и при Татарахъ не было. Говорить срамно, а у насъ еще навозъ не вывезенъ, ярового поля кусокъ незасеяннымъ остался. Черезъ неделю добрые люди возьмутся за косу, а наши еще съ полемъ не управились; я изъ силъ выбился; на чужого человека взглянуть стыдно. Коли ты ихъ не приструнишь, батюшка, все наше хозяйство пойдетъ прахомъ.
-- Разве могу я соваться въ ваши дела мимо помещицы? возражалъ посредникъ. - Варвара Михайловна всемъ довольна.
-- Да ведь она-то сама все и путаетъ, батюшка! У насъ народъ не задорный, не великая на немъ тягота, кажется, дурить не изъ чего: а какъ не дурить, когда барыня во всемъ потакаетъ? Намедни барщина пришла въ поле въ десятомъ часу. Смотрю я, катитъ генеральша; ну, думаю, слава Богу, скажетъ имъ: нехристи вы эдакiе! Ну подъехала, все къ ней, смеются идучи, говорятъ: разговоръ будетъ! Оно и точно, стала говорить такъ сладко, про школу, да про то, что надо завести казну общую, нанимать рекрутовъ - самое дескать время къ такой речи; поле не запахано, чего, торопиться! Шепнулъ я было, что на работу поздно выехали, а она твердитъ: это ничего, лишь бы дело шло живо. У самой словно глазъ нету - дело идетъ живо! Вечеромъ валятъ наши барщинники мимо мызы, солнце еще высоко, сами ушли безъ спроса, а она велитъ водку вынести, бабамъ даетъ пряники, девки набегутъ изъ деревни, песни затянутъ, какъ въ праздникъ. Веселое стало у насъ житье, Владимiръ Матвеичъ, ужь какое веселое!
Трудно передать скорбь и злобу, съ какими сказана была эта последняя фраза.
-- У тебя есть нанятые рабочiе, у тебя целыхъ двенадцать лошадей, заметилъ Матвеевъ.
-- Не двенадцать, а пять, отвечалъ прикащикъ: - а работали эти лошади всего два дни: то гувернантку до станцiи свезти надо, то записки разослать къ соседямъ, то фортепьяно доставить къ железной дороге. Самъ знаешь, теперь работа конная, навоза не понесешь въ охапке, не станешь лопатой ковырять поля! И сидели безъ дела рабочiе, да и весь-то народъ разбаловался. Веришь ли, на прошлой неделе Кирпа Васильева въ барскомъ лесу поймали - старый мужикъ, честная душа,-- и тотъ лесъ воруетъ! Ужь коли ты намъ не поможешь...
-- И, конечно, не помогу, отвечалъ Матвеевъ. - Можно коня привести на реку, а насильно пить его не заставишь. Другое дело, коли сама барыня...
-- Да разве ты не видишь, батюшка, что у насъ барыня-то ровно какъ шальная?...
Ровно какъ шальная! Бедная, бедная Варвара Михайловна! И вотъ твоя награда за все добрыя намеренiя, за безропотное пожертвованiе своими интересами, за твои умныя письма изъ деревни, за все твое рвенiе къ крестьянскому делу, за безчисленные турниры, совершавшiеся въ твоей гостинной по поводу великаго вопроса! Ровно какъ шальная! И кто знаетъ на сколькихъ благонамеренныхъ людей, слуги самые преданные смотрятъ какъ на ошалелыхъ? Мне стало очень грустно, но къ счастiю, звонокъ къ обеду не позволилъ мне очень расчувствоваться.
Столъ былъ накрытъ въ красивой легкой галлерее, соединявшей главный корпусъ дома съ оранжереей. Изъ растворенной двери въ это жилище редкихъ растенiй несся ароматъ цветовъ, даже черезчуръ пахучихъ. Другiе цветы стояли въ самой галлерее, около красиваго переноснаго фонтана, хотя отчасти освежавшаго не кстати-тропическую атмосферу галлерее. Уже мы собирались занять свои места за столомъ, когда въ сеняхъ раздался звонокъ, за темъ по комнатамъ послышались шаги, и въ галлерею вошелъ мущина еще не старый, толстый, съ лицомъ умнымъ и веселымъ, но не симпатическимъ. Одетъ онъ былъ очень небрежно, въ белыхъ панталонахъ и жакетке изъ какой-то сероватой матерiи, въ рукахъ держалъ серую шляпу съ широкими полями. Лицо Варвары Михайловны немного омрачилось при виде такого презренiя къ декоруму, однако она дала руку гостю и приняла его приветливо.
-- Не хмурьтесь, не хмурьтесь, ваше превосходительство, весело сказалъ гость после первыхъ приветствiй. - Одетъ я такимъ уродомъ, потому что на солнце больше двадцати пяти градусовъ, а во фракъ не облекся по случаю двухъ сотъ причинъ, изъ которыхъ первая - неименiе фрака. Предоставляю вамъ право изгнать меня съ поношенiемъ: я заехалъ лишь на минуту взглянуть на васъ и спросить о Викторе.
-- Садитесь, садитесь, отвечала хозяйка. - Где вы скитались целую неделю?
-- Скитался я въ ***, у синяго моря. Знаете вы что цена хлебу дошла до десяти рублей за четверть?
Мы съ Матвеевымъ невольно переглянулись: въ этомъ страшномъ возвышенiи цены, совпадавшимъ съ вестями о бросаемыхъ помещиками запашкахъ, имелось нечто зловещее. Только къ концу лета оказалось, что не одна паника, но и усиленное требованiе хлеба за границу, были причиной ужасающихъ ценъ, стоявшихъ въ *** за iюль месяцъ.
-- Я немного разумею въ ценахъ, спокойно сказала Варвара Михайловна,-- да кажется мне, что и вы, Петръ Тимофеичъ, къ нимъ довольно равнодушны.
-- Ну, нельзя сказать чтобъ равнодушенъ, весело возразилъ толстякъ, кончая свою тарелку супа. - Благодаря этимъ десяти рублямъ за четверть, я смотрю на себя, какъ на человека получившаго щедрый выкупъ и за крестьянъ, и за полный наделъ земли, къ нимъ отходящей.
-- А этого ужь я вовсе не понимаю, ответила хозяйка, глядя на Матвеева.
-- Петръ Тимоосичъ хочетъ вероятно сказать, улыбаясь заметилъ Владимiръ Матвеевичъ: - что онъ продалъ въ несколько тысячъ четвертей хлеба. Безъ крестьянскаго дела не было бы десяти рублей за четверть; оттого онъ и смотритъ на свои барыши какъ на выкупную премiю.
что вся операцiя была мною предугадана и подготовлена за два года назадъ. Два года я не продавалъ ни зерна, два года скупалъ хлебъ, где только было можно, настроилъ лишнихъ амбаровъ; за то и подвезъ хлебъ безъ задержки. Конечно, это смелая спекуляцiя.
-- И къ сожаленiю, спекуляцiя на страхъ и дурные слухи, сухо прибавилъ Матвеевъ.
-- Да, спекуляцiя на страхъ и дурные слухи; но если ужъ нельзя безъ страха и дурныхъ слуховъ, то почему же выгода должна достаться не мне, а другому? Или вы думаете, что соседи мои, да и все поставщики хлеба скажутъ ***`скимъ торговцамъ: "что вы дурачитесь и даете такую цену?-- для пользы рода человеческаго, я отдамъ мой хлебъ по пяти за четверть!" Будьте покойны, никто не окажетъ такого великодушiя. А если кто виноватъ въ страхе на хлебномъ рынке, такъ конечно не я, а ваше же начальство, сидевшее по своимъ норамъ въ самое критическое время, когда въ крае еще не было ни волостей ни посредниковъ. И если въ будущемъ году, и черезъ два года, и черезъ три года, хлебъ дойдетъ до двадцати рублей за четверть, я его буду припасать и сбывать безъ всякаго угрызенiя совести.
-- Срокъ не великъ, съ усмешкой заметилъ Петръ Тимооеевичъ.
лучше? И что же? Весь этотъ край покрытъ фермами, плодородными полями, онъ кормитъ столицу и никогда не знаетъ неурожаевъ: вотъ вамъ живой примеръ тому, что значитъ вольный трудъ, тому, что можетъ совершить работа человека, не подавленнаго крепостнымъ правомъ.
-- Конечно, конечно, говорилъ толстый гость съ своею поддразнивающею усмешкою. - Дивлюсь я только одному: какъ это у насъ земли удельныхъ крестьянъ, или деревни государственныхъ имуществъ не похожи на окрестности Берлина? Ведь тутъ не было никого, подавленнаго крепостнымъ правомъ...
-- Cher monsieur Атабековъ, сказала ея превосходительство: - хорошо, что вы сидите между людьми, знающими вашу страсть представляться отсталымъ человекомъ. Не знаю, какъ на другихъ, но на меня ваши насмешливые отзывы по поводу всего, что похоже на реформу, производятъ самое унылое впечатленiе. Не такимъ я знала васъ, когда вы служили вместе съ Викторомъ, и когда даже онъ укорялъ васъ за экзальтацiю вашихъ политическихъ мненiй.
-- Дело не въ политическихъ мненiяхъ, возразилъ толстякъ какъ будто замявшись: - а въ томъ, что ваша иллюзiя о блаженстве, которое прольется на насъ черезъ три года, и была и останется иллюзiей. Вамъ теперь очень прiятно говорить и воображать, что черезъ три года, ***скiй уездъ сравняется съ самыми богатыми уголками Бельгiи, а по всей Россiи потекутъ медовыя реки; но смею спросить, что скажете вы, когда пройдутъ три года, и вы еще не дождетесь даже малейшаго осуществленiя вашихъ предчувствiй? А что осуществленiя не будетъ въ такой короткiй срокъ - это вамъ скажетъ всякiй человекъ, если только онъ не изсохъ надъ книгой и не протухъ нравственно въ одной изъ вашихъ канцелярiй. Если не верите мне, отчаянному скептику, спросите Владимiра Матвеича; онъ ужь конечно не врагъ крестьянскому вопросу. Какъ вы думаете, дорогой нашъ посредникъ, обратится ли, въ три года, начиная отъ сего дня, то-есть къ 20-му iюня 1864 года, вся Россiя въ цветущiя окрестности Берлина или Дрездена?..
-- Хотя мне и не совсемъ но вкусу форма запроса вашего, сказалъ Матвеевъ: - но я долженъ заявить, что эта мысль о немедленномъ появленiи благосостоянiя, вследствiе отмены крепостного права, кажется мне истинно пагубною. Предразсудки закоренелаго плантатора кажутся мне не такъ вредрыми, какъ преувеличенныя ожиданiя, за которыми не минуемо последуетъ отчаянiе въ добромъ начале. Сила обстоятельствъ и свой интересъ насильно вдвинутъ плантатора въ сферу людей порядочныхъ; но какая сила утешитъ и укрепитъ техъ добрыхъ людей которые, разсчитывая, что ими уже достигнута грань обетованной земли увидятъ, что можетъ быть не имъ, а ихъ детямъ придется увидеть эту землю? Не могу безъ горести вспомнить, какъ въ прошломъ месяце, въ Петербурге, при мне, одинъ изъ благороднейшихъ людей, когда-либо мною встреченныхъ, профессоръ, умница, человекъ, положившiй всю душу на вопросъ оконце крепостного права, съ восхищенiемъ говорилъ мне: "черезъ два года, мы не найдемъ словъ, чтобы выразить какъ переродилась Россiя!" Онъ былъ еще горячее Варвары Михайловны и давалъ два года тамъ, где она даетъ три. А по моему искреннему убежденiю и черезъ два и черезъ три года, и черезъ десять летъ, мы ne увидимъ ни окрестностей Берлина, ни диковинныхъ фермъ, ни чудесъ вольнаго хлебопашества, какъ они описаны въ книгахъ. По всей вероятности, до конца жизни нашей мы увидимъ лишь трудъ и лишенiя, жертвы и жертвы. И невозможно жалеть объ этомъ тому, кто знаетъ, что люди живутъ въ мiре не для спокойствiя и не для увеселенiй.
-- Не нравится мне этотъ человекъ, сказалъ посредникъ, глядя въ следъ толстому помещику. - Я легко мирюсь со всякими убежденiями, очень хорошо знаю, что можно быть трехбунчужнымъ пашой въ душе и самымъ кроткимъ господиномъ въ действительной жизни; но этихъ себялюбцевъ и насмешниковъ переносить не умею.
-- За то я къ нимъ достаточно присмотрелся, заметилъ я въ свою очередь. - Атабековъ - это представитель неудавшихся бюрократовъ, сгоряча оставившихъ служебную карьеру и бросившихся въ оппозицiю всему хорошему и дурному, что только идетъ отъ ихъ бывшихъ сверстниковъ. Еслибъ этихъ людей поскорее сделали генералами и со слезами упросили принять видныя места, они пустились бы прославлять то, что теперь ругаютъ. Вы думаете, что онъ очень врождебенъ крестьянскому вопросу, а мне кажется, онъ более злится на то, что Викторъ Петровичъ и Семенъ Михайловичъ и другiе сослуживцы имели въ немъ голосъ, а онъ не имелъ и не будетъ иметь, хоть по уму онъ имъ равспъ, и во сто разъ больше чемъ равенъ. Изъ-за чего онъ съ такимъ торжествомъ сообщалъ о своей хлебной спекуляцiи, можетъ быть преувеличивая ея размеры? Ему просто хотелось кольнуть хозяйку, дать ей заметить, какихъ бедъ наделано ея друзьями, а намъ показать, что вотъ вы дескать, дураки, готовитесь къ жертвамъ, а для меня и трудное время даетъ выгоду!
Въ это время послышался съ балкона голосъ Варвары Михайловны, а дети прибежали съ известiемъ, что насъ ждутъ пить кофе.
Приказавъ закладывать коляску, я пробрался къ ея превосходительству и гостямъ ея превосходительства. Солнце ужь стояло низко; небольшая свежесть разлилась въ воздухе; за речкой, отделявшей садъ отъ деревни, собрался большой хороводъ женщинъ и девушекъ; парни въ синихъ кафтанахъ, накинутыхъ сверхъ рубашекъ бродили около прекраснаго пола и играли на гармоникахъ. День былъ праздничный: Варвара Михайловна дала знакъ рукой, и по ея мановенiю, веселыя группы перешли мостъ, съ песнями двинулись въ нашу сторону и съ песнями вошли въ садъ; за хороводомъ и парнями притащилось до тридцати ребятишекъ.
въ толпу ребятишекъ, что производило свалку и крики; я подивился тому, что этотъ довольно обидный и ужь вовсе не демократическiй способъ угощенiя не былъ тотчасъ же остановленъ хозяйкой.
Однообразныя песни лились, девушки поочереди выходили въ кругъ, по двое, и танцовали, съ платочками; мужчины, подкрепившись водкой, бойко разсуждали съ Варварой Михайловной, видимо гордившеюся своей популярностью. Къ сожаленiю, крестьяне, выходившiе впередъ для беседы, все оказывались одними и теми же какъ разговаривающiе актеры въ какой-нибудь комедiи изъ крестьянскаго быта. И надо признаться, что трое или четверо парней, беседовавшихъ съ помещицей, совершенно походили на мужиковъ, какъ намъ ихъ показываютъ въ Александринскомъ театре, и подпоясывались они какъ-то странно, и кафтанъ наброшенъ съ шикомъ, и лица у нихъ были какiя-то прилизанныя, нездоровыя. Настоящiе же, солидные мужики, съ золотисто-белокурыми бородами, загорелые и спокойные, только слушали въ какой-то и не враждебной и не одобрительной задумчивости.
-- Матушка наша, ваше превосходительство, говорилъ хозяйке старшiй изъ удалыхъ парней,-- что же светъ нашъ, Викторъ Петровичъ на лето къ намъ не заглянетъ?
-- Служба совсемъ его замучила, былъ ответъ Варвары Михайловны: - даже оставила я его больнымъ; теперь, слава Богу, пишетъ, что лучше.
-- Слава Богу, слава Богу, поддержалъ парень.
-- Какая обида, раздалось въ группе четырехъ артистовъ съ речами: - да мы за вами какъ за каменной стеной.
-- Отъ такой барыни быть обидъ!
Я посмотрелъ на смирныхъ крестьянъ безъ речей: они молчали и слушали разговоръ, не производя никакой демонстрацiи.
-- И тебе скажу, матушка ты наша, началъ самый речистый артистъ, проникнутый какимъ-то лиризмомъ,-- намъ съ тобою, да съ нашимъ соколомъ бариномъ никакихъ новыхъ порядковъ не надо. Рады мы всею вотчиной и землю твою пахать и служить вамъ во всемъ какъ служили. Другимъ, говорятъ, воля на радость, а намъ про волю и говорить-то не хочется.
будетъ, а разве безъ воли, вы не могли бы после насъ попасть въ руки худому барину?
-- Хоть ко мне напримеръ, вмешался Атабековъ: - у меня четыре управляющихъ-немца, и все крестьяне по мiру ходятъ.
внуковъ.
Трудно сказать, почему именно, но эта беседа меня тяготила. Чемъ-то нескладнымъ, лживымъ звучало для меня каждое слово. Я совершенно верилъ, что Варвара Михайловна любила крестьянъ, не имелъ никакой причины думать, чтобы мужики ея не любили, а между темъ разговоръ былъ съ обеихъ сторонъ натянутъ, чувства, въ немъ выразившiяся до крайности приторны. И почему эти одни и те же четыре оратора занимали сцену, и для чего помещица, если действительно искала беседы но душе, не обратилась къ задней, молчаливой группе своихъ вассаловъ? Вся сцена пахнула горькою ложью, безнадежной фразой; сами говорившiе чувствовали, что ихъ речь почему-то не клеится, что имъ нечего сказать другъ-другу. Атабековъ цинически улыбался и иногда ввертывалъ въ разговоръ злую шутку. Владимiръ Матвеевичъ курилъ сигару, и, занимаясь съ детьми, силился не видеть и не слышать того, что делалось и говорилось. Что до меня, то я въ самомъ разгаре разговора Варвары Михайловны ускользнулъ изъ сада, боковою калиткою вышелъ къ надворнымъ строенiямъ, и приметивъ, что моя коляска заложена, селъ въ нее и велелъ кучеру везти меня въ Петровское.
Всю дорогу меня разбирала грусть, а дорога тянулась до ночи. На мызе все спало, въ доме тоже. Запретивъ будить сестру, я пробрался въ свою половину и утомленный до крайности, заснулъ очень крепко.