IV.
Оставшись одинъ въ гостиной и поджидая невесту, удалившуюся наряжаться въ уборной, Владиславъ Сергеичъ почувствовалъ, что волненiе, съ утра начавшееся въ его сердце, обратилось въ бурю довольно значительную. Онъ сердился разомъ и на невесту и на своего ученаго друга: никогда еще, по его мненiю, Осипъ Карловичъ не являлся такимъ устарелымъ педантомъ, такимъ многоглаголивымъ фантазеромъ, какъ въ этотъ день. Насмешки умныхъ девушекъ всегда безжалостны, какъ и насмешки бойкихъ детей,-- оне бьютъ съ особенной силой; насмешливыя женщины редки, ихъ шутливыя выходки всегда искренни. Мужчина можетъ осмеивать другихъ людей изъ зависти, разсчета, нахальства, стремленiя блеснуть остроумiемъ; давая волю злости своего языка, онъ только подрываетъ свой собственный кредитъ, весьма ослабевшiй съ техъ поръ, какъ светъ кишитъ Мефистофелями въ круглыхъ шляпахъ и лордами Байронами, состоящими при разныхъ департаментахъ. Тысячу разъ блестящая молодежь шутила надъ Тальгофомъ въ присутствiи Владислава, ощущавшаго одно презренiе къ преследователямъ своего наставника, и вдругъ при небольшой шутке двадцатилетней девушки, онъ начинаетъ самъ злиться на дорогаго ему человека. Мережинъ вскочилъ съ дивана, онъ не могъ сидеть въ спокойномъ положенiи, такъ было ему больно и горько. Въ эту минуту вошла Марья Александровна во всемъ блеске вечерняго наряда.
- Мери, сказалъ Владиславъ, не заботясь о свечахъ и не покидая своего места у камина, къ которому стоялъ прислонившись: - я сегодня сердитъ на васъ выше всякой меры. Дуться я не умею, а потому простите, если я, можетъ быть, выскажу что нибудь лишнее. Вы сегодня сделали дурное дело, вы напали на слабаго. Вы осмеяли и унизили (даже въ моихъ глазахъ, я не скрою этого) чудака, который въ свое время сделалъ много хорошаго, а для меня былъ больше, нежели отцомъ. Когда все это кончится, душа моя, Мери? Долго ли мы съ вами, какъ какiе-то влюбленные враги, будемъ и любить и мучить другъ друга?
- Это что-то новое, возразила Марья Александровна: - какiя мученiя и какiе влюбленные враги? Не открыли ли вы между нашими семействами какой нибудь древней ненависти? - это было бы очень занимательно.
- Не между семействами, а между понятiями нашими, продолжалъ Владиславъ, по обычаю, отклоняясь отъ первоначальнаго вопроса, то есть отъ шутокъ Марьи Александровны надъ Тальгофомъ. Другъ мой, сердца наши за одно, но умы кипятъ вечной борьбою. Вы - представительница свита, который васъ увлекъ, ослепилъ, поработилъ и надъ которымъ вы рано или поздно хотите властвовать. Я не люблю и никогда не любилъ света, не нуждаюсь и не нуждался въ свете. Въ настоящее время особенно, выбравъ себе девушку по сердцу, забочусь о немъ менее, чемъ о китайской имперiи. Suivez mon raisonnement, Marie. Светъ вообще не любитъ, даже немножко ненавидитъ людей, не питающихъ къ нему расположенiя.
- Много чести для этихъ господъ, перебила невеста: - мне кажется, светъ о нихъ и думать не хочетъ?
юности. Цветокъ не въ силахъ жить безъ корня, а некрасивый корень можетъ виться въ земле и питать все растенiе, если на немъ и не будетъ цветка. Светъ, вашъ высокiй светъ, не хочетъ думать обо всемъ этомъ.
- За то, быстро ответила Мери съ бойкостью юношескаго ума, схвативъ противоположную сторону вопроса: - вы, независимые господа, правы, во всемъ правы, всегда правы? Светъ о васъ не думаетъ, и онъ глупъ, по вашему решенiю. Вы отлично начинаете свою независимую карьеру, ожидая, чтобъ светъ, вашъ высокiй светъ, сталъ передъ вами на колени, за то, что вы надъ нимъ подсмеиваетесь! Однако, Боже мой! о чемъ мы говоримъ целый часъ! а я не хочу прiехать на балъ съ головной болью. Знаете ли, Владиславъ, что вы говорили очень мило и очень хорошо? Я советую вамъ сегодня говорить въ такомъ роде, c'est le genre méthodiste, èa plait, dans les jeunes gens и мне за васъ весело.
-- И вы говорите такъ, какъ я не ожидалъ, Marie, но извините меня, кончили очень худо. Неужели вы отъ души советовали мне сделать роль изъ моей жизни, а изъ моихъ понятiй какой-то философскiй романъ, для поднесенiя его по страничкамъ разнымъ любительницамъ оригинальностей? Неужели вы не сообразили, что всякiй порядочный человекъ скорей умретъ, чемъ решится на такой поступокъ?...
- Умереть! умереть! весело сказала Мери, кокетничая и какъ-то особенно шевеля плечами (обычный ея жестъ, повергавшiй въ восторгъ счастливаго жениха), вы сегодня необыкновенно милы, даже говорите о смерти, что я очень люблю. Прощайте, отецъ идетъ, пора ехать. Являйтесь черезъ четверть часа, встретьте меня тотчасъ же, будьте одеты превосходно, танцуйте со мной мало, говорите много и во всякую свободную минуту, къ Павлу Антонычу не ревнуйте, сверхъ того, вамъ разрешается волочиться за старухами, только не за одной, а за двумя или тремя въ одно время....
- Довольно, довольно, Бога ради, вскричалъ женихъ, поневоле расхохотавшись и не имея духа слушать вою эту болтовню хладнокровно: - вы забыли только объ одномъ, Мери. Я сегодня работаю. Мое порученiе не кончено - я ленился все день, балъ обойдется безъ моей персоны.
- Это капризъ или вызовъ на ссору? спросила она Владислава.
- Ни то, ни другое, сухо ответилъ Мережинъ: - капризничать я не стану, а предлоговъ для ссоры у меня сегодня было слишкомъ много и безъ этого.
- Вы опять про своего управляющаго,-- оставимъ это. И вы не хотите быть сегодня на бале, где васъ ждутъ, где вамъ полезно быть, где наконецъ приличiе требуетъ, чтобъ вы были вместе со мною?
- Приличiе ничего не требуетъ, Marie. Какъ невеста, вы имеете полное право не ездить на балы, а сидеть дома: я бы могъ кончить работу при васъ и ужинать съ вами.
- Объ этомъ предмете, милая Мери, чемъ меньше будите вы говорить, темъ лучше будетъ. Въ жизнь мою я не просилъ никого ни о чемъ, и теперь просить не стану. Местомъ я тоже доволенъ, занятiями тоже,-- товарищами еще более.
- Товарищи при васъ останутся, вы будете приглашать ихъ къ себе, если это люди порядочнаго круга.
Миссъ Мери знала, что последними словами зацепитъ Владислава за живое, но онъ только посмотрелъ на нее прищурясь и сказалъ съ легкой усмешкой: "Боже мой, кто могъ такъ испортить мою когда-то добрую и тихую Мери!"
Лучшаго ответа и дать не могъ Владиславъ. Краска невольнаго смущенiя бросилась въ лицо девушки; всегда бойкая на ответъ, Марья Александровна не нашла ничего колкаго, чтобъ сказать въ эти минуты, и въ следствiе того разгневалась. - Я теряю время, которое могла бы провести во сто разъ лучше, произнесла она быстро оправившись, и такъ одно слово, Владиславъ Сергеичь: будете вы на бале или не будете?
- Прощайте же. И невеста хотела уйти изъ комнаты, но подумавъ немного, вернулась и положила жениху обе руки на плеча. "Владиславъ, сказала она, вы можете считать меня капризною, испорченною, пожалуй дерзкой девушкой, но вы будете не правы. Я можетъ быть ошибаюсь во многомъ, но правы ли вы, дорогой другъ? Съ некоторыхъ поръ пропала вся ваша деликатная уступчивость. Вы стали съ какимъ-то наслажденiемъ делать все мне наперекоръ, нападать на людей, которыхъ я люблю, на светъ, где меня любятъ, ласкаютъ, на мои понятiя, на мои заботы о васъ. Нельзя выходить изъ круга, въ которомъ мы родились, нельзя пренебрегать имъ, чтобъ онъ не пренебрегъ и нами. Будемъ говорить яснее: вамъ надоели частые выезды, вы зеваете на балахъ, вы называете всю бальную молодежь дураками; вы говорите, что вамъ ничего не надо, что, выбравши себе невесту по душе, вы заботитесь о свете меньше, чемъ о Китае, а о моихъ родственникахъ и друзьяхъ семейства нашего менее, чемъ о мандаринахъ. Я готова съ вами согласиться, что эти почтенные люди точно, похожи на мандариновъ, но если на свете нельзя жить безъ мандариновъ? Вы эгоистъ, cher Ladislas, хотя эгоистъ милый и восторженный. Вы думаете о себе только, подумайте же немного и обо мне. Мне прiятно быть съ человекомъ, котораго бы все уважали, которому бы завидовали, котораго бы и немного боялись, который былъ бы силенъ въ свете. Я не люблю розовыхъ кустовъ и не понимаю Аркадiи. Мы должны жить въ свете и иметь въ немъ почетное место, а чемъ достигнуть этого, если не связями и жизнью въ обществъ? Вы умны, надо, чтобъ светъ васъ зналъ и виделъ, на тотъ случай, когда умные люди ему понадобятся. Вы честный и хорошiй человекъ: пусть же люди видятъ и знаютъ, что между ними живетъ честный человекъ, котораго забывать непозволено. Пока вы хороши и молоды, пока вамъ двадцать пять летъ и вы меня любите, я совершенно довольна и вами, и темъ общественнымъ положенiемъ, какое вы мне дадите. Но вамъ не вечно будетъ двадцать пять летъ, и вамъ нельзя вечно слыть подъ названiемъ le petit Мережинъ. Это имя теперь ласковое, черезъ десять летъ будетъ насмешливымъ именемъ. И если васъ черезъ десять летъ въ свете все-таки станутъ звать le petit Мережинъ, то поверьте, что въ этомъ прозванiи для меня будетъ немного лестнаго..."
Владиславъ Сергеичъ поцеловалъ обе руки невесты. - Ахъ, Мери, Мери, сказалъ онъ въ свою очередь, какъ щедро наделилъ васъ Богъ, и какъ много счастiя найдете вы въ жизни, если умъ вашъ будетъ направленъ такъ, какъ следуетъ! Еслибъ вы давно вздумали говорить со мной такимъ образомъ, не подсмеиваясь и не затрогивая моихъ убежденiй, какъ скоро положили бы мы пределъ нашимъ вечнымъ несогласiямъ? Слушайте теперь, Marie, мой взглядъ на вещи. Мы любимъ другъ друга, я люблю васъ страстно, буду любить долго и чувствую въ себе достаточно силъ, чтобъ долго вамъ нравиться. Счастiе наше въ насъ самихъ, а не въ свете, съ светомъ самое лучшее проститься, выбравъ изъ него небольшое число людей, къ которымъ мы чувствуемъ истинную привязанность, и окруживъ себя этими людьми. Теперь о блеске, о значенiи въ обществе, о положенiи, которое намъ доставятъ наши выезды и труды вашихъ дядей и бабушекъ. Вы забыли одно важное обстоятельство, Мери - векъ человека не дологъ. Еслибъ мы съ вами имели въ виду прожить сто летъ, я охотно истратилъ бы часть этихъ годовъ на завоеванiе себе почета, огромнаго богатства, светской зависти. Но молодость, пора наслажденiя, для насъ пройдетъ быстро, чрезъ двадцать летъ мы уже будемъ жить детьми нашими, ихъ успехами и радостями. Еслибъ я былъ беденъ, я не далъ бы себе минуты отдыха, выбился бы изъ силъ для того, чтобъ добыть вамъ независимость и общее уваженiе, но мы съ вами имеемъ все это, нашъ долгъ жить и не заграждать дороги темъ, которые еще трудятся и пробиваются впередъ, ищутъ любви и поля для полезной деятельности. И такъ, Marie, чрезъ двадцать летъ мы пустимъ впередъ детей нашихъ, а сами, по прежнему, станемъ иметь въ рукахъ тысячи средствъ на добро, всякой день нашъ будетъ приносить съ собой пользу и тихiя радости. Именiя наши велики, и сколько разъ говорилъ я вамъ про то...
- То-есть, перебила невеста, досадуя на отца, копавшагося въ кабинете и вымещая свою досаду, по обыкновенiю: - то-есть, вы заранее определили себе путъ, на которомъ не встретите ничего, кроме скуки и праздности. Сперва романъ безъ развязки и завязки, а потомъ сельское уединенiе, то-есть попросту - сиденье въ грязной глуши. И вы думаете, что мне подъ старость будетъ очень прiятно смотреть, какъ мой супругъ гоняетъ собакъ въ деревне?
Эта истинно жалкая и возмутительная выходка низвела Владислава Сергеича изъ сельнаго неба въ преисподнюю. Какъ могла Мери, съ ея яснымъ умомъ, произносить речи, достойныя глупаго ребенка или уродливаго фата; какъ давалась ей способность отъ прямаго, тонкаго пониманiя вещей, перескакивать къ постыднейшимъ заблужденiямъ? Не имея силъ продолжать разговора, начатаго такъ искренно, молодой человекъ взялъ шляпу и на лице его, въ первый разъ при невесте, показалось выраженiе тоскливаго, неописаннаго отвращенiя. Мери поняла этотъ немой упрекъ и ответила на него холодной улыбкой, однако оба собеседника дружески пожали другъ другу руки, и условились провести завтрашнiй день вместе. Передъ уходомъ, Владиславъ произнесъ довольно грустнымъ голосомъ: Мери, вы, можетъ быть, станете смеяться, но я долженъ васъ уведомить, что по моему мненiю, наша привязанность въ опасности. Я бы скорее решился видеть между нами двухъ злодеевъ и трехъ свирепыхъ гонителей! До сихъ поръ, по милости Божiей, не было въ теченiи нашихъ отношенiй ни одного событiя, которое поставило бы насъ прямо одинъ противъ другаго. Ссоры наши выходили изъ пустяковъ, но что будетъ съ нами, когда намъ обоимъ придется решаться, думать и действовать?
- И я не переменюсь, Мери, возразилъ женихъ въ свою очередь, мне переменяться не поздо, а безчестно, и более чемъ безумно.
- Ну, ну, едемъ же, едемъ, перебилъ Александръ Филипповичъ, озаривъ всю гостиную своими звездами и эполетами: - вамъ двоимъ лишь бы болтать безъ толку, никто мне и не напомнитъ, что уже половина двенадцатаго.