Легенда о кислых водах (старая орфография)

Много летъ тому назадъ, когда еще живописныя окрестности кавказскихъ минеральныхъ источниковъ считались краемъ безпокойнымъ и опаснымъ для путешественниковъ, въ казачью станицу Есентуки, известную своими щелочными ключами, въехалъ весьма красивый молодой человекъ летъ двадцати-трехъ, по одежде, посадке и вооруженiю совершенно похожiй на кабардинца. Белая черкеска всадника казалась серою отъ покрывавшей ее пыли, отъ пыли же загорелое лицо юноши имело видъ необыкновенно суровый, а небольшiе усы его, формою и цветомъ напоминавшiе классическую moustache blonde древнихъ рыцарей, казались густыми и щетинистыми. На середине дороги, около почтоваго домика, утомленная горская лошадь закачалась, понурила голову и остановилась, а самъ ездокъ воспользовался минутой отдыха, чтобъ перевести духъ, снять меховую шапку съ разгоревшейся головы и любопытнымъ взглядомъ окинуть унылую степную станицу, въ этотъ часъ, отъ близости горъ и мягкаго вечерняго освещенiя, казавшуюся местомъ особенно милымъ и какъ будто похожимъ на пейзажи Швейцарiи. Солнце давно уже закатилось, но до красна разгоревшееся небо еще не меркло, а узорчатые скаты трехъ-главой горы Бештау кое-где еще были изукрашены яркими пурпуровыми отблесками.

Въ воздухе было такъ тихо, что пыль, поднятая всадникомъ, не ложась на дорогу, длинною лентою стояла надъ частью ея поверхности, даже за тыномъ и воротами, даже еще далеко по пути къ Горячеводской станице и Пятигорску. Завалинки около казачьихъ домовъ были заняты воинами и казачками, спешившими отдохнуть отъ зноя, между темъ какъ зеленое или скорее бурое, сожженное солнцемъ пространство въ виде лужка, близъ дороги, на томъ самомъ месте, где теперь разведенъ красивый садъ и поставлена каменная галлерея, занималось несколькими десятками временныхъ посетителей, которымъ злая судьба судила скучать и пить щелочную воду на половине дороги между шумнымъ собранiемъ пятигорскихъ гостей и романической долиною Кисловодскою. Къ кучке этихъ последнихъ съ усилiемъ подъехалъ поближе нашъ молодой всадникъ и, пристально въ нее всматриваясь, началъ въ ней искать кого-то, между темъ какъ остальныя партiи больныхъ и здоровыхъ гостей есентуцкихъ поспешили подойти поближе, будто желая поскорей посмотреть на новое лицо и скорее дать ему на себя насмотреться.

Въ одно съ нимъ время изъ ближайшей мазанки вышелъ довольно угрюмаго вида человечекъ съ преогромною головою, въ серомъ сюртуке, офицерской фуражке и широкихъ шараварахъ съ кистями.

-- Барсуковъ, сказалъ, подавая ему руку, прiезжiй всадникъ въ кабардинской одежде: - нельзя ли, Бога ради, телегу? нетъ телеги - хоть какую нибудь чертопхайку? Я вторыя сутки не схожу съ лошади. Нетъ чертопхайки - дай другую лошадь!

-- На кислыя? лениво спросилъ Барсуковъ, играя поданною ему рукой и въ тоже время поднимая свои маленькiе, но крайне насмешливые глаза на запыленное лицо своего прiятеля.

-- Ведь я же писалъ тебе изъ отряда! вскричалъ прiезжiй съ нетерпенiемъ, которое человекъ можетъ испытывать только въ самыя порывистыя времена первой молодости.

отъ тринадцатаго мая подтверждено, чтобъ не ездить ночью между окрестностями минеральныхъ водъ. Завтра утромъ больные имеютъ отправиться къ Кисловодску караваномъ, подъ прикрытiемъ изъ законнаго числа линейныхъ казаковъ. Ночуй у меня, прибавилъ онъ уже своимъ голосомъ: - оставайся въ Есентукахъ: разве здесь нетъ дамъ и игроковъ? Наша родина, другъ мой Саша, везде, где есть хоть капля минеральной воды!

-- Я сегодня буду на кислыхъ, сказалъ молодой человекъ съ темъ тихимъ упрямствомъ, противъ котораго безсильны все убежденiя.

-- Зачемъ тебе въ Кисловодскъ? Ехать въ такую ночь по ущелью! Что тебе делать въ Кисловодске въ глухую ночь?

-- Выпить стаканъ нарзана, сухо ответилъ юноша.

И онъ слезъ съ лошадки, которая совершенно раскиснувъ вследствiе минуты отдыха, понурила голову и машинально стала щипать полынь по дороге.

бешеный, предмету нашей рыцарской страсти не будетъ житья отъ сплетенъ!

-- Давай лошадь, сплетникъ! давай лошадь, болтунъ, проклятая водяная газета! закричалъ молодой человекъ, и смеясь, и сердясь, и грозя Барсукову. - Если ты сталъ жидомъ и жалеешь такой дряни, укажи по крайней мере, где почта или казачьи лошади!

Должно быть въ его голубыхъ глазахъ, светлыхъ и добрыхъ, какъ глаза маленькаго мальчика, таилась какая-то особенная сила убежденiя. Барсуковъ, подумавъ еще съ минуту, закричалъ деньщику, болтавшему на ближайшей завалинке съ молодой казачкой:

-- Оседлай лошадь, что выиграна у майора!

Не успелъ путешественникъ улыбнуться и кивнуть головой въ знакъ признательности, какъ уже увиделъ себя въ кругу целой толпы, составленной изъ знакомыхъ ему, а еще более незнакомыхъ жителей и гостей станицы. Въ старое время все больные, отправляемые медиками на щелочныя воды, начинали курсъ своего леченiя темъ, что съ первыхъ дней своего переселенiя въ Есентуки, поддавались духу сплетни и любопытства самаго необузданнаго. Однообразная жизнь, затруднительность поездокъ по окрестностямъ, доходившая до того, что каждое передвиженiе отъ серныхъ водъ къ железнымъ и отъ щелочныхъ къ кислымъ совершалось не иначе, какъ массами больныхъ, при отряде казаковъ и пехоты, крайне содействовало развитiю скуки и следовательно всехъ золъ, имеющихъ праздность своей матерью. Неизвестно, какъ это делалось, но каждый посетитель Есентуковъ зналъ все происшествiя въ Пятигорске, Железноводске и Кисловодске, зналъ ихъ до малейшей подробности, прибавляя къ событiямъ, действительно случившимся, нечто въ роде собственно ему принадлежащей эпопеи, несомненно доказывающей живительное действiе кавказскаго климата на фантазiю человека. Находились даже на водахъ молодцы, умевшiе за несколько недель предсказывать какiя семейства имеютъ явиться въ Пятигорскъ для леченiя, много ли въ этихъ семействахъ женщинъ и даже какого вида эти женщины. И слухи оказывались довольно верными, только за исключенiемъ сведенiй о состоянiи и количестве приданаго ожидаемыхъ невестъ; тутъ известiя спутывались, десятки душъ увеличивались вдесятеро и жалкiе капиталы превращались въ фондъ самый заманчивый. Изъ числа дамъ, проживающихъ для леченiя на водахъ, сплетники обыкновенно выбирали двухъ или трехъ самыхъ хорошенькихъ и следили за ними неотступно, перетолковывая по своему каждый ихъ шагъ, заботясь о ихъ сердечныхъ делахъ конечно более, нежели иной немецкiй любитель политики заботится о судьбахъ Испанiи или Португалiи. Даже все нестарые мужчины, особенно столичные, или известные чемъ нибудь на Кавказе, подвергались тому же наблюденiю, и потому намъ будетъ понятна причина, по которой есентуцкiе больные поспешили окружить молодаго всадника, носившаго имя, начинавшее прiобретать известность и часто упоминаться въ разсказахъ объ экспедицiяхъ за последнiе два года. Въ числе праздной компанiи, вкушавшей вечернюю прохладу на выгоревшей отъ солнца поляне, подъ высокими тополями, нашлись люди, лично знавшiе Оленинскаго и служившiе съ нимъ вместе. Они подошли первые, а за ними потянулась и вся ватага, торопясь посмотреть на юношу, о которомъ, какъ мы скоро увидимъ, довольно много говорилось на водахъ въ последнее время.

Замечательнымъ въ ней могло назваться то, что въ ея числе особы гражданскаго званiя, по всей вероятности никогда не нюхавшiе пороха, походили на суровыхъ и неукротимыхъ сыновъ Марса, между темъ, какъ кое-где мелькавшiе въ толпе настоящiе кавказскiе воины имели видъ туристовъ тихихъ, скромныхъ вежливыхъ и даже застенчивыхъ. Эти последнiй не носили при себе никакого оружiя (между ними были щеголи, небравшiе оружiя даже въ походъ), но за то гости, прiехавшiе "изъ Россiи" лечиться и любоваться горами, поражали какъ своимъ грознымъ видомъ, такъ и великимъ запасомъ плохихъ шашекъ, кинжаловъ и пистолетовъ, на нихъ навешанныхъ. Неопытный посетитель, конечно, не преминулъ бы принять этихъ величавыхъ путниковъ за истинныхъ героевъ Кавказа,-- что, нужно признаться, имъ бы очень польстило. Въ заднихъ рядахъ группы мелькали лица двухъ скромныхъ молодыхъ медиковъ, трехъ заезжихъ игроковъ и еще несколько чисто водяныхъ посетителей, по всей вероятности даже незнавшихъ о томъ, откуда они прiехали, зачемъ проживаютъ въ станице и отъ какихъ недуговъ пользуются щелочными ваннами.

Въ ожиданiи коня завязался общiй разговоръ или скорее беседа молодого человека съ целымъ хоромъ есентуцкихъ посетителей,-- беседа очень сухая со стороны Оленинскаго и очень оживленная со стороны хора. Одни гости советовали прiезжему подождать утра, говоря, что еще третьяго дня двухъ казаковъ подстрелили около брода, другiе предлагали составить партiю, а кто даже и подсмеивался безъ церемонiи надъ странной прихотью незнакомца пить нарзанъ посреди ночи. Но каково же было удивленiе нашего всадника, когда онъ изъ устъ людей никогда имъ невиданныхъ услыхалъ сперва темные намеки, а потомъ открытыя разглагольствованiя о причине своей опасной поездки, объ отряде, изъ котораго онъ прiехалъ, о романической встрече двухъ сердецъ, разрозненныхъ на холодномъ севере и имеющихъ встретиться въ виду кавказскихъ горъ, наконецъ даже о томъ, что одна особа, слывущая подъ именемъ "кисловодской розы" плачетъ и тоскуетъ подъ властiю "свирепаго восточнаго человека"! Какъ ни былъ, повидимому, добръ и молодъ Оленинскiй, какъ ни утомила его верховая езда по iюньскому зною, но при здесь приведенныхъ заметкахъ румянецъ выступилъ на его щекахъ и глаза разгорелись не совсемъ ласковымъ образомъ. Ответы его стали грубее, короче и онъ уже успелъ съ самонадеянной смелостью молодости два раза обвести гневнымъ взглядомъ столпившихся сплетниковъ, когда, къ счастiю для него, деньщикь Барсукова явился на дороге съ стройной вороною лошадью, несколько превышавшей своимъ ростомъ ростъ обыкновенныхъ горскихъ лошадокъ, но сходною съ ними но необыкновенно лукавому взгляду и тонкости жилистыхъ ногъ. Въ последнiй разъ окинувши глазами толпу больныхъ и будто въ последнiй разъ изыскивая на кого бы изъ нихъ обрушить свое справедливое негодованiе, Оленинскiй не встретилъ ничего особенно непрiязненнаго, или по крайней мере годнаго для придирки. Небо все темнело и темнело, будто напоминая о вреде медленности, а потому нашъ молодой наездникъ, сухо поклонясь компанiи, прыгнулъ въ седло, подобралъ поводья, и только выжидалъ Барсукова, чтобъ поблагодарить его и отправиться.

Въ эту минуту ему представился хорошiй случай проучить сплетниковъ. Двое недавно прибывшихъ больныхъ, повидимому предполагавшихъ, что на Кавказе не обходится дня безъ убiйствъ и нечаянныхъ нападенiй, съ важнымъ видомъ спросили молодого человека объ отрядныхъ новостяхъ и наконецъ о томъ, во какому случаю сотня --скихъ казаковъ недавно прошла чрезъ станицу, направляясь къ Кисловодску?

-- Неужели же вы здесь ничего но знаете? спросилъ Оленинскiй съ такимъ изумленнымъ видомъ, что все слушатели, кроме военныхъ конечно, почувствовали какое-то странное сжиманiе сердца. - Увидавъ васъ толпой и съ оружiемъ, я думалъ, что вы уже...

-- Сами увидите завтра! вскричалъ Оленинскiй, ловко направляя коня вскачь, мимо церкви, къ стороне противоположныхъ воротъ станицы.

Еслибъ нашъ молодой прiятель явился раненымъ и сообщилъ о взятiи Пятигорска, о возмущенiи всехъ кабардинскихъ и карачаевскихъ племенъ, онъ навелъ бы на публику ужасъ, но не поразилъ бы ее темъ невыразимымъ мученiемъ неизвестности, которое последовало за его угрюмымъ, загадочнымъ восклицанiемъ. По случаю зноя, съ самаго утра доходившаго до сорока градусовъ, черезъ Есентуки во весь этотъ день не проехало ни одного человека,-- обстоятельство очень обычное въ крае мало населенномъ и довольно ленивомъ, но уже подготовившее русскихъ посетителей къ ожиданiю чего-то необыкновеннаго. Появленiе молодаго офицера, известнаго своей службой и доверенностью начальниковъ,-- одного после заката солнца на лошади, почти загнанной, его нетерпенiе, его угрюмые ответы давно уже заставляли больныхъ думать: не таится ли подъ романической исторiею нечто уже слишкомъ романическое, то есть страшное. Общее замешательство сплетниковъ еще более усилилось вследствiе поведенiя Барсукова, не только на отрезъ отказавшагося дать какое нибудь объясненiе, но еще поспешившаго отозвать къ себе всехъ товарищей-кавказцовъ и тихо сказать имъ несколько неслышныхъ словъ, сопровождаемыхъ самою свирепо-таинственною миною. Читатель уже догадывается, что прiятель Оленинскаго, по натуре своей наклонный къ злымъ мистификацiямъ, просто попросилъ офицеровъ молчать и не выводить прiезжихъ храбрецовъ изъ заблужденiя по части ожидаемыхъ опасностей. Въ какiя нибудь пять минутъ больные разсыпались no домамъ, сообщили своимъ семействамъ о наступленiи горцевъ на станицу, объ опасности, въ которой находятся воды, о целыхъ толпахъ хищниковъ въ степи, даже о фантастическомъ сраженiи подъ стенами крепости Георгiевска, находящейся очень недалеко отъ станицы. Всюду зажглись огоньки, всюду заряжались ружья; каждый казакъ, отправлявшiйся на часы къ воротамъ, служилъ несомненнымъ признакомъ приготовленiй къ защите; всякая баба, запиравшая свои ставни, доказывала, что "дело заварилось не на шутку". Прiезжiя дамы обмерли и принялись пилить своихъ мужей, зачемъ те вместо водъ липецкихъ вздумали ехать къ кавказскимъ. Молодежь, обрадованная случаемъ похрабриться, только усиливала общее волненiе своими мужественными выходками. Лакеи и горничныя разнесли страшную весть по казачьимъ мазанкамъ такъ успешно, что не одинъ казакъ, покачавъ головой и на первый разъ не поверивъ разсказу,-- черезъ минуту принимался приводить въ порядокъ свое оружiе, занятiе не бывшее лишнимъ ни въ какомъ случае. Все увещанiя коренныхъ кавказцовъ, ихъ ручательство за безопасность Есентуковъ принимались дамами за обычный долгъ вежливости, мужчинами - за признакъ обиднаго недоверiя.

-- Отчего вы намъ не доверяете, господа! почти со слезами говорилъ одинъ больной помещикъ, Филимонъ Петровичъ, тощiй и хворый до того, что могъ разсыпаться въ кусочки при первомъ выстреле. - За что вы насъ обманываете, господа! возглашалъ онъ начальнику станицы; - мы хотимъ защищаться не хуже другихъ и никакой татаринъ насъ не испугаетъ!

Другой посетитель, поэтъ старыхъ временъ, тутъ же сочинилъ стихи "Ночное нападенiе горцевъ", стихи, съ честью после того напечатанные въ одномъ изъ тогдашнихъ петербургскихъ альманаховъ. Короче сказать, тревога росла съ каждой минутою. Около почтоваго домика сформировался целый легiонъ непрошенныхъ воиновъ, вооруженныхъ лакеевъ и волонтеровъ-помещиковъ, подъ предводительствомъ тамбовскаго агронома, когда-то служившаго въ милицiи. Этотъ легiонъ шумелъ более всехъ, предлагая свои услуги, свои советы воинскому начальству станицы. Кто трепеталъ самъ, кто поминутно бегалъ успокоивать дамъ, а кто уже начиналъ упрекать офицеровъ въ нерешительности, предлагая оставить часть людей для защиты вала, а съ остальными сделать рекогносцировку со стороны Пятигорска!

Но речи его, только-что начавъ производить должный эффектъ, прекратились вследствiе неожиданнаго, страшнаго событiя. Неистовый топотъ коня раздался въ стороне кисловодской дороги,-- и все собранiе, уже чуя что-то ужасное, кинулось къ тыну за речку. При лунномъ свете, въ облаке пыли, выбивая искры изъ каменистой дороги, неслась прямо къ станице высокая лошадь безъ седока, съ седломъ, сбитымъ на сторону. Сторожевые казаки, во-время ухвативъ ее за поводья, вскрикнули отъ изумленiя: въ ихъ рукахъ храпелъ и рвался тотъ самый конь, на которомъ Оленинскiй часа за два назадъ ускакалъ къ Кисловодску! Въ чушкахъ не оказывалось пистолетовъ, вся сбруя находилась въ безпорядке. Тутъ уже самъ Барсуковъ поднялъ яростный крикъ, свидетельствовавшiй какъ о горячности его сердца, такъ и о привязанности къ несчастному всаднику. Оленинскiй слишкомъ хорошо ездилъ, чтобъ самому повалиться съ седла, Оленинскiй былъ слишкомъ зорокъ и ловокъ для того, чтобъ позволить себя живымъ стащить съ лошади. Быстрей требовалось разъяснить все дело, накрыть хищниковъ на месте, темъ более, что большая часть дороги шла ущелiемъ,-- обстоятельство всегда облегчающее поимку злодеевъ. Не прошло двухъ минутъ, какъ Барсуковъ, куда-то скрывшiйся отъ глазъ, но все-таки продолжавшiй кричать на всю станицу, явился у воротъ на новой лошади въ черкеске, торопливо пристегивая кинжалъ къ поясу. За Барсуковымъ ехали казаки съ офицерами и рвались некоторыя изъ больныхъ, останавливаемые своими сродниками,-- что отчасти напоминало отъездъ Регула къ врагамъ-карфагенянамъ. Оказалось, какъ оно всегда водится при тревоге, что многiе изъ станичныхъ жителей еще съ утра слышали выстрелы въ стороне горъ, между темъ какъ другiе давно уже приметили целый столбъ пыли, посреди темноты все ближе и ближе двигавшiйся къ станице. Этотъ несчастный столбъ, вероятно, поднятый прибежавшей лошадью и не ложившiйся на земь по причине тишины въ воздухе, могъ назваться последней каплею, после которой сосуду ужаса оставалось только пролиться. Старыя бабы, воины пешiе и конные, дети, ямщики, больныя дамы въ кофтахъ, повара, медики и плачущiя девушки засыпали всю улицу, толкали другъ друга, въ темноте натыкались на завалинки, отдавливали ноги и хвосты собакамъ, которыя выли, лаяли и дико бросались повсюду. Самая тень порядка исчезла въ этомъ содоме. Начальство станицы, истощивъ все меры къ успокоенiю прiезжихъ и зная, что серьезнаго нападенiя опасаться нечего, предоставило прiезжихъ храбрецовъ ихъ собственной участи. Десятокъ шалуновъ, во время этой суматохи могъ бы делать въ Есентукахъ все, что угодно и даже увезти изъ станицы всехъ наполнявшихъ ее посетителей и посетительницъ.