II.
- Ну же, ну! говорилъ между темъ Павелъ Антоновичъ, проводившiй толпу гостей до рыцарской залы и снова вернувшiйся въ маленькую проходную комнату, куда провели Владислава Сергеича: - после наболтаетесь, герръ профессоръ. Пойдемте все къ нашей châtelaine,-- мне интересно видеть, какъ она встретитъ вотъ этого гостя, ха! ха! ха! ха! Она что-то худо спала ночь и не можетъ идти въ залу. Я съ вами посижу въ ея комнатахъ. Доляновичъ пока устроитъ танцы въ зале, а я побуду съ какiя. Пойдемте же, старый мой другъ; что? не забыли вы нашихъ холостыхъ шалостей въ Петербурге? Не забывайте только, что наша крепость Штромменбергская,-- это домъ вашихъ друзей и родственниковъ. Если вы устали, я васъ самъ черезъ полчаса проведу въ ваши комнаты. Вы у насъ не на одинъ день, неправда ли?
-- Богъ знаетъ, отвечалъ гость: - не желая еще связывать себя никакимъ обещанiемъ, должно же мне побывать въ Петербурге и показаться кому следуетъ.
- Вовсе не должно, заметилъ генералъ Озерскiй: - твой бывшiй начальникъ теперь здесь, въ Р--, у моря, верстъ за сто отъ замка.
- Какiе тутъ начальники, вмешался Павелъ Антоновичъ: - осень пришла, непрiятель уходитъ, да ужь если кто нибудь имеетъ право отдохнуть на время, такъ это Мережинъ.
- Спасибо вамъ, сказалъ Владиславъ Сергеичъ: - вамъ самимъ надо отдыхать, если вы о всехъ своихъ гостяхъ такъ заботитесь.
Въ это время хозяинъ и его гости вошли въ маленькую гостиную французскаго павильона. Въ первый разъ за весь день сердце Владислава Сергеича забилось немного сильней обыкновеннаго. У камина гостиной сидели две молодыя женщины и около нихъ Григорiй Михайловичъ Доляновичъ, давнишнiй знакомый Мережина и товарищъ его по службе. При входе новыхъ посетителей, одна изъ дамъ встала и пошла на встречу младшему изъ нихъ, съ веселой, спокойною, но въ высшей степени приветливою улыбкою. Марья Александровна встретила своего бывшаго жениха такъ, какъ это можетъ сделать самая умная, ласковая женщина, чуждая всехъ мелочныхъ предразсудковъ.
-- Какъ долго заставили вы ждать, Владиславъ Сергеичъ, сказала она, протянувъ ему свою руку: - не занемогли ли вы? не случилось ли чего съ вами въ дороге? Ваши друзья всякiй день ездили узнавать о вашемъ прiезде. Спасибо вамъ, что не объехали Штромменберга.
Новый гость взялъ и поцеловалъ поданную ему руку. Это была та самая рука, которую онъ когда-то держалъ въ своихъ и целовалъ такъ часто,-- только она похудела за эти годы и въ ней былъ какой-то небольшой сухой жаръ, какого прежде не было.
Доляновичъ внимательно следилъ за встречей, которая для него была понятнее, чемъ для многихъ. Онъ виделъ, что хозяйка, за минуту назадъ слабая и разсеянно слушавшая его разсказы, отчего-то оживилась и легкими шагами перешла комнату, онъ хорошо заметилъ выраженiе ея глазъ въ ту минуту, когда Владиславъ Сергеичъ дружески поцеловалъ руку, ему поданную. Когда-то и его приходъ приносилъ съ собою оживленiе дорогаго лица, когда-то и къ нему ласково протягивалась эта маленькая рука. На поклонъ давно невиданнаго сослуживца, Григорiй Михайловичъ ответилъ сухимъ наклоненiемъ головы. Ольга Федоровна Локтева въ это время пригласила юношу идти съ собой въ залу. Доляновичъ повиновался, скрепя сердце. Онъ еще сохранилъ ума на столько, чтобъ удержаться отъ отвратительной назойливости, хотя ему весьма хотелось не оставлять Марьи Александровны.
-- Поручаю вамъ новаго гостя, Мери, говорилъ между темъ Павелъ Антоновичъ, усаживая Мережина поближе къ камину: - не держите его долго, онъ что-то худъ и бледенъ. Съ завтрашняго утра начнемте все отдыхать, все эти танцы и праздники даже меня совсемъ съ ногъ сбили. Я вернусь еще къ вамъ; пора похлопотать съ гостями, а то Доляновичъ нашъ что-то раскисъ и cousine Olga тоже. Вотъ мы снова все съехались, прибавилъ толстякъ передъ уходомъ изъ гостиной: - снова мы все въ одной семьи, какъ было прежде. Ха, ха, ха! Владиславъ Сергеичъ, какъ года-то меняютъ человека! Каюсь чистосердечно, не разъ въ прежнюю пору посылалъ я васъ къ..... да и вы меня тоже, это я самъ разъ подслушалъ въ маленькой гостиной у Александра Филипповича. Теперь мы все одна семья и одинъ дружескiй кружокъ, не такъ ли, герръ профессоръ? Прощайте покудова, я забегу еще поболтать съ вами.
Толстякъ говорилъ правду: съ искренностью добраго семейнаго круга беседовали около Марьи Александровны все эти люди, такъ раскиданные когда-то судьбою, такъ несходные между собой по жизни, взглядамъ и понятiямъ. Должно быть, надъ двумя главными собеседниками, по-крайней-мере, жизнь прошла, какъ тяжелый гнетъ, подъ которымъ сгладились все былыя неровности... Владиславъ Сергеичъ редко думалъ о бывшей своей невесте во время ея отсутствiя, но при свиданiи съ ней онъ не могъ глядеть на нее иначе, какъ на милую сестру, любимую, хотя и капризную подругу его полудетскихъ годовъ. Съ грустью замечалъ онъ худобу и изнуренiе на ея когда-то полномъ и свежемъ летъ, съ тоскливымъ чувствомъ виделъ онъ, что на немъ уже не мелькаетъ той лениво-насмешливой, затрогивающей улыбки, которая его прежде красила. Въ свою очередь и Марья Александровна видела много новаго въ человека, снова вызвавшемъ въ ней память о давно прошедшемъ времени. Слушая восторженные разсказы Тальгофа о Владиславе, она представляла своего прежняго жениха молодымъ и блистательнымъ воиномъ, исполненнымъ энергiи и гордой самоуверенности, весело кидающимъ взглядъ свой на будущее, въ которомъ ждетъ его слава, почетъ, влiянiе на другихъ людей... ничего подобнаго не нашла она въ Мережине. Въ тихомъ, умномъ и спокойномъ госте, сидевшемъ возле нея, сказывался человекъ, можетъ-быть, столько же утомленный жизнью, какъ она сама; человекъ, совершенно чуждый всякаго блеска, и все-таки привлекательный такъ, какъ прежде былъ привлекателенъ энтузiастъ-юноша, предметъ ея девическихъ шалостей.
-- Я не могу вообразить васъ военнымъ человекомъ, шутя сказала ему Марья Александровна, после того, какъ Владиславъ, но желанiю Александра Филипповича, сообщилъ несколько подробностей о своемъ плене и военныхъ действiяхъ, некоторыхъ былъ участникомъ: - имъ все кажется, что вы шутите надъ нами, или можетъ быть, пошли глядеть на все эти ужасы, какъ бы поехали путешествовать въ какой-нибудь дикiй край, изъ любопытства...
- Изъ любопытства, перебилъ генералъ Озерскiй своимъ офицiальнымъ слогомъ: - изъ любопытства? когда надо было стать грудью противъ дерзкихъ защитниковъ луны? y pensez-vous, Mary?
- Я думаю, возразила хозяйка улыбнувшись: - что и безъ Владислава Сергеича защитники луны когда же нибудь отъ насъ отвяжутся. Я говорю не объ этомъ. Я не могу только согласить того, какимъ образомъ, съ его понятiями о людяхъ, онъ могъ найти въ себе силу на то, чтобъ видеть столько крови, и чтобъ самому принимать участiе въ жизни, такъ несогласной съ его натурой. И вамъ не были грустны ваши собственные подвиги, Владиславъ Сергеичъ, и вы долго еще останетесь военнымъ человекомъ?
- Богъ знаетъ, отвечалъ нашъ прiятель съ откровенностью: - за вопросъ вашъ я очень благодаренъ, онъ показываетъ, что вы еще не считаете меня чудакомъ, для васъ постороннимъ. Вы знаете, Марья Александровна, что жизнь моя сложилась очень странно. Жаловаться на нее я не могу, темъ более, что для миллiона людей жизнь выходитъ во сто разъ печальнее или нелепее. Вы когда-то звали меня чужестранцомъ и это было совершенно справедливо. Детство мое прошло не на родине, любя ее, я все-таки былъ въ ней гостемъ. Въ двадцать два года отъ роду не сживаются съ роднымъ краемъ, а нашъ Осипъ Карловичъ знаетъ, сколько шатался я по свету до прiезда въ Россiю. Къ какимъ занятiямъ могъ привязаться человекъ въ моемъ роде, взросшiй на чужой жизни, съ детства не сближавшiйся со всемъ своимъ на свете? Я жилъ и служилъ въ Петербурге, не зная для чего я это делаю, не видя никакой связи между собою и окружавшимъ меня светомъ. Я жилъ въ деревне, где, по мере малыхъ своихъ силъ, устроилъ все, что можетъ устроить въ ней прiезжiй гость некорыстолюбиваго свойства и съ добрыми намеренiями, другаго дела себе найдти я не могъ, потому что вовсе не зналъ ни простаго русскаго человека, ни его простыхъ потребностей. Я опять пустился шататься по свету, не отъ спляна: напротивъ того, я много наслаждался и умелъ наслаждаться, и все-таки я продолжалъ чувствовать себя лишнимъ, ленивымъ, ни къ чему не прицепленнымъ существомъ. Война разбудила меня, это былъ громовой ударъ, отъ котораго, кажется мне, не я одинъ проснулся.
-- Ты подалъ хорошiй примеръ, вмешался въ разговоръ Александръ Филипповичъ: - потому что съ пламенной ревностью отозвался на призывъ отечества. Разскажи-ка мне кстати...
- Нетъ, papa, тихо заметила Марья Александровна: - после онъ вамъ все разскажетъ. Вы видите, что мы, какъ настоящiе друзья детства, говоримъ между собой про все, что было съ нами за все эти годы. Я не буду у васъ въ долгу, Владиславъ Сергеичъ, прибавила она, поднявши свои голубые глаза на разскащика: - я васъ хотела и ждала встретить такимъ, какъ теперь вижу. Какъ же подействовала на васъ перемена въ вашей жизни? остались ли вы прежнимъ чужестранцемъ и въ Севастополе?..
въ полную перемену для всей жизни, со мной пошли на защитниковъ луны люди, какъ кажется, более меня сжившiеся съ своимъ краемъ. И во всехъ насъ не было ничего русскаго, мы скорее походили на французовъ, которыхъ собирались истребить какъ зайцевъ, наши разговоры м толки превосходно бы шли въ Journal de Saint-Petersbourg, или берлинскiя ведомости. Побужденiе одно было добрымъ побужденiемъ, а смыслу и толку въ насъ было немного. Большая часть новыхъ воиновъ пристроились къ штабамъ, я былъ такъ счастливъ, что съ немногими другими попалъ въ настоящую строевую службу. Здесь мне привелось спать на земле и есть кашу, идти впередъ и отступать после дела, рядомъ съ первыми русскими людьми, которыхъ я могъ узнать какъ следуетъ, то-есть съ русскими военными людьми, солдатами и офицерами. Война не могла не занять меня, надо быть каменнымъ человекомъ, чтобъ отъ нея не встряхнуться нравственно. Но едва ли не более всехъ этихъ тревогъ, опасностей, удачъ и рисковъ, занялъ меня мiръ, съ которымъ уже мне нельзя было не сжиться. Верьте мне: то, что я узналъ и увиделъ, еще никемъ не разсказано, хотя тысячи человекъ разсказывали о немъ и съ светлой и съ темной стороны. О величiи последнихъ событiй, о геройстве и подвигахъ простыхъ русскихъ людей, вы знаете также мало, какъ знаете о страданiяхъ и бедствiяхъ, причиненныхъ войной; оно очень извинительно! и вы, и Тальгофъ порядочные иностранцы, и добрый нашъ генералъ человекъ не совсемъ русскiй: иначе онъ бы не говорилъ такъ кудряво о защитникахъ корана и о русской груди... Довольно будетъ сказать вамъ, что я былъ доволенъ моимъ положенiемъ. Дела мои пошли быстро: я уже получилъ возможность иметь влiянiе на людей, съ которыми сжился какъ товарищъ. Меня люди полюбили въ первый разъ, полюбили не какъ добраго чудака, неспособнаго на злое дело, а какъ толковаго и надежнаго человека, которому можно поручить сотню и тысячу людей,-- зная, что эти люди не будутъ голодны, притеснены или обворованы, и зная, что они пойдутъ за нимъ, куда только будетъ имъ сказано. Тутъ и кончается моя недлинная исторiя. Вовсе не изъ-за шума или судорожныхъ сильныхъ впечатленiй я сжился съ военной жизнью; она просто дала мне то, чего я не могъ добиться, сидя на месте, читая книги или беседуя съ прiятелями. Многимъ другимъ людямъ она дала то же самое, оттого и они ее любятъ, и я ценю ее, и останусь тамъ, куда выдвинулъ меня наконецъ счастливый случай.
- Да, сказала Марья Александровна задумчиво, да, я васъ поняла совершенно. Но съ другой стороны, при вашихъ привычкахъ, разве не утомляютъ васъ эти сильныя впечатленiя? Неужели вы съ удовольствiемъ приметесь опятъ за бездомную жизнь и пойдете на опасность? Война все-таки не совсемъ ваше дело, Владиславъ Сергеичъ.
-- Да она и не протянется долго; поверьте мне, что война уже кончена. Я это виделъ и при последнихъ делахъ, и во Францiи, и въ Англiи, где сиделъ поневоле. Кроме выпущено слишкомъ много, и европейская горячка утихла.
- A отъ вашего штыка скоро раскаются безумцы, понюхавши табаку, прибавилъ Александръ Филипповичъ.
- Для чего же все штыкъ и орудiя истребленiя? перебилъ его Осипъ Карловичъ, всегдашнiй защитникъ спокойствiя, уже привыкшiй спорить съ генераломъ Озерскимъ всякiй день, особенно после обеда: - Нетъ, ваше превосходительство, я позволю себе снова мненiе, совершенно вашему взгляду на вещи противное. Наступаетъ время общаго сближенiя на добро и мирное преуспеянiе гражданственности. Намъ хорошо, здесь, въ теплой комнате, сидя, говоритъ грозныя слова, но общее изнуренiе силъ, до котораго дошли государства Европы...
- И пускай изнуряются, горячо перебилъ старикъ, обрадованный возможностью поспорить: - не сожалеть бы, а радоваться нужно тому, что ваши противники въ бедствiи. Еслибъ я не былъ уверенъ въ вашей благонамеренности, мой дорогой Осипъ Карловичъ....
- Оставьте мою благонамеренность, и мысль досказать дайте, перебилъ Тальгофъ.
- И мне дайте досказать мысль, не придираясь къ словамъ, возразилъ Александръ Филипповичъ.
Споръ загорелся, и благодаря спору, хозяйка и новый ея гость могли беседовать между собой также откровенно, какъ бы при полномъ уединенiи. Улыбнувшись горячности, съ которою два старика предались пренiю о предмете, для обоихъ равно незнакомомъ, Марья Александровна стала тихо продолжать начатую беседу. Неужели вы мне все разсказали о вашей жизни, Владиславъ Сергеичъ? спросила она между прочимъ: - неужели кроме этого короткаго и холоднаго вывода о вашемъ настоящемъ положенiи, опытъ вашихъ лучшихъ летъ не далъ вамъ ничего другаго?
- Почти что такъ, Марья Александровна, отвечалъ Мережинъ. - Да надо признаться, что я никогда и не требовалъ большаго. Только въ первой молодости каждый изъ насъ можетъ глядеть на себя какъ на привилегированнаго смертнаго, и въ следствiе того ждать себе какихъ-то особливо-заманчивыхъ приключенiй. Героемъ на особыхъ правахъ можетъ быть не всякiй, и если я считаю свои понятiя сколько-нибудь разумными, то именно потому, что давно уже разучился глядеть на жизнь съ восторженностью. Великихъ горестей я испыталъ мало, въ этомъ я счастливее многихъ; съ великими радостями я почти не встречался, какъ не встречаются съ ними милльоны людей,вполне ихъ достойные. Въ своихъ подробностяхъ жизнь моя богата и довольно занимательна, въ общемъ своемъ смысле она по-крайней-мере не оказалась скверною и вредною для кого бы то ни было. Теперь скажите мне что нибудь про себя, Марья Александровна. Вы очень изменились, про это вы сами знаете. Вамъ надо думать о своемъ здоровьи: я помню, что о немъ вы и прежде никогда не заботились.
-- Теперь я забочусь, съ задумчивой улыбкой заметила хозяйка замка, я ужь не вывожу докторовъ изъ терпенiя. Вы видите, что у насъ гости, а я одна въ моей комнате. Въ замке танцуютъ, а мы сидимъ у огня съ закрытыми окнами.
- Вы утомлены, оно видно съ перваго раза, но вы ласковы и спокойны, какъ и въ старое время, вы умеете сделать, что всякiй чувствуетъ себя какъ дома подъ вашею кровлей. У васъ нетъ детей, и я понимаю, что безъ нихъ домашняя жизнь всегда будетъ иметь свои грустныя минуты. Ваша жизнь можетъ быть грешила разнообразiемъ, но не думаю я, чтобъ она могла принести вамъ душевную болезнь или горе.
- Моя жизнь... ответила Марья Александровна, и въ слегка задрожавшемъ ея голосе послышался тотъ странный, невыразимый словами тонъ, бывающiй лишь въ голосе женщинъ, привыкшихъ затаивать ото всехъ людей свои настоящiя или воображаемыя страданiя: - моя жизнь, продолжала она, моя жизнь беднее вашей, добрый мой Владиславъ Сергеичъ. Общаго смысла я въ ней никакого не вижу, разными подробностями - и довольно занимательными, эти восемь летъ были довольно богаты. Только объ однехъ подробностяхъ разсказывать не стоитъ, а o другихъ говорить стыдно.
И за этимъ словомъ неровный румянецъ сбежалъ съ ея щекъ, а въ глазахъ мелькнуло смелое, гордое выраженiе, котораго никогда прежде не подсматривалъ Владиславъ Сергеичъ. Но мгновенiе откровенности быстро облегчило молодую женщину; она приветливо встретила грустный, симпатическiй взглядъ Мережина и улыбнувшись, подала ему руку. Полный и совершенный миръ, съ забвенiемъ всехъ прошлыхъ столкновенiй, былъ заключенъ между бывшими обручеными, и какъ будто для ознаменованiя этого счастливаго событiя, генералъ Озерской и Осипъ Карловичъ раскричались до изступленiя.
- Да, да, да! возглашалъ фонъ-Тальгофъ, красный какъ пiонъ: - да, вы противникъ разуму и действительности, вы человекъ преклонныхъ летъ, по духу своему неспособный своего возраста быть моложе! И то, чему мы радоваться станемъ, васъ будетъ огорчать, а не радовать. На общiй миръ и взаимное дружество европейскихъ нацiй вы глядите какъ на беду, въ чемъ же, смею спросить, для васъ-то заключается добро или справедливость?
- Въ томъ, чтобъ и не слушать такихъ легкомысленныхъ и дерзкихъ сужденiй, запальчиво отвечалъ Александръ Филипповичъ. Съ вами нельзя спорить, господинъ профессоръ вредныхъ мыслей, дружественныхъ противникамъ нашимъ.
Владиславъ Сергеичъ тревожно погляделъ на хозяйку, онъ, кажется, боялся, что за подобными любезностями последуетъ что-нибудь уже крайне нелюбезное, но Марья Александровна, хорошо зная свойства обоихъ антогонистовъ, только улыбнулась. Затемъ она подошла къ большому окну и открыла его настежь. Въ глаза Владиславу Сергеичу бросился, при лунномъ свете, едва ли не лучшiй уголокъ штромменбергскихъ окрестностей, то-есть французскiй садъ съ бассейномъ, площадка, обставленная древними липами, длинная аллея, ведущая къ сторонъ парка, и за аллеею этою, целая долина между холмами, по которой вилась и исчезала река Альбахъ. Онъ загляделся на всю картину, а Марье Александровне было прiятно это вниманiе.
не манитъ въ Петербургъ или куда-нибудь еще далее?..
- Я еще самъ хорошенько не знаю, отвечалъ гость, но кажется, что, если не случится чего-нибудь особеннаго; я буду радъ отдохнуть несколько дней въ вашемъ палаццо.
- Я только что хотела вамъ предложить это, сказала хозяйка замка, мне кажется что здесь вамъ удастся отдохнуть лучше, чемъ где-нибудь въ другомъ месте. Знаете, Владиславъ Сергеичъ, мне хочется говорить съ вами такъ, какъ мы говаривали въ старые годы, на это вы сами дали мне право и вашимъ прiездомъ, и вашей братской откровенностью. Верьте мне, мы не напрасно встретились съ вами и именно здесь, въ полной тиши, после столькихъ летъ тревоги и утомленiя. Если мы были близки съ вами тогда, когда отъ дружбы нашей зависело все въ жизни, то почему бы теперь, въ зрелые и холодные годы, намъ избегать братскихъ отношенiй между собою? Мы ужь не влюбимся другъ въ друга, мы не станемъ мучить одинъ другаго, намъ не въ чемъ розниться нравственно. Оба мы такъ долго шли одинакой и скучной дорогой! Можетъ быть намъ только одно и осталось для всей нашей остальной жизни: отдыхъ отъ прошлаго. Я полюбила этотъ замокъ и хорошо знаю; что, не смотря на весь здешнiй шумъ, не смотря на толпу гостей и соседей, въ немъ можно отдыхать на свободе. Поселитесь же въ нашей готической пустыне я позабочусь, чтобъ около васъ все было тихо. Будемте вместе беседовать и бродить где придется, будемте полезны и ласковы другъ для друга; къ этому насъ обязываютъ и прежняя близость наша и дружескiя чувства, черезъ столько летъ не погасшя въ насъ обоихъ. Когда вамъ надоестъ въ замке, вы уедете, и станете писать мне изредка; въ городе мы встретимся снова, я постараюсь, чтобъ въ моемъ доме вечера были для васъ занимательны. Вотъ все, что я хотели сказать вамъ, Владиславъ Сергеичъ, и объ этомъ я думала раньше вашего сегодняшняго прiезда. Мы много жили, мой старый другъ, и въ голосъ Марьи Александровны опять послышалось что-то, никогда не звучавшее въ этомъ голосъ: - мы жили много, мы старее нашихъ летъ, Боже мой, гораздо старее! Пора душевнаго отдыха наступила для насъ обоихъ, разделимъ же ее, какъ старики, у которыхъ когда-то была своя общая молодость. Согласны вы, Владиславъ Сергеичъ, отвечаетъ ли хоть часть моихъ словъ вашимъ собственнымъ понятiямъ?
- Согласенъ, и тысячу разъ согласенъ, отозвался Владиславъ Сергеичъ: - я не могу отвечать на одно только: на ту великую грусть, какая слышна въ последнихъ словахъ вашихъ. И вашъ дворецъ не похожъ на пустыню, и сами вы еще не имеете права подводить все счеты съ жизнью. Вместо такихъ печальныхъ умствованiй, лучше намъ будетъ пройти въ залу и поглядеть какъ веселятся ваши гости.
въ старинномъ вкусе, я сегодня даю ужинъ въ такомъ роде. Насъ здесь четверо, я приглашу еще Ольгу Локтеву, которую вы знаете, Павелъ Антонычъ будетъ съ нами, если общiй ужинъ кончится рано. Papa, прибавила она, обратясь къ Александру Филипповичу, который, уже примирясь съ Тальгофомъ, вместе съ нимъ собирался идти изъ павильона, я отпускаю васъ только на полъ-часа. Осипъ Карлычъ, если вы идете въ залу, то будьте такъ добры и пошлите ко мне Ольгу Федоровну. Мы будемъ ужинать въ этой комнате, только я вамъ больше не позволю спорить, отъ этого бываетъ безсонница.
спорщиковъ. Владиславъ Сергеичъ и Марья Александровна остались одни, ни мгновенiя не стесняясь темъ, что имъ пришлось беседовать съ глазу на глазъ, какъ оно не разъ доводилось имъ когда-то. Они были необходимы другъ для друга, въ этотъ вечеръ они сошлись какъ братъ съ любимой сестрою. Сколько явилось у него предметовъ для разговора, какъ живъ и занимателенъ былъ разговоръ этотъ и для Марьи Александровны и для Владислава Сергеича. Оба они радовались своей встрече, какъ люди, долгими годами опыта выученные знать цену другому человеку. Взаимныя ощущенiя собеседниковъ были и сходны и несходны между собою: Мережинъ говорилъ съ Марьей Александровной какъ съ доброй подругой юношескихъ летъ, не ощущая никакихъ порывовъ къ прошлому, не видя никакой надобности въ толкахъ слишкомъ задушевнаго свойства. Онъ могъ вспоминать о прежнихъ своихъ отношенiяхъ къ миссъ Мери безъ тревоги и ропота, безъ тоски или вздоха. Разъ, два или три, придравшись къ какому-то слову, онъ шутливо припомнилъ прежнiе вечера въ доме Александра Филипповича, свои первыя встречи съ теперешнимъ мужемъ хозяйки, свои безконечные споры съ нею о свете и светскихъ условiяхъ... но Марья Александровна не приняла этихъ воспоминанiй съ такой же беззаботностью. Она иначе глядела на Владислава Сергеича, ей почему-то не хотелось бы съ беззаботностью поминать о прежнихъ отношенiяхъ.
Было около десяти часовъ ночи, когда хозяйка замка осталась одна съ Владиславомъ Сергеичемъ; беседа ихъ длилась более часа, а въ гостиную не являлись ни Ольга Федоровна, ни Тальгофъ; ни Александръ Филипповичъ. Звуки дальней музыки по временамъ доходили до ушей нашихъ собеседниковъ, тамъ, далеко, за длинной и старой аллеей, частъ гостей бродила въ парке и поджидала фейерверка. Вероятно это самое ожиданiе и было причиной того, что аппартаменты Марьи Александровны опустели. Не очень огорчаясь этимъ обстоятельствомъ, владетельница замка показывала Мережину свои собственныя владенiя, библiотеку, которую она нашла въ замке, залу, где шли живыя картины, и щегольскую маленькую оранжерею, соединявшуюся съ этой залой. Въ этотъ вечеръ и она и Владиславъ были расположены ходить до утомленiя. Изъ оранжереи Марья Александровна провела гостя въ свой французскiй садикъ, изъ котораго такъ красивъ былъ боковой видъ на замокъ. Разговоръ шелъ весело и быстро. Владиславъ Сергеичъ, действительно пораженный красотой окрестности, уже не разъ говорилъ своей путеводительнице, что посреди ея полу-фантастическаго палаццо, самый затасканный старикъ поневоле долженъ почувствовать себя, хотя на два дни, самымъ романическимъ рыцаремъ.
- Вы еще не видали лучшей части моего уголка, весело заметила Марья Александровна: - времени еще много до ужина, я васъ проведу къ реке, которая отделяетъ мой садъ отъ парка.
Старые друзья вошли подъ тень вековой аллеи и оттуда свернули къ тому месту, где стоялъ маленькiй паромъ, о которомъ шла речь въ предъидущей главе нашего разсказа. Владиславу Сергеичу несколько разъ слышались въ сторонъ чьи-то чужiе шаги, тоже послышалось раза два и хозяйке замка: она могла бы подумать, что кто-то подсматриваетъ за нею, еслибъ за ней кто-нибудь и когда-нибудь имелъ право подсматривать. Можетъ быть какой-нибудь гость заблудился въ парке, можетъ быть какая-нибудь счастливая пара пользуется сладостью тихой ночной прогулки.... Не обращая вниманiя на шумъ и продолжая беседовать со своимъ спутникомъ, Марья Александровна спустилась къ речке.
на моемъ праздники.
- Вы слишкомъ легко одеты, Марья Александровна, заметилъ Мережинь: - позвольте мне принести вамъ изъ павильона шаль или мантилiю.
- Не надо, перебила хозяйка: - пожалуй еще опоздаемъ къ фейерверку. Мне совсемъ не холодно: ночь такъ хороша и тепла.
Въ эту минуту какая-то фигура смело вышла изъ-за деревьевъ, и чей-то тихiй, вежливо-сдержанный, но насмешливый и резкiй голосъ произнесъ по-французски: только слишкомъ много луннаго света, Марья Александровна!
Хозяйка узнала голосъ Григорiя Михайловича и вздрогнула. Она поняла намекъ, но разсердиться не могла: человекъ, позволившiй себе такую речь, давно уже не могъ ни сердить, ни волновать ее, ни даже возбуждать къ себе состраданiя.
Когда Григорiй Михайловичъ подошелъ поближе, Марья Александровна заметила матовую, синеватую бледность на его лице, что-то порывистое и судорожное во всехъ движенiяхъ. Молодой человекъ казался замечательно красивымъ въ эту минуту, но видъ его не предвещалъ ничего добраго.
- Ольга Федоровна ищетъ васъ въ саду и въ павильонъ, сказалъ Григорiй Михайловичъ, и въ самомъ деле, на спуске къ речке мелькнуло женское платье.
- Сюда, сюда! и Марья Александровна пошла на встречу къ своей подруге. Локтева немного задержала ее на дорожке, а между темъ Доляновичъ, стоя около парома, успелъ перекинуться несколышми словами съ Владиславомъ Сергеичемъ.
- Что съ тобой делается, Григорiй Михайловичъ, приветливо отнесся Мережинъ къ своему бывшему сослуживцу: - Или ты про меня слышалъ что-нибудь дурное за это время, или на тебя нашла какая-то хандра особеннаго свойства. Сначала вечера ты на меня смотрелъ какъ-то косо, а теперь и вовсе глядеть не хочешь.
- Мне надо говорить съ вами. Если вы не хотите видеть для чего я здесь, мне придется раскрыть вамъ глаза. Черезъ часъ приходите въ паркъ, къ большой беседке съ колоннами.
- Почемъ мне знать, где эта беседка, возразилъ Владиславъ Сергеичъ: - а черезъ часъ я буду или спать, или ужинать. Войдемъ лучше въ эту аллею: ты видишь, что дамы о чемъ-то заговорились.
- Оне наблюдаютъ за нами, отвечалъ Доляновичъ, и, кажется, былъ правъ въ своемъ предположенiи.
Однако молодые люди свернули въ аллею: для обоихъ казалось тягостнымъ ждать объясненiя. "Владиславъ Сергеичъ, сказалъ Доляновичъ, остановившись подъ первымъ деревомъ, которое загораживало собой видъ на павильонъ и спускъ къ речке: - Владиславъ Сергеичъ, я не позволяю никому становиться на моей дороге. Я усерднейше прошу васъ сегодня же уехать отсюда, изъ этого дома. Въ случае, если вы несогласны, я желаю завтра же стр123;ляться съ вами."
огорченiе самого кроваваго разбора.
- Владиславъ Сергеичъ, быстро возразилъ Доляновичъ: - время дорого и шутка теперь не у места. Я и вы не можемъ быть здесь въ одно время. Вы ищете возобновить связь съ женщиною, которая когда-то сама разорвала все сношенiя съ вами. Теперь она думаетъ иначе, но подобныхъ намеренiй я допустить не въ силахъ. Эту женщину, Владиславъ Сергеичъ, я могу и имею право звать моею.
Владиславъ Сергеичъ внимательно и почти съ изумленiемъ погляделъ на Доляновича. Изумленiе это, впрочемъ, совершенно походило на впечатленiе взрослаго мужчины, передъ которымъ ребенокъ, едва умеющiй ходить, вдругъ произнесъ бы ругательство или непристойное слово. Доляновичъ побледнелъ передъ этимъ взглядомъ.
- Хорошо, холодно сказалъ Мережинъ: - обо всемъ этомъ мы подумаемъ после ужина. Дамы идутъ въ нашу сторону, смотрите же, ни слова более.