IV.
Пока ученый Тальгофъ потягивался на своемъ диванъ, дремалъ и любовался помещенiемъ, отведеннымъ для него подъ кровлею его предковъ, пока Марья Александровна, вся уносясь къ воспоминанiямъ девическаго времени, бродила по дальнимъ аллеямъ парка, графъ Павелъ Антоновичъ, гостепрiимный хозяинъ замка Штромменберга, хлопоталъ по увеселительной части. Хотя почтенный толстякъ не признавалъ себя немцемъ и сердился, когда кто нибудь адресовался къ нему на немецкомъ языке - въ немъ еще жила со всей силою германская способность на неутомимое веселье. Когда немецъ богатъ и не скупъ (это, впрочемъ, встречается не часто), онъ готовъ пировать и танцовать до глубокой старости, безпрерывно выискивая предлоги для своихъ неистовствъ,-- предлоги въ роде серебряной свадьбы, рожденiя двоюродной тетки, памяти деда, умершаго за целое столетiе передъ задуманнымъ пиршествомъ. Уже целую неделю въ замке все пировало и плясало, такъ что домашнiй докторъ убедительно просилъ Марью Александровну выходить къ гостямъ только по утру. Начиная съ обеденнаго времени, поднималось веселье, для перенесенiя котораго требовалось деревенское, крепкое здоровье. То происходилъ праздникъ для родныхъ графа, то затевались танцы по случаю прiезда отца Марьи Александровны. Заходили слухи, что непрiятельскiй флотъ ушелъ домой, оставивши на море одну летучую эскадру - по этому случаю данъ былъ обедъ; слухи оказались преждевременными и графъ Павелъ Антоновичъ устроилъ вечернее пиршество для ближайшихъ соседей и офицеровъ, квартировавшихъ въ его именiи. "Autant de pris sur l'ennemi", повторялъ онъ, потирая руки, при разгаре танцевъ. Если месяцъ светилъ, надо было кататься по реке съ музыкой; если ночь была темна, фейерверкъ становился первой потребностью; если изъ Петербурга прiезжали новые гости - для нихъ делался праздникъ съ сельскими играми; когда гостямъ приходилось уезжать, ихъ провожали до границъ парка, и тамъ, возле башни, ознаменованной подвигами храбраго Эрнста фонъ-Тальгофа, все садились за завтракъ и иногда отъ еды переходили къ танцамъ. "Все это я делаю для тебя", говорилъ Павелъ Антоновичъ, въ свободныя минуты забегая въ павильонъ своей супруги. "Теперь моей Мери легко быть пустынницей", прибавлялъ онъ, озаряясь самой тонкой улыбкою: "никто не можетъ требовать, чтобъ она, при своемъ здоровье, делила эти увеселенiя. И гости довольны, и отъ хозяйки никто не требуетъ невозможнаго."
делами другаго рода: военныя команды, стоявшiя въ его владенiяхъ, получили приказанiе быть готовыми къ спешному выступленiю; въ сотый разъ заходили слухи о томъ, что непрiятель, передъ выступленiемъ изъ нашего моря, непременно предприметъ что-то решительное. графъ плохо верилъ этимъ вестямъ, но счелъ долгомъ исполнить свою обязанность помещика, созвалъ управляющихъ, подтвердилъ давно знакомыя имъ приказанiя на счетъ подводъ и всякаго содействiя своимъ военнымъ гостямъ. Только-что пришли къ концу эти совещанiя, генералъ Озерскiй вошелъ въ главную залу, влача за собой двухъ гостей, только-что прибывшихъ изъ столицы, съ женами и прислугою. Пришлось принять ихъ, выслушать восторженныя похвалы замку, познакомить пришельцевъ съ обитателями дома и гостями, для нихъ незнакомыми, и, сообразно старинному прекрасному обычаю, лично указать имъ аппартаменты, для нихъ отведенные. Къ счастью для Павла Антоновича, совершенно сбившагося съ ногъ за хлопотами, супруга его вернулась съ прогулки и поспешила къ нему на помощь. Петербургскiе гости, увидавъ ее, вскрикнули отъ изумленiя.
- Васъ нельзя узнать, chère Marie, сказали обе дамы въ одинъ голосъ: - вы помолодели десятью годами.
Марья Александровна задумчиво улыбнулась и сообщила, что живетъ затворницей.
-- Иначе и нельзя жить въ вашемъ аббатствъ, заметилъ Константинъ Озерскiй, дальнiй родственникъ Александра Филиповича.
- У васъ не аббатство, а целый дворецъ, перебила его супруга, любуясь на изразцовыя стены и шкафы изъ резнаго дуба по стенамъ. Такiе замки рисуются на однехъ картинахъ. И не стыдно графу держать въ глуши все эти редкости, всю галлерею картинъ, все эти вещи, какихъ ни за какiя деньги не купишь?
- И у тебя, Marie, былъ бы первый отель въ городъ, прибавилъ генералъ Александръ Филипповичъ.
- Что вы, что вы? смеясь возразилъ Павелъ Антоновичъ: - да разве вамъ не разсказывали поверья про этотъ замокъ? За всякой, малейшей переменой въ замке должно следовать бедствiе для всей фамилiи.
- Это восхитительно! сказала одна изъ дамъ: - если есть легенда, значитъ есть и привиденiя.
- Прусакъ-Тальгофъ выстроилъ французскiй павильонъ, и умеръ, продолжалъ графъ Павелъ Антоновичъ.
- Было бы удивительнее, еслибъ онъ жилъ до-сихъ-поръ, прибавилъ Локтевъ.
- Мой дедъ сломалъ одну башню - въ тотъ же годъ его другъ и родственникъ застрелился на охоте.
- A тень его не ходитъ по заламъ? спросила дама, выразившая любовь къ привиденiямъ.
- Иногда, по праздникамъ, смеясь ответила Мери.
- Ну; а какъ же быть, въ свою очередь спросилъ Локтевъ, если въ замке надо что-нибудь починить или перекрасить!
- Это можно, съ глубокомысленнымъ видомъ ответилъ Павелъ Антоновичъ.
Все засмеялись и решили, что замокъ Марьи Александровны истинное чудо. "Вотъ какъ у насъ мало знаютъ свое отечество, грустнымъ тономъ проговорилъ генералъ Озерскiй: - наши путешественники бродятъ по отдаленнымъ краямъ, не замечая того, что у нихъ около носа." Самъ генералъ, какъ и следовало ожидать, въ жизнь свою никогда не езжалъ по Россiи.
- Однако, сказала Марья Александровна: - гостямъ надо отдохнуть после дороги, а мы разсказываемъ имъ страшныя исторiи. Venez, mesdames, я вамъ укажу ваши комнаты.
- Я будто опять гляжу на мою невесту, весело прибавилъ Павелъ Антоновичъ, обнявши правой рукой талiю Александра Филипповича.
Марья Александровна слышала эти слова, хотя была уже, вместе съ своими подругами, на пороги другой комнаты. Сердце ея забилось и тоскливо, и какъ-то радостно, на нее нашли минуты порывистой, девической веселости, той веселости, безъ видимой причины, которая набегаетъ на женщинъ при возстановленiи ихъ физическихъ силе, после болезни, при сладкихъ воспоминанiяхъ прошлаго времени. Остряки не разъ говорили, что у Марьи Александровны les yeux dune demoiselle dans la tête d'une femme blasйe (глаза девицы на лице утомленной женщины): ихъ заметка была совершенно верна и въ нравственномъ отношенiи. Законовъ природы изменять невозможно, и женщина, почему нибудь не позволившая себе полной юности, рано или поздно будетъ девушкой по сердцу,-- и иногда очень некстати.
Между темъ часъ обеда и предполагаемыхъ торжествъ въ замке приблизился. Народъ толпился на эспланаде передъ главнымъ подъездомъ; ближайшiе соседи съехались. Ольга Федоровна Локтева принимала дамъ съ обычной своей неутомимостью; графъ Павелъ Антоновичъ толковалъ съ своими военными гостями о военныхъ событiяхъ въ Крыму, объ ожидаемыхъ бомбардировкахъ на берегахъ Балтiйскаго моря. Осипъ Карловичъ, герой всего дня, совершенно оказывался достойнымъ своей геройской роли - его стоило только расшевелить для того, чтобъ изъ подъ глубокомысленнаго старика выглянула физiономiи удалаго бурша стараго времени,-- а разъ помолодевши, Тальгофъ уже не устрашался никакой веселости, никакой попойки и никакого сумасбродства. И какъ было не помолодеть ему въ настоящiй день? Онъ находился на родине, близъ города, въ которомъ получилъ первое воспитанiе и потомъ читалъ лекцiи, каждую минуту ждалъ онъ свиданiя съ Владиславомъ, къ нему съ уваженiемъ подходили соседи графа, знавшiе его семейство, и земляки, когда-то слушавшiе его на кафедре. Престарелый пасторъ, всю жизнь свою печалявшiйся о раздоре между двумя дорогими ему семьями, беседовалъ съ Тальгофомъ на отличномъ немецкомъ языке; самый замокъ Штромменбергъ какъ-то приветливо гляделъ на дальнюю отрасль великаго рода, уносилъ своего новаго гостя въ заветный пиръ романтическихъ мечтанiй. Въ своемъ старомодномъ табачномъ фраки, онъ то порхалъ между гостями, то собиралъ вокругъ себя стариковъ въ одну одушевленную беседу о политике, то шутилъ съ Марьей Александровной, то отвечалъ кудреватыми приветствiями на однообразные любезности графа Павла Антоновича. "Они все такiе, эти философы," говорилъ хозяинъ замка своимъ петербургскимъ гостямъ: - "я видалъ Шлегеля въ Берлине,-- онъ превеселый старичокъ, со звездою." И петербургскiе гости приласкали Тальгофа, какъ оно дозволяется въ глуши и въ отдаленiи отъ столицы. Сперва Александръ Филипповичъ и старички одного съ нимъ ранга подозрительно вслушивались въ слова ученаго мужа: имъ почему-то казалось, что онъ непременно долженъ говорить неосторожныя речи, и, ради своей учености, втягивать ихъ самихъ въ беседу серьезнаго свойства, однако ожиданiя ихъ не сбылись. "Это человекъ действительно благонадежный и благонамеренный", сказалъ своему зятю старикъ Озерскiй, за последнее время одиночества и возни съ бумагами начавшiй выражаться какимъ-то офицiально-канцелярскимъ слогомъ.
Справедливость требуетъ отъ насъ полнаго призванiя въ томъ, что, къ наступленiю вечера и началу танцевъ въ рыцарской залъ, и графъ Павелъ Антоновичъ, и Осипъ фонъ-Тальгофъ, и иные петербургскiе гости постарее, и еще человекъ пять, бывшихъ учениковъ Осина Карловича, напились такъ, какъ только дозволяется напиваться въ деревне, вдали отъ взыскательнаго общества. Хозяинъ замка Штромменберга очень боялся Марьи Александровны, и еще садясь за столъ, решился вести себя смирно; но всесильный случай, соединившись съ старымъ метръ-д'отелемъ замка, опровергнулъ его решимость. Изъ погребовъ принесли мальвазiю и венгерское, до того старые, что каждая бутылка стоила десяти по своему значенiю. На половине обеда наши весельчаки почувствовали свинецъ въ ногахъ и безпредельное веселье въ сердце. Іосифъ Карловичъ удивилъ весь свой уголокъ стола, сказавши речь на испанскомъ языке,-- почему на испанскомъ, это уже одному Богу известно. Павелъ Антоновичъ ответилъ радостными слезами и обещанiемъ положить свой животъ за отечество, чуть только такъ давно ожидаемый всеми другъ вернется на родину изъ плена. Какое отношенiе имела испанская речь къ отечеству, и почему тутъ явился на сцену Владиславъ Сергеичъ, тоже было скрыто мракомъ неизвестности. Ученики Тальгофа, усевшiеся вокругъ своего бывшаго профессора, составили какой-то странный напитокъ изъ разныхъ винъ, и выпили этотъ американскiй дринкъ за его благосостоянiе. Когда въ соседней зале раздалась музыка, хозяинъ и ближайшiе его соседи стали говорить о томъ, что после обеда въ деревне хорошо сидеть кружкомъ, не вставая изъ-за стола, и за темъ значительно поглядели на дамъ, будто приглашая ихъ удалиться, по англiйскому обычаю. Когда Марья Александровна, по окончанiи обеда, встала изъ-за стола, съ ней встали вместе лишь молодежь, дамы, пасторъ а другiя должностныя лица. "Мы будемъ сидеть здесь до поздней ночи, сказалъ ей графъ Павелъ Антоновичъ,-- будемъ сидеть и пить, ибо я счастливъ." - "Въ сокровенной глубине моего самосознанiя, прибавилъ Осипъ Карловичъ,-- я делю игры прелестныхъ обитательницъ замка. Я желалъ бы танцовать съ ними, но лета приковываютъ меня къ беседе мудрой!" - Мери не могла удержаться отъ смеха и решилась не мешать мудрой беседе. - Мне сладокъ этотъ радостный смехъ, друзья мои, проговорилъ баронъ, слезящимися глазами проводивши хозяйку: - мне сладокъ онъ, ибо я счастливъ.
Такъ дело шло до десяти часовъ. Гостей было много, военная молодежь веселилась отъ всего сердца, Петербургскiя дамы вели себя какъ нельзя проще и приличнее,-- сама владетельница замка протанцовала два или три контрданса, чего съ ней давно не случалось. Уже по своему обыкновенiю Марья Александровна намеревалась идти въ павильонъ и сдать все распоряженiя на руки Ольге Федоровне, когда подъ окнами ярко освещенной залы, у самого подъезда, освещеннаго также ярко, раздался топотъ лошадей и стукъ легкаго экипажа по двору, выложенному плоскимъ белымъ камнемъ. Въ ту же минуту громкое ура принеслось изъ столовой. Марья Александровна, стоявшая въ кружке дамъ, почувствовала, что кровь прилила къ ея сердцу. Кто можетъ прiехать въ такую пору? чей прiездъ могъ быть встреченъ восторженными криками изъ столовой? Еще минута, и Осимъ Карловичъ, совершенно трезвый, пробежалъ по танцовальной зале къ галлерее передъ подъездомъ. За нимъ, пошатываясь и высоко держа бокалы надъ головою, шелъ Павелъ Антоновичъ и некоторые изъ его застольныхъ соседей. - Какой-то офицеръ прiехалъ, сказалъ кто-то. - "Что такое съ нашей хозяйкой?" шепнула очень громко одна нетанцующая старуха.
Въ первый разъ за долгiе восемь летъ, наша бывшая миссъ Мери почувствовала себя совершенной институткой. Напрасно она - смелая, ловкая, насмешливая къ другимъ и къ себе - призывала на помощь все свое хладнокровiе, всю свою практичность умной женщины. Она побледнела, не могла ничего говорить, ничего думать. Сердце ея билось невыносимо, она менялась въ лице каждую минуту. Сознавая всю странность своего волненiя, Марья Александровна решилась переломить себя во что бы ни стало. Гордость заговорила въ ней, опытъ долгой светской жизни былъ призванъ на помощь. Еще минута,-- и хозяйка совладела бы со своимъ волненiемъ, но на беду, ей не было дано этой минуты. Танцы прекратились, пары, спутавшiяся въ толпе, разступились не безъ любопытства. Чья-то быстрая, молодая походка съ тихимъ звукомъ шпоръ, раздалась по зале. Какiе-то огоньки замелькали передъ Марьей Александровной, мешая обыкновенной остроте ея зренiя. Передъ ней стоялъ высокiй и тоненькiй молодой человекъ въ щегольскомъ полукафтане новой формы, съ аксельбантомъ черезъ плечо. Чья-то небольшая рука встретила ея правую руку, и легкимъ, но выразительнымъ пожатiемъ будто поблагодарила Мери за лестное волненiе при встрече. Это уже слишкомъ! подумала Марья Александровна, и вмигъ оправившись совершенно, полунасмешливымъ взглядомъ окинула новаго гостя....
- Доляновичъ! произнесла она съ изумленiемъ.
- Отчего наша хозяйка такъ рада этому господину? между темъ спрашивалъ одинъ изъ засидевшихся соседнихъ советниковъ Локтева, известнаго петербургскаго злоязычника, полнаго зависти и къ Павлу Антоновичу, и къ Марье Александровне, и ко всему замку Штромменбергу, съ его богатствами и диковинками.
- Она, видно, всехъ своихъ друзей выгоняетъ въ действующую армiю, прибавила одна изъ родственницъ Мери, указывая на подвязанную руку прiезжаго офицера.
Въ это время подошелъ еще одинъ столичный житель, уже съ полчаса наблюдавшiй за хозяйкой. - Я обошелъ все залы, и павильоны, сказалъ онъ лукаво. Замокъ очень хорошъ, его стоитъ выбирать для романическихъ исторiй.
- Не стоитъ,-- кисло возразилъ Локтевъ: - все это очень удобно делать и въ Петербурге.