V.
Оленинскiй, отпустивъ Антонъ Ильича, наделъ форменный сюртучокъ, и после долгихъ усилiй кое-какъ застегнулъ его на три пуговицы,-- о застегиванiи крючковъ воротника думать было нечего,-- вправивши въ одну изъ петлицъ ленточку военнаго ордена и надевъ перчатки, дополнилъ парадный кавказскiй нарядъ, маленькою белою фуражкою и направилъ было свои стопы вдоль по главной аллее парка, къ источнику, не вдалеке отъ котораго находился домъ, занимаемый княземъ и княгинею Торхановскими. На пороге онъ вспомнилъ что позабылъ надеть эполеты, часть наряда, безъ которой невозможно делать перваго визита на водахъ. Вследствiе того эполеты были навязаны, но зато сюртукъ решительно не позволялъ застегивать себя съизнова - къ счастiю, подъ сюртукомъ имелся черный жилетъ, вида совершенно благоприличнаго. Покончивши все приготовленiя, молодой человекъ прошелъ между рядами гуляющей публики, раскланялся съ товарищами и тутъ же былъ признанъ за самаго безукоризненнаго льва крепости Кисловодской.
Домикъ Торхановскихъ, выстроенный со вкусомъ и комфортомъ, стоялъ на обрыве холма, посреди маленькаго сада, отделеннаго решоткою отъ парка и другихъ соседнихъ садиковъ; прямо подъ нижнiй балконъ строенiя подходили верхушки огромныхъ тополей, разросшихся въ лощине, и подходили такъ близко, что иной диллетантъ эквилибристики могъ ступить на нихъ и, перебираясь съ верхушки на верхушку, совершить воздушное путешествiе надъ ручьями, шумевшими у подножiя обрыва. Пройдя рядъ просторныхъ комнатъ, устланныхъ коврами, увешанныхъ азiатскими тканями и оружiемъ, Оленинскiй не встретилъ ни души, по крайней мере ни души европейской, ибо два грузинскихъ мальчика, сидевшiе въ передней, при виде незнакомца только выпучили глаза и убежали, сами не зная куда. Наконецъ уже около самого балкона встретила гостя высокая и немного курносая горничная, безъ церемонiи оглядевшая его съ ногъ до головы и спросившая очень грубымъ тономъ: "а какъ про васъ сказать-то?"
-- Оленинскiй, Александръ Алексеевичъ, отвечалъ гость, всматриваясь въ субретку и стараясь что-то припомнить. Нужно было видеть, что сделалось съ девушкой при этихъ трехъ словахъ, она будто переродилась, сердитое и недовольное лицо ея засiяло радостью, она кинулась цаловать руки молодого человека, называя его молодымъ бариномъ, Сашенькой, землякомъ и красавчикомъ.
-- Наташа! вскричалъ Оленинскiй, вспомнивъ любимую горничную Лиди, маленькую хохлачку, жившую при ней съ перваго детства.
Только одни люди, имевшiе счастiе испытать и видеть безграничную преданность служителей, и особенно женщинъ малороссiйскаго происхожденiя, могутъ представить себе восторгъ девушки и чувство, съ которымъ Оленинскiй отвечалъ на ея приветствiя; съ той минуты, какъ молодой человекъ узналъ ее и назвалъ по имени, Наташа будто помешалась. Два татарина изъ прислуги князя, прибежавшiе на шумъ, тутъ же были названы пугалами и отправлены къ барыне, вследъ за темъ собралась бежать и сама Наташа, но не имея силъ оторваться отъ человека, напомнившаго ей "отчизну" и лучшiе годы, вернулась снова и принялась засыпать Оленинскаго тысячью вопросовъ. Ничто не ускользнуло отъ ея вниманiя - какъ старуха мать, она любовалась ростомъ молодого человека, его усами, его орденскою ленточкою, припомнила и село Гарное и маленькую лошадь, на которой прежде ездилъ верхомъ Сашенька. Языкъ человеческiй въ продолженiе часу не выболталъ бы половину того, что натрещала Наташа въ какiе нибудь пять минутъ времени. Мало того, когда черезъ пять минутъ въ комнату вбежала сама хозяйка и безъ церемонiи бросилась на шею къ Оленинскому, плача и тоже болтая за троихъ, горничная не оставила комнаты и только немного поутихла, все-таки отъ времени до времени вмешиваясь въ разговоры.
О томъ, что было говорено тремя земляками въ теченiе первой четверти часа свиданiя, исторiя умалчиваетъ весьма разумно; съ достоверностью можно сказать, однако же, что шума, и всякой возни произошло не мало. Есть у многихъ людей свой местный акцентъ не въ одномъ языке, но во всемъ нраве, между людьми долго жившими въ Украйне, этотъ милый оттенокъ никогда не изглаживается. Когда наше трiо опомнилось и почувствовало необходимость водворить некоторый порядокъ въ своихъ речахъ, въ гостиной уже имелось новое, четвертое лицо, никемъ не замеченное,-- или скорее но лицо, а облако дыма, въ центре котораго слышалось храпенiе, сопровождавшееся загадочнымъ явленiемъ въ виде огненнаго фонтана. Оленинскiй закашлялся и вздрогнулъ, но потомъ внимательнее вглядевшись въ облако, показавшееся ему было началомъ пожара, узрелъ въ немъ нечто похожее на фигуру человека и улыбающагося человека. Князь Торхановскiй, супругъ Лидiи Антоновны, сидя на диване, курилъ трубку, и курилъ ее съ усердiемъ, достойнымъ лучшаго занятiя. Весело улыбнувшись, молодая хозяйка подвела къ нему Оленинскаго, съ самой привлекательной рекомендацiей.
-- Не надо рекомендовать, Лида! дружески сказалъ князь, простирая свою мохнатую и могучею длань молодому человеку: - все на Кавказе знаютъ Оленинскаго (князь иногда ошибался въ языке, не помнилъ фамилiй и даже свою жену называлъ Лида или Лида Антоновна) Оленинскiй храбрый человекъ. Простите меня,-- тутъ онъ обратился къ гостю: - я человекъ восточной, простой, церемонiи не люблю.
-- Я стоялъ въ вашихъ областяхъ князь,-- много про васъ слышалъ и любовался садами, сказалъ Оленинскiй не ожидавшiй такого ласковаго прiема.
-- Что сады?-- сады хороши. А вотъ прiезжайте ко мне въ К**, тамъ сады увидите. Виноградъ - какъ яблоки. Эй, Павли! подай сюда еще трубку. Садитесь, дорогой гость. Чемъ угощать дорогого гостя, Лида? Поди сюда Лида, сядь. Ты вся раскраснелась, а ведь докторъ меня ругать будетъ!... Смотрите, какая у меня жена хорошая! Тутъ хозяинъ, весело смеясь, звонко поцаловалъ свою сожительницу.
Медики, опытные въ леченiи женскихъ недуговъ, и вообще все наблюдательныя особы, имевшiя случай наблюдать за посетителями разныхъ водяныхъ курсовъ,-- безъ сомненiя знаютъ какой трогательный оттенокъ получаютъ лица молодыхъ женщинъ или девицъ, когда, подъ влiянiемъ воздуха или удачнаго лечснiя ихъ, Физическiя силы только-что начинаютъ возстановляться. По правильнымъ чертамъ лица и стройности, Лидiя Антоновна считалась красавицей съ детскаго возраста, но къ кавказскимъ водамъ она прибыла исхудалою, бледною и изнуренною. Горный ли воздухъ, европейская ли жизнь, источники ли, поведенiе ли князя, имевшаго не одно долгое совещанiе съ ея докторомъ - были причиною улучшенiя въ здоровья Лиди, этого мы решать не беремся,-- но знаемъ только, что княгиня на вторую неделю курса разцвела и поразила собой всю публику. Какое-то особенно умное, твердое и вместе съ темъ ласковое выраженiе лица Лидiи Антоновны обещало въ ней со временемъ женщину истинно дельную, характерную и способную иметь великое влiянiе на людей,-- но въ настоящее время, по случаю молодости хозяйки и по случаю ея уединенной жизни, это много-обещающее лицо затемнялось, то выраженiемъ некоторой наивности, то какимъ-то тягостнымъ взглядомъ, сходнымъ со взглядомъ испуганнаго дитяти. Барсуковъ, назвавшiй супруговъ Торхановскихъ по имени двухъ частей света, оказалъ великое уменье давать прозвища: смуглый, сановитый, мохнатый Давидъ со своей трубкой могъ служить олицетворенiемъ Азiи - между темъ какъ жена его, изящная, стройная, бледная какъ все женщины съ очень пышными волосами, задумчивая и таинственно-неопределенная въ своихъ самыхъ кокетливыхъ манерахъ, какъ нельзя лучше изображала Европу, край, Богомъ назначенный для владычества надъ всемъ светомъ, для образованiя и преобразованiя всехъ остальныхъ частей земнаго шара.
Само собой разумеется, Оленинскiй, сидя передъ подругою своего детства и выслушивая простодушныя, но очевидно изъ сердца выходящiя любезности ея сожителя, не помышлялъ ни о Барсукове, ни о его сравненiяхъ. Князь приказалъ подать завтракъ самаго страннаго состава, съ вареньемъ и какой-то прозрачной пастилой наипротивнейшаго вкуса, съ шешлыкомъ и тремя сортами кахетинскаго, не считая винъ европейскихъ и шампанскаго пополамъ съ нардзаномъ.
Наташа, въ свою очередь, сбегала на кухню и побывъ тамъ самое короткое время, вернулась съ запасомъ только-что изготовленныхъ ею жирныхъ яствъ, напоминающихъ собою благословенную Украйну. - Въ Кисловодске нельзя не иметь аппетита и нашъ молодой прiятель выказалъ себя въ этомъ отношенiи съ блистательнейшей стороны, отказавшись только отъ пастилы и другого сладкаго ингредiента въ виде варенья, тянувшаго съ ложки длинными нитями.
-- Оно протянется хоть чрезъ две такiя комнаты, заметилъ по этому случаю князь, самъ уписывавшiй за троихъ.
За кушаньемъ последовали тосты въ честь каждаго изъ присутствовавшихъ, за "Лиду" князь Давидъ заставилъ Оленинскаго выпить три раза.
-- Эхъ! Алексей Александрычъ! (Оленинскаго звали Александръ Алексеичъ) возгласилъ Торхановскiй, откупоривая заветную бутылку кахетинскаго: - что Кисловодскъ? что воды? бросьте все это, какъ простой человекъ вамъ говорю. Вотъ у васъ прошлый годъ была лихорадка - Лида тревожилась и я тревожился. Поезжайте-ка съ нами отсюда въ мое именiе, полно вамъ по горамъ таскаться. Тамъ нетъ горъ, степь ровная, ровная, что моя ладонь. Здесь какая степь, какой здесь виноградъ? Какое здесь кахетинское? вотъ въ бутылке привезли, что бутылка? У меня въ погребу стоятъ кружки изъ глины, въ каждой троимъ выкупаться можно. Въ погребу такъ и будемъ сидеть после обеда, когда жарко. Едемте вместе, не правда ли? а соскучитесь, такъ поедемте по моей родине - везде погреба, везде угощенiе, везде охота, да такая охота? по пяти сотъ человекъ выезжаетъ. И Лида будетъ повеселее, и я съ вами вспомню петербургское житье. Михака, давай трубку!
-- И про этого милейшаго добряка мне говорили чортъ знаетъ что такое! подумалъ Оленинскiй, отклоняя предложенiя князя самымъ ласковымъ образомъ Лидiя Антоновна сама будто удивлялась любезности мужа. Одна Наташа выразила на своемъ лице нечто хитрое и суровое, будто говоря: "знаю я тебя, желтоглазый!"
-- Вамъ про меня много худаго говорили, весело продолжалъ князь, очень ловко поцаловавъ руку, поданную ему женою: - а родителямъ Лиды про меня много писали. Что хитрить, я человекъ простой, восточный. Я позаржавелъ, знаете, въ своихъ именiяхъ, и жене было одной скучно. Что же делать? нужно было порядокъ устроить. А теперь, Богъ дастъ, Лида поправится, поедемъ въ Россiю, поживемъ и въ Петербурге, да не хотите ли кстати съ нами и въ Петербургъ ехать?... Однако, что же вы не пьете, съ нардзаномъ выпейте, одно только есть хорошое здесь, что эта вода, только у меня отъ ней много крови прибываетъ. Вотъ братъ мой Койхосро скоро прiедетъ нардзанъ пить, я васъ познакомлю. Вотъ это человекъ - это братъ! а то здесь и людей нетъ вовсе, и вино негодное!
-- Если кто при мне осмелится тронуть этого добраго, гостепрiимнаго чудака, подумалъ Оленинскiй, и взявъ фуражку, поцаловалъ руку хозяйки.
-- Это я спускаю фейверокъ для гостя, смеясь сказалъ князь, пустивъ новый огненный фонтанъ на всю комнату.
Все засмеялись и нельзя было не смеяться, ибо хотя шутки Торхановскаго и не были очень милы, но его веселый, добродушный хохотъ поневоле увлекалъ собой всякаго.
-- Да куда вы торопитесь? сказалъ Давидъ, прекративъ фейерверкъ и взявши гостя за руку. - Ужь это ни на что не похоже, это значитъ обижать Лиду...
-- Я еще не былъ у коменданта благодарить его за помещенiе, ответилъ Оленинскiй. - Вечеромъ увидимся въ собранiи.
-- Въ собранiи! закричалъ князь Давидъ, снова захохотавши. - Знаю я, зачемъ вы придете въ собранiе, волокита этакой! Ну, душа моя, Лида, съ Оленинскимъ надо держать ухо востро, смотри, чтобъ онъ за тобой волочился, какъ следуетъ, онъ здесь первый, всехъ дамъ ему увезти тоже, что намъ трубку выкурить. Держи его въ рукахъ, Лида, это я тебе скажу шайтанъ, какъ говорятъ татары! Такъ прощай же, дорогой гость.
И Торхановскiй самъ вывелъ Оленинскаго въ садъ, пожалъ ему обе руки и даже указалъ, по которой тропинке удобнее будетъ спуститься къ стороне парка.
-- Извольте после этого слушать кавказскихъ сплетниковъ, думалъ нашъ молодой человекъ, осторожно спускаясь съ почти перпендикулярнаго обрыва: - извольте составлять понятiе о людяхъ, не видавши ихъ съ глазу на глазъ! Конечно, Лиди могла подождавши немного составить партiю пощеголеватее, взять мужа вертлявее, ловчее, можетъ быть умнее князя, но разве мы любимъ людей за голову, а не за сердце? Разве лучшiе товарищи моего сердца - Талейраны или столичные львы? Можетъ быть Торхановскiй и ревнивъ и грубоватъ даже, можетъ быть онъ иногда огорчаетъ жену, да все это не долго протянется. Ей двадцать, даже, можетъ быть, девятнадцать летъ, она еще не умеетъ взять власти надъ мужемъ, пройдетъ годъ и она будетъ полной царицей. По ея лицу это видно, такiя женщины не играютъ вторыхъ ролей. Еще годъ, она сама устроится, да и мужа переделаетъ по своему. И даже мне будетъ жаль этого. Князь Давидъ такъ милъ и добръ въ своей нацiональной коже! Любопытно было бы узнать, однако, отчего Лиди больна и повременамъ глядитъ такими тревожными глазами?...
Еслибъ Оленинскiй могъ присутствовать въ это самое время при разговоре, произошедшемъ въ гостиной князя после его ухода, на свой последнiй вопросъ онъ получилъ бы ответъ довольно обстоятельный. Вернувшись изъ сада къ жене, Давидъ принялъ трубку изъ рукъ Павли, при этомъ случае давши сильный толчокъ своему восточному прислужнику. Черты Торхановскаго изменились, брови его нахмурились, онъ подошелъ къ жене, взялъ ее за руку, посадилъ ее на диванъ, началъ говорить что-то, но слова его сделались невнятными.
-- Что съ тобой, Давидъ? спросила Лидiя Антоновна, снова принявъ то тревожное выраженiе, такъ недавно озадачивавшее Оленинскаго.
-- Да, сказалъ Торхановскiй немного внятнее прежняго: - что съ тобой? Со мной ничего, а съ тобой что?... Лида рада гостю, Лида любитъ холостыхъ офицеровъ!
Едва былъ высказанъ этотъ первый, незаслуженный упрекъ, выраженiе прежняго спокойствiя, прежней европейской твердости тихо вернулось къ чертамъ молодой женщины. Съ тактикой, заслуживающей похвалы, она не позволила мужу разлиться въ восклицанiяхъ и начала говорить первая.
-- Давидъ, сказала Лиди: - я уступала тебе, где можно, успокоивала тебя, где только имела къ тому средство. Неужели ты не разгляделъ и не понялъ какого рода дружба между мной и Оленинскимъ?
-- Знаемъ мы эту дружбу! вскричалъ Торхановскiй и снова замолчалъ, потому что Лиди снова заговорила.
-- Ты долженъ мне верить и будешь мне верить, тихо произнесла молодая женщина: - какихъ доказательствъ тебе надобно?
-- Какихъ? снова вскричалъ князь Давидъ: - какихъ? ты смеешь спрашивать, ты хочешь плясать на моей голове.... ты...
-- Это грубо и невежливо! перебила его Лиди, сделавъ надъ собой усилiе.
Князь потупился и кровь бросилась ему въ голову. Супруги несколько секундъ просидели молча.
-- Лида! сказалъ Торхановскiй, цалуя у жены руку и въ то же время топнувъ ногою: - скажи мне, ты не будешь говорить съ этимъ мальчишкой, не станешь пускать его сюда тайкомъ отъ меня, потому что при мне, пока я живъ, онъ не переступитъ порога въ мой домъ, хотя я говорилъ съ нимъ, хотя я пилъ съ нимъ вместе....
И схвативъ стаканъ, еще до половины наполненный шампанскимъ, князь Давидъ бросилъ его объ полъ, обливши и себя и жену сладкою влагой.
-- Лида! чтожь ты не говоришь! чтожь ты не отвечаешь, снова вскричалъ восточный человекъ, на этотъ разъ отдаваясь всемъ порывамъ восточнаго гнева. - Ты не будешь видеть его, Лида?
-- Этого нельзя! наконецъ сказала Лидiя Антоновна.
-- Я убью его, Лида!
-- Это пустяки, князь Давидъ.
Будто чемъ-то подтолкнутый, Торхановскiй вскочилъ съ дивана и сталъ бегать по комнате, не глядя на жену, опрокидывая стулья и посуду, произнося очень грубыя восклицанiя. Воспользовавшись минутой отдыха, Лидiя Антоновна прилегла на шелковую подушку, немного побледневши, потомъ закрыла глаза, тотчасъ же раскрыла ихъ снова, и осторожно перевела духъ.
-- Князь Давидъ, сказала она снова.
-- Князь Давидъ, сядьте здесь, тверже прежняго сказала Лида.
Супругъ селъ и началъ безсвязную речь о томъ, что онъ восточный и простой человекъ, что жена знала его характеръ, выходя за него замужъ, что онъ въ праве беситься, и такъ далее.
-- Князь Давидъ, сказала Лида: - я обдумала все дело.
Потокъ мужнина красноречiя перервался. Тревожное выраженiе лица перешло къ нему. Лиди переждала пароксизмъ и переждала его очень благополучно, но чувствовала, что не можетъ вполне переломить мужниной ревности. Какъ женщина и молодая женщина, она была тверже на словахъ, чемъ въ душе. У Лиди, по прекрасному французскому выраженiю, было еще много молока около сердца.
-- А! могъ только произнести Торхановскiй.
-- Черезъ неделю я перестану видеться и говорить съ Оленинскимъ, если это тебя мучитъ...
-- Мало ли, что можетъ случиться въ неделю, Лида! умоляющимъ голосомъ произнесъ князь, стараясь разсмеяться и потянувшись губами къ щеке хозяйки.
-- Постой, князь Давидъ, перебила его Лиди, уклоняясь отъ выраженiя нежности. - Я должна съ тобой объясниться серьёзно. Времени я у тебя прошу не для себя, а для законовъ приличiя. Мы живемъ не въ деревне, а на водахъ, где всякое слово известно, где нельзя шуметь и ссориться безъ причины. Въ эту неделю я берусь отклонить беседы Оленинскаго, мало по малу отдалить его...
-- За кого ты меня принимаешь, князь Давидъ, сказала Лида съ неудовольствiемъ, все более и более поддаваясь той тоске, которую лучшiе и опытнейшiе бойцы чувствуютъ иногда въ пылу борьбы не по силамъ.
-- Однако, слушай еще, продолжала она. - Я требую, чтобъ ты въ эту неделю не сделалъ ничего неприличнаго. Ты можешь следить за нами сколько угодно. Ты можешь притвориться больнымъ и я стану реже бывать на прогулкахъ. Только помни, при малейшемъ споре, при малейшемъ признаке недоверiя...
Но тутъ уже красноречiе молодой женщины, красноречiе стоившее ей столькихъ тяжкихъ усилiй, начало пропадать понапрасну. Успокоенный на главныхъ пунктахъ, обрадованный победою (а победы въ этомъ роде ужъ давно сделались редкими), князь Торхановскiй бросился шутить, петь, обнимать жену, закурилъ трубку и не успевши ее выкурить, не выпуская чубука изо рта, велелъ подать себе еще другую. Вследъ за темъ онъ выпилъ за здоровье жены остатки шампанскаго изъ уцелевшей бутылки и сталъ подбираться къ ея уголку, все ближе и ближе.
-- Виноватъ ли я, Лида, началъ онъ, но тутъ любезности вспыльчиваго чудака положенъ былъ пределъ весьма безотрадный.
его своей бледностью, она кликнула Наташу, и, опираясь на нее, тихо ушла въ свою комнату.
-- Опять разгулялась желтоглазая сатана! вскричала она несколько разъ съ разными другими украинскими добавленiями.
Лидiя Антоновна такъ ослабела, что въ первый разъ даже не имела силы остановить резкихъ импровизацiй горничной. Докторъ, явившiйся къ княгине подъ вечеръ, необинуясь приписалъ ея слабость действiю разбавленнаго нардзана и, вернувшись домой, поспешилъ внести это заключенiе въ свой журналъ о действiи кавказскихъ источниковъ.