Деревенский разсказ (старая орфография)

ДЕРЕВЕНСКІЙ РАЗСКАЗЪ. 

дворяне, по самому географическому положенiю своихъ именiй, обязанные жить дружно, не хотятъ водить между собой ни дружбы, ни согласiя. Передъ исторiей ихъ распри меркнетъ повесть о Капулетахъ и драматическiя ссоры Аштоновъ съ Равенсвудами кажутся чемъ-то бледнымъ. Безъ всякой причины и надобности, безъ всякаго предлога и основанiя оба названные уезда долго пылали гневомъ другъ на друга. Еслибъ въ старое время вы спросили ракитинскаго дворянина о томъ, что онъ думаетъ о будиловскихъ помещикахъ,-- онъ непременно назвалъ бы ихъ чудаками, камчадалами, достойными носить звериную кожу, въ знакъ свирепства, и красный колпакъ, въ ознаменованiе своего тупоумiя. Отнеситесь съ такимъ же вопросомъ къ будиловцу и онъ объявитъ вамъ съ усмешкою, что ракитинское населенiе состоитъ изъ франтовъ; мотарыгъ, вертоплясовъ и щеголей египетскихъ. Выраженiе "египетскiй щеголь" мне случалось встречать только въ одномъ будиловскомъ уезде; - сколько можно вообразить себе,-- оно означаетъ фата, самаго надменнаго и безобразнаго.

Начало непрiязни теряется въ сумраке отдаленныхъ перiодовъ исторiи. Надо знать, что оба названные нами уезда, на подробной губернской карте, представляютъ нечто въ роде двухъ довольно длинныхъ лентъ, лежащихъ рядомъ и оттого соприкасающихся одна другой во все свое протяженiе. Нужно думать (и какъ искусно развилъ бы эту гипотезу одинъ изъ моихъ ученыхъ прiятелей, недавно издавшiй целый трактатъ о значенiи камаринской песни въ XIII столетiи!), нужно полагать, что по причине постоянныхъ пограничныхъ столкновенiй, крестьяне первые начали непрiязненныя действiя между собою, века за три до нашего дня. Тамъ скашивалась чужая пожня, тамъ потравливался соседскiй овесъ, а инде происходила и кулачная потасовка. Въ архивахъ уезднаго суда можно видеть несомненное тому доказательство. Но изследованiе основанiй повело бы насъ слишкомъ далеко, а передъ нами находится еще долгiй разсказъ о событiяхъ более близкихъ къ нашему времени.

И такъ, за двадцать летъ до настоящаго времени трудно было бы любознательному туристу отыскать хотя одного ракитинца, снисходительно говорящаго про будиловскiй уездъ, и будиловца, имеющаго какое-либо сношенiе съ ракитинскимъ соседомъ. По устройству и распределенiю именiй, оба пограничные уезда резко отличались одинъ отъ другого. Ракитинскiй,-- обитель египетскихъ щеголей,-- имелъ до десяти очень богатыхъ помещиковъ и огромное количество мелкихъ, тогда какъ все почти будиловскiе обитатели были равны достаткомъ, независимы, но не богаты. Самое большое именiе этого уезда заключало въ себе 450 душъ; но владельцевъ мелкопоместныхъ, нуждающихся въ будиловскомъ уезде совсемъ не водилось. Ракитинцы имели только одно именiе, незаложенное въ опекунскомъ совете; у будиловцевъ, какъ гласитъ ихъ хроника, было только одно заложенное поместье, все остальныя были чисты, чемъ, конечно, уездъ не мало тщеславился. Правили ракитинскимъ хозяйствомъ все управители агрономы изъ Германiи, Францiи и даже Англiи, что не мешало имъ смотреть на русскаго мужичка черезчуръ строго; система же будиловскаго управленiя отличалась великою простотою: надо всемъ самъ помещикъ, а подъ нимъ староста съ прикащикомъ изъ своихъ же людей, для которыхъ "утянуть" въ годъ целковыхъ на пятнадцать считалось крайнимъ злоупотребленiемъ. Ракитинскiе помещики выписывали иностранныя агрономическiя изданiя, сеяли кормовыя травы самого страннаго вида и вводили семипольное хозяйство, что возбуждало насмешки со стороны будиловскихъ дворянъ, хозяйничавшихъ такъ, какъ хозяйничали ихъ отцы и деды.

У египетскихъ щеголей скотъ постоянно отдавался въ аренду швейцарцамъ-сырникамъ; но единственный изъ этихъ антрепренеровъ, попробовавшiй предложить свои услуги въ будиловскомъ уезде, былъ изгнанъ оттуда съ суровостью. Понятно после всего сказаннаго, что и образъ жизни ракитинскихъ помещиковъ вовсе не сходствовалъ съ образомъ жизни будиловскихъ. Первые были помешаны на столице и хотели жить по столичному: богачи проматывались на дома и парки; помещики победнее щеголяли швейцарскими домиками, колясками на плоскихъ рессорахъ, фраками и пиджаками безукоризненнаго покроя. И да не подумаетъ иной городской житель, не знающiй уездныхъ нравовъ, что эти подражанiя петербургской роскоши имели въ себе нечто мизерное, полубарское - напротивъ того, петербургское щегольство и петербургское тщеславiе здесь передавались, какъ будто въ дагерротипномъ изображенiи. Ракитинскiй уездъ могъ представить съ гордостью до десяти домовъ великолепной архитектуры, съ башнями и золоченой мебелью,-- до тринадцати парковъ, до двадцати оранжерей, а прудамъ, выкопаннымъ безъ надобности и домикамъ, въ роде щегольскихъ дачъ, числа не имелось. И какiе балы, какiе домашнiе спектакли давались въ этихъ дворцахъ и этихъ коттеджахъ, о томъ можетъ разсказать не одинъ петербургскiй житель, прiезжавшiй блистать на лето въ кругу ракитинскаго дворянства! После всего этого шума и великолепiя бытъ будиловскихъ дворянъ возбуждалъ невольное посмеянiе. Вообразите себе старые серые дома съ мезонинами; кровли, крытыя тесомъ и вовсе некрашенныя, сады съ прямыми дорожками, наполненные яблонями и малиной, за садами неизбежный огородъ, а за огродомъ рощу, куда въ торжественные дни съездовъ, после сытнаго обеда, и гости и хозяева ездили въ старомодныхъ линейкахъ, не для танцевъ, не для фейерверка, а для отыскиванiя грибовъ! Наряды будиловскаго света, въ простые дни отличались простотою, иногда доходившей до небрежности,-- тамъ имелось еще несколько добрыхъ заленившихся байбаковъ, питавшихъ нерасположенiе къ галстуху. При появленiи мало знакомаго гостя, добродушный байбакъ обыкновенно устремлялся бежать по аллее къ своему кабинету, роняя туфли и всетаки поворачивая голову назадъ, будто въ ожиданiи того, что посетитель попроситъ его не безпокоиться и остаться въ халате. Такихъ чудаковъ имелось немного, даже въ будиловскомъ уезде; а со времени введенiя летнихъ пальто, халаты и тамъ подверглись уничтоженiю. Молодежь и все лица, заботившiяся о своей наружности, одевались просто и чисто, почти всегда по зимнему, или en demi-saison, обычай весьма умный, если принять въ соображсnie изменчивость погоды и холодъ ночей въ нашемъ крае. На вечера ездили въ сюртукахъ, не мешая, впрочемъ, дамамъ наряжаться такъ, какъ только имъ того хотелось. Одинъ лишь разъ, въ теченiе десяти летъ, на совещанiе и вечеръ у предводителя, помещики явились во фракахъ и сами расхохотались. Господинъ Вонлярлярскiй, у котораго прелестная героиня повести, принимая гостя у себя въ деревне, страшно боялась, чтобъ онъ не прiехалъ въ сюртуке, конечно, умеръ бы во второй разъ, увидевъ эту коллекцiю фраковъ. Тутъ были хламиды съ фалдами en queue de morue, съ талiями у затылка, съ короткими рукавами, съ воротниками, какъ у бекеши. Каждый изъ помещиковъ разтолстелъ со дня прiобретенiя своего параднаго наряда; оттого все были красны и едва передвигали руками. На общемъ сейме положено было уничтожить собранiя въ такомъ виде, фраки же хранить затемъ, чтобъ каждый изъ нихъ былъ надетъ, съ помощью чужихъ рукъ, на своего обладателя, въ день его кончины. Ракитинскiе помещики, узнавъ обо всемъ вышепрописанномъ, разразилось гомерическимъ хохотомъ, на что и будиловцы не примкнули ответить, по своему, тоже въ насмешливомъ тоне.

моды для ракитинскаго уезда. Въ этомъ человеке сосредоточивались вполне все добрыя качества и слабости его товарищей по краю. Щедрый и гостепрiимный, одаренный завидной способностью проживать огромныя деньги съ прiятностью (а эта особенность совсемъ не такъ обыкновенна, какъ о ней думаютъ: всякiй день мы видимъ людей, вовсе не умеющихъ тратить деньги), умеющiй проживать свой достатокъ съ удовольствiемъ для другихъ, Сергей Львовичъ затемнялъ все свои добродетели тщеславiемъ самымъ столичнымъ, самымъ трагическимъ, самымъ необузданнымъ. Онъ былъ когда-то красивъ собою, образованъ довольно сносно, ездилъ въ высшее общество обеихъ столицъ и имелъ несчастiе уехать въ деревню, не насладясь имъ досыта, не разочаровавшись въ немъ хоть немного. Въ лучшiе свои годы, Парховскiй принадлежалъ къ разряду умныхъ фатовъ, которымъ прощается многое за ихъ находчивость въ обществе, болтовню и прiятную, даже изящную наружность. Роскошь и блескъ были кумирами Сергея Львовича,-- для этихъ боговъ онъ жертвовалъ и готовъ былъ всемъ жертвовать; для нихъ онъ промоталъ свое состоянiе, для нихъ онъ женился на персоне почти преклоннаго возраста, съ лицомъ, имеющимъ цветъ античной бронзы; для нихъ разсорился съ своими бедными родственниками, для нихъ онъ раззорилъ именiе, благоденствовавши много летъ сряду. Судьба лишила его единственной узды, которая оказывается такъ полезною для людей, рожденныхъ тщеславными; Парховскiй поздно получилъ въ свои руки состоянiе, детство и первая его юность прошли не въ роскоши - оттого онъ никакъ не могъ охладеть къ пышности, приглядеться къ блеску. Въ сорокъ пять летъ отъ роду онъ не помнилъ себя отъ радости, садясь въ какую-нибудь коляску, на заказъ сделанную въ Лондоне, въ сорокъ пять летъ отъ роду, онъ чистосердечно презиралъ человека, у котораго въ прихожей не имелось швейцара съ приличною булавою. Попавши въ ракитинскiй уездъ, въ одинъ изъ неоспоримо тщеславнейшихъ уголковъ Россiи (можетъ быть после Петербурга), Сергей Львовичъ увиделъ себя въ своей сфере,-- первые его дела въ провинцiи имели на себе отпечатокъ восторженнаго безумiя. Онъ нанялъ мызу у соседняго помещика, свой домъ въ именiи велелъ сломать, и въ два года, вместо этого дома, съ неслыханными усилiями и пожертвованiями, вытянулъ зданiе, отчасти сходное съ строенiемъ новаго парламента въ Лондоне. Почти на полверсты тянулись башни, соединенныя крытыми галлереями, стены съ зубцами и маленькими башенками, чугунные подъезды съ мраморными вазами по краямъ, павильоны съ цветными стеклами, какiя-то каланчи, украшенныя часами и затемъ не имеющiя ровно никакого назначенiя. Два славные дома въ Петербурге и саратовское поместье жены были проданы за половинную цену; но, зато Парховскiй увиделъ себя обладателемъ мызы, первой не только-что въ уезде, но и во всей губернiи. Старую оранжерею сломали и, перепортивши почти все въ ней заключавшееся, для уцелевшихъ растенiй соорудили маленькiй палаццо въ итальянскомъ стиле. Вековые и почтенные дубы передъ фасадомъ замка были уничтожены, уступивъ место низенькимъ кусточкамъ и краснымъ дорожкамъ; лесъ, находившiйся невдалеке, превратился въ паркъ, много потерпевъ отъ просекъ и витыхъ дорогъ, шириною въ петербургскую улицу. Когда потребовалось соединить садъ съ паркомъ, то съ этою целiю лучшiя господскiя поля украсились прудами и жидкими рощицами. Два года построекъ и улучшенiй стоили Парховскому половины состоянiя, а сколько еще денегъ вышло на меблировку комнатъ, въ которой, однакоже, не было ничего артистическаго! Всюду гляделъ одинъ штофъ и раззолоченныя палки, выточенныя на всевозможныя манеры художникомъ Гамбсомъ, еще недавно прославляемымъ нашими модными нувеллистами превыше Паллиси и Бенвенуто Челлини. Новоселье Сергея Львовича ознаменовалось баломъ, на который, даже изъ Петербурга, приглашено было семействъ пятнадцать,-- два года мечталъ объ этомъ бале нашъ помещикъ,-- и точно, праздникъ вышелъ баснословный, съ живыми стерлядями и фазанами, съ фейерверкомъ и иллюминацiею, а за баломъ еще две недели тянулись утреннiе и вечернiе праздники. Малое число будиловскихъ помещиковъ, приглашенныхъ справлять новоселье, явили себя отчаянными вандалами: ихъ старомодные фраки, ихъ фуражки и тарантасы, ихъ прислуга, одетая по домашнему, заставили хозяина насмешливо кусать губы. Когда въ числе разряженной публики появился будиловскiй судья, честный старичокъ, веселаго характера, въ сюртуке и голубомъ жилете, Парховскiй не выдержалъ и сказалъ что-то очень колкое и тонкое; гость, догадавшись, что его костюмъ возмущаетъ хозяина, улыбнулся, вышелъ въ соседнюю комнату и, менее, чемъ черезъ минуту, явился на прежнемъ месте, уже во фраке, смеясь и показывая на свои фалды. Оказалось, что лукавый гость выпросилъ у жены четыре булавки и съ помощью этихъ орудiй, отогнувши полы сюртука назадъ, привелъ свой костюмъ въ желаемое состоянiе. Этого уже не могъ перенести амфитрiонъ, не взирая на все свое знанiе света. Онъ уже не говорилъ ни съ судьей, ни съ будиловскими помещиками, ни съ ихъ жонами, мимо ихъ групъ онъ проходилъ сухо и молчаливо, будто мимо столпившейся прислуги. Такое пренебреженiе, однако, не сконфузило будиловцевъ: они отъужинали съ аппетитомъ, посмотрели фейерверкъ и уехали гурьбой, толкуя о томъ, сколько хлеба и всякаго капитала было созжено и съедено въ этотъ памятный вечеръ. Сергей Львовичъ не удерживалъ ихъ ночевать, а съ некоторыми и вовсе не простился.

Съ этой поры раздоръ между будиловскими и ракитинскими дворянами достигъ своего апогея: все сношенiя почти прекратились. Последнiй обладатель сорока душъ, домика въ русскомъ вкусе и дрожекъ на плоскихъ рессорахъ, считалъ себя вправе презрительно оглядывать отъ шляпы до сапоговъ достаточнейшаго изъ будиловскихъ владельцевъ, встретивъ его на общихъ выборахъ. Безграничное презренiе Сергея Львовича къ соседнему уезду, наконецъ перешло въ болезнь, въ манiю, отъ которой иногда часто приходилось не въ моготу его собственнымъ, ракитинскимъ соседямъ. "Что это у васъ, Матвей Поликарпычъ" - говаривалъ онъ иногда: - "что это у васъ домъ покосился? Чтобы вамъ выстроить домъ во вкусе петергофскихъ дачекъ? Ведь мы здесь не въбудиловскомъ уезде!" И домъ точно выстраивался во вкусе петергофской маленькой дачи, съ башенкой и белыми колонками по четыремъ угламъ. "Хорошо было бы вамъ, Степанъ Ильичъ, отнести скотный дворъ подальше; да кстати не устроите ли вы его по новому способу, чтобъ кормъ спускать сверху въ городины? Право, снесите-ка его,-- это у будиловскихъ коровы гуляютъ передъ самыми окнами". И что же? скотный дворъ переносился, съ боковъ его устраивались красивые всходы до крыши, для перевозки корма, хотя, можетъ быть, на следующiй годъ самому строителю нечемъ было кормиться. Но такъ ослепилъ и поработилъ Сергей Львовичъ своихъ товарищей, что все его прихоти исполнялись ими не только безпрекословно, но даже радостно. - Это не то, что у будиловскихъ, твердилъ Петръ Ивановичъ, выстраивая посреди поля каланчу съ часами; а пусть-ка заедетъ сюда будиловскiй помещикъ, помышлялъ Семенъ Игнатьичъ, проводя шоссе отъ своего обиталища, за четыре версты къ озеру, въ которомъ его дочери иногда удили рыбу, покрывшись широкими, соломенными шляпами. Поехать на обедъ въ соседнiй уездъ, стало казаться преступленiемъ, которое нужно было скрывать отъ прозорливаго Сергея Львовича, какъ иной денди скрываетъ отъ своего собрата исторiю какого-нибудь вечера, проведеннаго имъ на Пескахъ или въ шустеръ-клубе. Самъ Парховскiй, нужно въ этомъ сознаться съ истинною горестью, велъ себя какъ мальчишка. При молодыхъ людяхъ, имеющихъ друзей, сестеръ, родителей въ будиловскомъ крае, полковникъ позволялъ себе самыя обидныя заметки, иногда даже брань и анекдоты дурного тона. По его совету, все обладатели оранжерей согласились отправлять избытокъ фруктовъ въ столицу, строго воспретивъ продавать ихъ будиловскимъ дворянамъ, за какую бы ни было цену. - "Мы знаемъ, какой у нихъ толкъ въ апельсинахъ",-- выражался Парховскiй, не весьма остроумно - "неужели имъ будутъ доставаться наши абрикосы и персики?" Все эти и еще другiе, неизчислимые удары булавками, надо сказать правду, сильно оскорбляли будиловцевъ. Они какъ-то осовели и прiуныли, видя противъ себя неослабное гоненiе. Ихъ дома стали какъ будто печальнее, ихъ увеселенiя реже удавались. Женщины, эти ветренныя чтительницы роскоши, всегда готовыя преклоняться передъ раззолоченными залами и хорошими экипажами, начинали громко сетовать на своихъ мужей и сродниковъ, скучать мирною жизнью и признавать правоту въ ракитинскихъ насмешкахъ. Уже трое изъ числа будиловскихъ помещиковъ, заложивъ свои, дотоле девственныя именiя, принялись отделывать свои дома по дачному; но къ счастiю для всего уезда, ихъ нововведенiя, встреченныя общимъ негодованiемъ соседей, остановились, не пришедши къ концу. Будиловское общество стало скучать и перестало на шутки ракитинцевъ отвечать своими прежними, добродушными шутками. На выборахъ и на ярмарке губернскаго города, иной ракитинскiй денди могъ, не опасаясь должнаго возмездiя, сказать будиловскому жителю несколько колкостей, въ твердой уверенности, что тотъ все стерпитъ. Куражъ былъ потерянъ, даже всякая тень соперничества исчезла - робкiе, загнанные жители будиловскаго края, сами стали считать себя камчадалами.

Последнiй и едва ли не самый тяжкiй ударъ ихъ достоинству быль нанесенъ неутомимымъ на зло Сергеемъ Львовичемъ. Полковникъ, довольно часто имея надобность проезжать черезъ враждебный уездъ по пути къ губернскому городу, несколько летъ сряду останавливался для ночлега въ именiи своего петербургскаго сослуживца Семенова, единственнаго будиловца, еще кое-какъ принимаемаго ракитинскимъ кругомъ, на основанiи его давняго знакомства съ Парховскимъ. Сослуживцы встречались довольно дружелюбно, и за ужиномъ много спорили о томъ, чемъ долженъ быть русскiй помещикъ и до какой степени онъ по самому своему положенiю поставленъ въ необходимость жить роскошно, блистательно. Семеновъ снисходительно выслушивалъ спичи Парховскаго, принималъ его советы на счетъ хозяйства, конечно никогда имъ не следовалъ,-- но раздора между ними никогда не было. И вдругъ Сергей Львовичъ, наслушавшись разныхъ сплетень, нанесъ злую обиду не только своему давнишнему прiятелю, но даже всему его краю. Одинъ разъ, въ пору обычныхъ поездокъ, при наступленiи ночи, несколько предводительскихъ экипажей проскакало мимо Семенова мызы, и не остановившись передъ ней, они пронеслись вдоль по дороге,-- за коляской съ Парховскимъ и каретой съ канцелярiей его, двигался какой-то фургонъ, весь закрытый белымъ. Въ пяти верстахъ отъ усадьбы, въ семеновскомъ же лесу, Сергей Львовичъ далъ повеленiе всему поезду остановиться. Съ необычайной быстротою забегала проворная прислуга, вколотила въ землю восемь кольевъ, разгрузила фургонъ, принесла изъ него большую палатку и раскинула ее на небольшой лужайке. За одной палаткой последовала другая, для писцовъ и дворецкаго, за другой - третья, для лакеевъ и кухни. Маленькiй лагерь устроился отличнымъ образомъ, и поужинавши плотно, Сергей Львовичъ задалъ богатырскую всхрапку въ своей ставке, изнутри подбитой персидскими коврами. На утро караванъ двинулся въ путь, за ночь притоптавши и потравивши траву; но этотъ ущербъ былъ еще не важенъ, въ сравненiи съ другимъ ущербомъ. Писцы и ракитниская дворня, ненавидевшая будиловцевъ отъ всего сердца, облупили и подлизали въ лесу до двадцати лучшихъ деревьевъ, срубили для топлива множество стройныхъ елочекъ и вообще распорядились такъ, какъ будто въ завоеванномъ крае. Семеновъ не жаловался, хотя имелъ на то полное право: онъ только объявилъ, что нога его больше не будетъ у Парховскихъ; исторiю же передалъ соседямъ, и, конечно, не безъ прибавленiй. Весь уездъ созналъ себя оскорбленнымъ, но защищаться не было никакихъ способовъ. Куражъ былъ потерянъ, какъ мы уже имели случай заметить. 

пяти сотъ душъ въ губернiи, и двухъ усадьбъ, по одной въ каждомъ изъ соперничествующихъ уездовъ,-- воротясь изъ-за границы, собирался на постоянное житье въ свое поместье. Князь происходилъ отъ самой древней и славной фамилiи, хотя и не былъ богатъ, передавши родовыя именiя своему старшему брату, котораго зналъ всякiй житель Петербурга, въ томъ числе и Парховскiй. Но самого князя Бориса мало кто зналъ въ нашей столице, ибо онъ всю жизнь провелъ въ чужихъ краяхъ, изучая химiю и ботанику, между родными считаясь за отъявленнаго чудака, о которомъ и думать не стоило, не смотря на все благодеянiя отъ него полученныя. Какъ бы то ни было, весть о скоромъ переселенiи князя сильно заняла и будиловскихъ и ракитинскихъ помещиковъ. Два вопроса были порождены этой вестью: что за человекъ князь Борисъ, и въ которой изъ двухъ усадьбъ намеренъ онъ поселиться? Ракитинскiе жители, разумеется, решали последнiй вопросъ единогласно въ свою пользу, темъ более, что въ усадьбе князя, находившейся посреди ихъ владенiй, имелся щегольской домъ, желтый и фигурный, какъ вяземскiй пряникъ; между темъ какъ камчадальское поместье украшалось истинно камчадальскимъ домомъ, угрюмымъ, тяжелымъ и полуразвалившимся. Мысль о новоселье, балахъ, петербургскихъ гостяхъ, славномъ женихе для дочекъ (князь Борисъ былъ холостъ), приводила въ упоенiе тщеславныхъ товарищей Сергея Львовича, а самъ онъ жаждалъ узреть князя, какъ друга, какъ брата, хотя въ жизнь свою не видалъ этого брата и друга. Будиловскiе дворяне были гораздо холоднее; они уже слишкомъ обленились и присмирели, чтобъ дорожить новымъ соседомъ; со всемъ темъ они были бы не прочь найти въ князе собрата съ гостепрiимствомъ и весомъ, способнаго хоть немного оградить ихъ отъ неутомимаго задиранiя ракитинскихъ франтовъ. Какое-то смутное предчувствiе заставляло многихъ изъ нихъ произносить имя Кадницына съ какимъ-то особеннымъ выраженiемъ любви и надежды. И ихъ любовь, ихъ робкiя надежды не пропали понапрасну, какъ мы это увидимъ въ последствiи.

Наступилъ iюнь месяцъ; до слуха ближайшихъ соседей кадницынской усадьбы ракитинскаго уезда дошла наконецъ весть о прибытiи туда князя Бориса, одного, въ скромной колясочке; малое число прислуги явилось ранее, съ обозомъ, на простыхъ телегахъ или телеграфахъ, какъ выражались для благозвучiя въ томъ крае. Ревностнейшiе изъ почитателей чужой знатности выждали два дня, чтобы дать новому помещику время устроиться, а по истеченiи двухъ дней, поехали къ нему сами, будто невзначай, будто проездомъ, будто на минутку. Князь Борисъ встретилъ ихъ очень ласково, покормилъ походнымъ обедомъ, однако ночевать у себя не оставилъ, сказавши, что хозяйство его въ безпорядке, и что онъ даже не намеренъ приводить его въ порядокъ, ибо ни усадьба, ни местоположенiе ему по нравились. "Но будиловскiй вашъ домъ", тутъ же заметилъ самый прыткiй изъ соседей: "совсемъ развалился?" - "Я ужасно люблю развалины", сказалъ на это его сiятельство. - "Тамъ соседства нетъ никакого, помещики жить не умеютъ, нетъ никакихъ развлеченiй", возразили новые соседи. "Ахъ, я довольно развлекался въ свою жизнь", былъ ответъ, сопровождавшiйся и вздохомъ и улыбкою. - "Смею сказать, в. с.", началъ тутъ одинъ изъ гостепрiимнейшихъ и роскошнейшихъ ракитинцевъ: "что въ нашемъ крае балы и увеселенiя едва ли уступятъ столичнымъ, по сознанiю самихъ петербургскихъ жителей. Вотъ хоть бы о балахъ Сергея Львовича Парховскаго не разъ писали даже въ газетахъ,-- и человекъ онъ бывалый, женатъ на известной госпоже Вертихвостовой!" - "И очень у васъ веселятся"?-- спросилъ князь. - "Да, какъ вамъ сказать? у насъ что неделя, то пикникъ, спектакль или танцевальный вечеръ, а въ постъ делаются рауты, поочередно". - "Плохо", ответилъ новый помещикъ, будто находя особенное наслажденiе немножко поддразнивать своихъ гостей: "значитъ, не бывать мне ракитинскимъ жителемъ. Въ деревню я привыкъ ездить для здоровья и отдыха, а ужь коли въ мои лета одолеетъ меня страсть къ раутамъ, такъ все-таки я нахожу более покойнымъ искать ихъ въ Петербурге. Оно все какъ-то тамъ подъ рукой и разстоянiе отъ дома не такое огромное". Всякiй другой помещикъ, за подобныя дерзкiя речи, неминуемо подвергнулся бы остракизму отъ ракитинцевъ, но они такъ были тщеславны, что только еще более полюбили князя за его отчасти сухое обращенiе. Впрочемъ, князя Бориса полюбить и оценить было не трудно.

Онъ былъ не дуренъ собою, не старъ, по большей части веселъ, хотя и слабъ здоровьемъ. Природа создала его вечнымъ школьникомъ, принимая это слово въ самомъ прiятномъ значенiи,-- наделила его оригинальной бойкостью нрава, способностью долго хранить молодость духа, способностью делать людямъ добро, не требуя отъ нихъ благодарности, и подшучивать надъ ними, никогда не утомляясь. Долгое пребыванiе въ германскихъ университетахъ и бродячая жизнь еще более развили эту сторону его характера. Онъ воспитывался сперва въ Дерпте, и въ теченiи пятнадцати летъ по окончанiи курса проводилъ въ этомъ городе хотя одинъ день въ году, въ кругу своихъ бывшихъ наставниковъ и классныхъ друзей. Списавшись съ ними и избравъ одинъ изъ такихъ дней, онъ являлся по условiю съ аккуратностью графа Монте-Кристо,-- изъ Рима ли, или изъ Швейцарiи, или изъ Крыма, где имелась у него маленькая дачка. У князя Бориса были три страсти къ химiи, къ стариннымъ вещамъ (включая въ то число картины и статуи), да еще къ добрымъ и веселымъ людямъ всякого возраста, пола и состоянiя. Безъ людей онъ не могъ жить, хотя считалъ себя строгимъ философомъ и другомъ уединенiя; онъ любилъ даже дурныхъ, чванныхъ людей, ибо надъ ними, при случае, можно было потешаться. Ракитинскiе соседи, съ ихъ изысканнымъ костюмомъ, съ ихъ грумами и великолепными экипажами, съ ихъ наивной надменностью, полюбились ему не мало; онъ желалъ бы жить съ ними, но не между ними. Оригинальничать и задирать носъ князь не любилъ, а какими другими средствами можно было ему отделаться отъ вторженiй въ свое уединенiе, отъ приглашенiй, отъ баловъ и раутовъ? Такимъ образомъ посещенiе соседей, стремившихся очаровать князя прiятностью своего обращенiя, только ускорило отъездъ Кадницына въ свое будиловское именiе.

При начале пасмурнаго, но душнаго и даже бурнаго вечера прибылъ Борисъ Петровичъ къ своей дедовской мызе, во всемъ околодке известной подъ названiемъ - будиловскiе помещики еще читали госпожу Рэдклифъ,-- вотъ какова была ихъ светскость. Аббатство отвсюда прикрывалось густымъ сосновымъ лесомъ; небольшой садъ за домомъ, когда-то устроенный и разбитый на манеръ ленотровскихъ садовъ, сделался отъ времени чуть ли не хуже леса. Въ этомъ-то уголку, за полвека назадъ, на векъ поселился и соорудилъ себе жилище прадедъ Кадницына, человекъ хорошiй, но отчасти привязавшiйся къ излишнему этикету, и оскорбленный въ Петербурге темъ, что князь Потемкинъ, по разсеянности, не позвалъ его на одинъ изъ своихъ праздниковъ. Такая, въ ужасъ повергающая исторiя придала последнимъ годамъ старца колоритъ мрачный, свирепый, уныло-фантастическiй. - "Темнее, глуше, пустыннее", говаривалъ онъ архитектору, занимавшемуся отделкой комнатъ, и садовнику, которому нечего было делать, ибо старый князь слышать не хотелъ о паркахъ и другихъ вертопрашныхъ изобретенiяхъ. Понятно, каковъ былъ домъ и какъ содержался онъ въ теченiе тридцати летъ после смерти меланхолическаго чудака. Эдгардъ Равенсвудъ, у котораго, какъ поведала намъ опера Лючiя, имелись только въ старинной зале стулъ и столъ съ лампадою, былъ бы въ восторге отъ сенклерскаго аббатства. Ветеръ гулялъ по пустымъ заламъ, когда князь Борисъ туда прiехалъ; вековыя сосны въ саду шумели и качались, отдаленный громъ гремелъ на горизонте, а въ пустомъ доме тоже происходилъ громъ - стоило только пройтись но комнате, чтобъ эхо поднялось и справа и слева, и внизу и вверху. Следовало бы, кажется, вздохнувъ, скорей уехать въ ракитинскiй уездъ, къ дому, имеющему видъ вяземскаго пряника; но тутъ-то и оказался молодой князь чудакомъ, совершенно достойнымъ своего деда. Онъ, какъ мальчикъ, бегалъ по звонкимъ, пустыннымъ заламъ, выбегалъ на дождь, къ эспланаде, чтобъ любоваться на форму строенiя, простаивалъ по получасу около двухъ трехъ угловыхъ колоннъ, сгруппированныхъ по растреллiевски, разцаловалъ прикащика за то, что тотъ не дозволялъ себе сделать ни одной поломки, ни одной поправки, и наконецъ объявилъ ему, что подобнаго дома можетъ быть теперь не отыщешь и во всемъ Петербурге. Узнавши, что на чердакахъ и въ сухихъ флигеляхъ хранится старая мебель, картины и всякiй хламъ,-- за которымъ гнаться не стоило, по мненiю прислуги,-- князь Борисъ едва не запрыгалъ отъ радости. - "Какой я дуракъ! какой я дуракъ!" сказалъ онъ во всеуслышанiе. Утромъ началась переноска этой старины, подъ надзоромъ самого хозяина, едва, верившаго глазамъ, готоваго расплакаться отъ восторга. Все яркое, легонькое, крашеное, пестрое и металлическое, конечно, было разтащено еще за четверть столетiя назадъ; все массивное, темное, стильное, редкое и недоступное пониманiю черни, осталось во всемъ блеске, получая еще особый, почтенный оттенокъ отъ своего заточенiя въ чердакахъ и сараяхъ. Разные шкапы изъ цельнаго дуба во всю комнату, зеркальныя рамы изумительной работы, старыя саксонскiя группы, три-четыре картины отличныхъ художниковъ, полдюжины пудреныхъ красавицъ въ овальныхъ рамахъ, баулы изъ слоновой кости, ящики старыхъ книгъ и фамильныхъ рукописей, мебель увесистая и черная, но какой купить было нельзя ни за какiя деньги, несколько мраморныхъ фигуръ и множество мраморныхъ столиковъ, инкрустированныхъ бауловъ, одни за другими появлялись въ старыхъ залахъ съ огромными печами, на которыхъ каждый изразецъ представлялъ изъ себя картину, голубымъ колеромъ на беломъ поле. "Вотъ какъ жили при Аскольде!" напевалъ князь Борисъ Петровичъ, взирая на все это богатство и со смехомъ помышляя о петербургской квартире своего брата, на уборку которой ежегодно ассигновались суммы, которыя и назвать страшно. "И никто изъ нашего семейства не зналъ о существованiи всей этой благодати,-- никто не заглядывалъ сюда десятки летъ,-- и мы могли лишиться всего этого, не понимая сами чего мы лишаемся. Конечно, будиловскiй уездъ отныне будетъ моей Фиваидой. Здесь я стану жить по возможности счастливо, здесь я умру, можетъ быть до смерти сделавши что-нибудь доброе и полезное".

Для князя Бориса задумать, значило совершить половину исполненiя, решись делать добро и приносить пользу своимъ подчиненнымъ; онъ тотчасъ же потребовалъ къ себе главнаго управляющаго немца, прикащиковъ и старостъ, какъ говорилось по будиловски, на "цугундеръ". Открылись многiя упущенiя, притесненiя, умничанья, и все со стороны управителя, который и былъ къ вечеру отставленъ, а на утро получилъ приказъ тотчасъ же очистить помещенiе, взявши съ собой супругу, домочадцевъ, всю рухлядь и двухъ гувернантокъ,-- такъ роскошно жилъ этотъ агрономъ изъ своего небольшаго жалованья. Съ гневомъ оставилъ немецъ теплое пристанище, всюду по дороге разсказывая ужасы про молодого князя, называя его полоумнымъ, но злоязычiе его не вело ни къ чему: все будиловцы громко оправдали поступокъ новаго помещика. Князь сошелся съ ними, и хотя поспешилъ отдать визитъ первымъ своимъ ракитинскимъ посетителямъ, но его сердце торжественно перешло на сторону своихъ, будиловскихъ, незаносчивыхъ товарищей. Даже ихъ безконечные разсказы о недостойныхъ задиранiяхъ ракитинскаго дворянства онъ слушалъ не только что съ участiемъ, но съ сосредоточенною досадой, съ благороднымъ негодованiемъ. И скоро, къ ужасу египетскихъ щеголей сделалось вне всякаго сомненiя то, что князь Борисъ Петровичъ Кадницынъ сдружился съ камчадалами, угощаетъ ихъ предводителя и знать не хочетъ ракитинскихъ жантильомовъ. Все ахнули и пожали плечами, кроме Сергея Львовича Парховскаго, важно понюхавшаго табаку рапе изъ драгоценной табакерки и сказавшаго потупясь: "это что-нибудь не такъ - завтра я самъ у него побываю." 

князя Кадницына, во чтобъ то ни стало. Гости важные и считавшiе себе за удовольствiе бывать въ доме Парховскихъ, могли почти все провалиться сквозь землю, не огорчивъ этимъ нашего полковника; ему хотелось другихъ гостей, хотя бы малознакомыхъ и вовсе чужихъ, но чисто петербургскихъ. Семействъ пять должно было прiехать изъ столицы, благодаря хорошему сообщенiю; за изящною молодежью дело также не могло остановиться; но требовалось скорее завербовать чудака Калницына, ослепить его, завоевать и переманить на свою сторону. Къ счастью, предлогъ отыскивался превосходный; въ двадцати верстахъ за Екатерининскимъ, такъ называлась будиловская усадьба князя Бориса, продавалась пустошь съ строевымъ лесомъ, которую, впрочемъ, покупать Сергей Львовичъ не сталъ бы, да и не имелъ на что. Но это еще но великая беда: сила вся находилась въ томъ, чтобъ не прiехать къ новому соседу съ потерей собственнаго достоинства. И такъ, Парховскiй взялъ съ собой полесовщика въ светло-зеленомъ кафтане, письмоводителя, еще кое-кого, и въ двухъ экипажахъ пустился въ путь, сопровождаемый пламенными обетами жены и дочери.

День, выбранный нашимъ тщеславнымъ дипломатомъ, былъ днемъ истинно прекраснымъ и счастливымъ. Съ самого утра Борись Петровичъ чувствовалъ себя какъ нельзя лучше, возился съ редкостями, а за обедомъ угощалъ у себя скромнаго молодого офицера, стоявшаго въ его именiи со своей ротой.

Беседа вдвоемъ тянулась, тянулась и могла протянуться до поздней ночи, когда ливрейный лакей исполинскаго роста подошелъ къ прiятелямъ, весь сiяя въ позументахъ, красномъ сукне и гербовыхъ пуговицахъ. "Его превосходительство Сергей Львовичъ Парховскiй", началъ онъ, красиво ставши противъ князя: "свидетельствуетъ свое почтенiе вашему сiятельству и покорнейше пролитъ дозволенiя отдохнуть на мызе. Они изволятъ ехать по пути, въ березинскiй лесъ". Словоохотный меркурiй добавилъ еще что-то въ такомъ же величественномъ тоне; но его красноречiю положилъ пределъ самъ князь Борисъ, взявшiйся за фуражку и обязательно направившiйся своею особой на встречу новому посетителю.

Парадная коляска и дорожный дормезъ отставного полковника стояли недоезжая сада, шагахъ въ ста пятидесяти отъ эспланады аббатства. Зная тонкости жизни, Сергей Львовичъ ни зачто въ свете не остановился бы вблизи воротъ: это значило бы напрашиваться въ гости. Результатомъ такой щекотливости вышло то, что князь Борисъ долженъ былъ сломать порядочный путь по пыльной дороге, къ голубымъ и гербами украшеннымъ экипажамъ Парховскаго. Въ заменъ того и Парховскiй, видя хозяина направляющимся по пыли въ его сторону выскочилъ изъ экипажа, пошелъ огромными шагами, чтобъ его встретить, и запыхался. Хотя такимъ образомъ вожделенная встреча произошла на самомъ неудобномъ месте, но она могла назваться радостною и дружественною. Полковникъ получилъ много благодарностей за счастливую свою мысль, вместе съ приглашенiемъ пить чай, ночевать, кормить лошадей и такъ далее.

Новые знакомцы, въ сопровожденiи штабсъ-капитана Ильина, уже представленнаго Сергею Львовичу, вошли въ сенклерское аббатство, внутренность котораго была уже по возможности приведена въ тотъ самый видъ, какой имела она въ эпоху Великой Государыни, при старомъ князе. Парховскiй, зоркимъ окомъ оглядевъ комнаты, почувствовалъ на душе великую тягость, отъ чего уже отлетела надежда черезъ несколько дней удивить и поразить князя Бориса великолепiемъ своей мызы. Въ юности своей посещая два или три петербургскiя семейства, въ которыхъ еще сохранилось пониманiе артистической обстановки жизни, полковникъ не могъ уже считать Кадницына чудакомъ безъ вкуса, а палаццо его глупой руиной. Онъ понялъ и слишкомъ поздно понялъ на сколько пустая зала съ какимъ-нибудь вековымъ шкапомъ въ углу и картиной великаго мастера на стене - выше и прекраснее целой анфилады модныхъ покоевъ, уставленныхъ изделiями чародея-Гамбса. Вся эта благородная роскошь посреди ненавистнаго будиловскаго края наполнила его сердце некоторою ненавистью къ князю, ненавистью, еще не успевшей развиться и хорошо скрытою. Темъ не менее, какъ читатель догадывается, Сергей Львовичъ велъ съ своимъ хозяиномъ беседу дружескую, занимательную, поужиналъ у него, и собираясь продолжать путь, сообщилъ князю Борису, что надеется иметь крайнее удовольствiе видеть его у себя въ начале той недели, по случаю домашняго праздника, въ день рожденiя своей Олиньки.

Князь помолчалъ съ минуту, ожидая, что гость, по общему обычаю, вследъ за этимъ пригласитъ и молодого офицера, съ которымъ они провели вечеръ; но Сергей Львовичъ, повидимому, не любилъ пехоты и небогатыхъ сыновъ Марса. Онъ не прибавилъ ничего къ своему приглашенiю, почему и получилъ ответъ двусмысленный.

-- У меня теперь дорогой гость, вымолвилъ князь Борисъ, наклонивъ голову къ стороне ротнаго командира: - и я не позволю себе оставить его одного въ пустомъ доме. Слава Сергея Львовича, какъ родственнаго хлебосола, такъ велика, что онъ, вероятно, самъ меня извинитъ и оправдаетъ.

-- Я только-что думалъ сейчасъ же просить господина офицера удостоить мой семейный праздникъ своимъ присутствiемъ,-- возразилъ Парховскiй, улыбаясь самымъ невинно-обязательнымъ образомъ.

вместе съ Кадницынымъ проводилъ полковника до коляски.

-- Берегите свое сердце, влюбчивый молодой человекъ, сказалъ князь Борисъ офицеру, возвращаясь во свояси: - я слыхалъ, что дочка Сергея Львовича хороша собой, да еще и кокетка, какихъ мало на свете. Эта неважная фраза, сказанная юноше съ горячей кровью и расположенному къ немалой мечтательности, сделала то, что ротный командиръ всю ночь мечталъ о таинственной Ольге Сергеевне, и когда пришелъ вожделенный день, селъ въ экипажъ Кадницына съ сильнымъ трепетанiемъ сердца.

Штабсъ-капитанъ Павелъ Ильичъ Ильинъ несомненно былъ человекомъ очень хорошимъ, а офицеромъ превосходнымъ. Рота его находилась въ порядке и любила своего начальника; ибо самъ командиръ не только любилъ и берегъ солдатъ, но понималъ солдата и умелъ обращаться съ солдатомъ. Въ корпусе онъ былъ неиизъ первыхъ учениковъ, не взирая на свои быстрыя способности,-- эти способности всегда были съ какимъ-то упрямствомъ устремлены къ практике, а не къ теорiи. Въ частной своей жизни юноша велъ себя тихо и просто и немного застенчиво, какъ большая часть дельной молодежи въ его лета; способность имелъ влюбляться въ барышень и не разъ получалъ отъ нихъ ленточки или цветки, засушенные въ книге; наружность его могла нравиться и съ летами имела делаться характернее. Состоянiя не имелъ Павелъ Ильичъ тоже никакого, ибо маленькое отдаленное именiе, которымъ правилъ дядя, и правилъ для своего собственнаго увеселенiя, не могло назваться состоянiемъ.

И такъ, въ Ольгинъ день, кажется въ iюле месяце, князь Борисъ съ своимъ гостемъ, за часъ до обеда, увиделъ среди моря зелени на поляне и холмахъ, готическiя башни мызы Парховскаго. Празднику предстояло начаться "обеденнымъ столомъ", и наши путешественники, переодевшись понаряднее, где-то на постояломъ дворе, торопились ехать, думая, что явятся последними. Къ изумленiю, въ залахъ не было видно приготовленiя къ обеду, и гости далеко не все собрались. Назначая часъ обеда въ четыре, Сергей Львовичъ просто щелкалъ языкомъ безъ надобности; ему не верилъ никто, зная, что у Парховскихъ садятся за столъ, по примеру лорда Пальмерстона и иныхъ лордовъ, между шестью и семью часами. Но этотъ раннiй прiездъ далъ гостямъ средство поближе ознакомиться съ семействомъ амфитрiона, то есть съ супругой его, урожденной Вертихвостовой, и дочерью, виновницей банкета. Предводительша не представляла взору ничего интереснаго: она была дурна, черна, толста и такъ погружена въ свое собственное величiе, что, кажется, еслибъ къ ней прiехала въ гости сама королева Викторiя, тонъ хозяйки остался бы по прежнему величавымъ, гордо-сухимъ и покровительственнымъ. Для этой женщины все было кончено и она видимо превращалась въ окаменелость.

Другаго рода особой являлась Ольга Сергеевна, высокая и худенькая брюнетка летъ двадцати двухъ, уже отказавшая, по крайней мере, двадцати двумъ женихамъ. Красотой она не отличалась, но имела миловидность, прекрасные глаза и зубы, грацiю движенiй и по всей фигуре что-то шаловливое, коварное и способное увлечь самого благоразумнаго человека. У ней былъ дурной цветъ лица, отъ матери, что ее, однако, не совсемъ портило и при случае могло нравиться. Ея поведенiе съ гостями выказывало умъ и тактъ, и, можетъ быть, желанiе понравиться князю Борису: съ Кадницынымъ она была проста, смела, но не разговорчива, гораздо более разговаривая - и ласково разговаривая - съ молодымъ его товарищемъ, видимо поставляя себе въ особенную честь занять человека, обязаннаго вести жизнь уединенную и редко имеющаго случай пользоваться веселостями света.

обедахъ, играла, совершенно напрасно, разныя попури изъ оперъ; вместо этихъ трудныхъ пiесъ она могла бы наигрывать себе казачка и никто бы того не заметилъ. Но обедъ удался отлично и въ зале не имелось духоты, не смотря на многочисленную публику: у открытыхъ оконъ стояли вазы со льдомъ, и два переносныхъ фонтана, укрывшихся за цветами, било въ двухъ углахъ столовой. Взыскательнейшiй гастрономъ, нахальнейшiй денди и даже насмешливейшiй школьникъ, въ роде князя Бориса, не нашли бы во всемъ собранiи, во всехъ подробностяхъ пира, ни одной черты мизерной или неизящной. Все фраки скроилъ Буту, модный портной того времени; дамскiе уборы пришли изъ мастерскихъ Сихлеръ и Гюмери; стерляди для ухи и маленькiя птички къ жаркому прибыли изъ Петербурга на почтовыхъ. Светскому шутнику на этомъ пире работы не оказывалось, его самого бы перецыганили, унизили и закололи до смерти мегкими эпиграммами на французскомъ языке, совершенно не французскомъ, ровно на столько же, на сколько и петербургскiй французскiй языкъ не принадлежитъ къ обыкновенному французскому языку. Въ довершенiе всей пышности, за стуломъ хозяйки стояли, ничего не делая, два арапа, предметъ великой гордости супруговъ Парховскихъ. На одного изъ этихъ араповъ князь Борисъ, сидевшiй вблизи хозяйки, несколько разъ бросалъ внимательный взглядъ, и всякiй разъ, при такомъ взгляде, черный сынъ африканскихъ степей будто конфузился и бледнелъ, не смотря на свою смуглую кожу.

Когда пиршество кончилось и вся публика вышла на балконъ пить кофе, князь Борисъ Петровичъ нарочно прiостановился въ амбразуре окна, и убедись, что никто изъ оставшихся на него не обращаетъ вниманiя, кивнулъ пальцемъ арапу и тотъ подошелъ къ нему съ прежними знаками тревоги и даже ужаса. Но въ эту минуту Сергей Львовичъ, приметивши что одного изъ почтеннейшихъ посетителей на балконе недоставало, пришелъ въ столовую за княземъ. Приметивъ хозяина, князь выразительнымъ жестомъ попросилъ и его подойдти но ближе.

-- Извините, Сергей Львовичъ, сказалъ онъ ему тихимъ голосомъ: - извините, что я на минуту оторву васъ отъ хозяйскихъ заботъ; но дело, какъ вы увидите, встретилось довольно важное. Откуда взяли вы этого эфiопа? и онъ указалъ на стоявшаго передъ ними служителя.

-- Я просилъ, отвечалъ Парховскiй съ самодовольною небрежностью: - я просилъ моего шурина, графа Илью, выслать мне двухъ араповъ...

-- Про другого я ничего не знаю, перебилъ Кадницынъ: - но этотъ африканецъ, смею уверить, такой же арапъ, какъ напримеръ мы съ вами. Имя его Ефремъ Чупинъ, онъ служилъ у меня кучеромъ и бежалъ, обокравши всю мою холостую квартиру.

и попавшаго на богатое содержанiе въ услуженiе къ тщеславнейшему изъ чтителей роскоши, дала порядочную пищу всемъ насмешливымъ побужденiямъ. Проделка не могла долго оставаться въ тайне, темъ более, что арапа взяли тотчасъ же и открыли его европейское происхожденiе. Въ доме стали шушукаться, и многiе изъ гостей, особенно завидовавшихъ роскоши полковника, сочли долгомъ почесать языки на его счетъ. Парховскiй чувствовалъ себя оскорбленнымъ, униженнымъ, злобнымъ, какъ левъ, которому модный портной отказалъ въ кредите передъ лицомъ постороннихъ. Долго дулся онъ и подозревалъ князя Бориса въ злонамеренности, а потому не могъ очень заботиться о бале и оживлять гостей своимъ примеромъ. 

Однако все почти гости нашли балъ очаровательнымъ, особенно молодежь, особенно ротный командиръ, совершенно увлеченный, обласканный и очарованный героиней праздника. Молодой человекъ переживалъ ту пору, когда юноше надо веселиться во чтобы то ни стало, когда скромнейшему изъ медведей по временамъ грезятся валтасаровскiе пиры на волшебной местности, при сiянiи безчисленныхъ огней, посреди разныхъ кiосковъ и ротондъ небывалаго великолепiя. Обычная греза молодого воображенiя въ сказанный вечеръ была действительностью для Павла Ильича; тысячи китайскихъ фонарей и десятки огненныхъ щитовъ озаряли сады и паркъ; на разныхъ площадяхъ вспыхивали бенгальскiе огни; танцы происходили на свежемъ воздухе, между цветовъ, въ павильоне, нарочно на этотъ вечеръ сделанномъ; на озере играла духовая музыка и въ воду гляделись башни помещичьяго палаццо, унизаннаго шкаликами и плошками. Посреди всего этого великолепiя и веселой толпы, молодая хозяйка казалась не женщиной, а феей, и благодетельной феей молодого офицера. Съ нимъ она танцовала безпрестанно, съ нимъ бродила въ минуты отдыха по террасе, спускавшейся къ озеру, ему одному оказывала лестное и заметное предпочтенiе. Очень можетъ быть, что красивый молодой человекъ просто пришелся по вкусу Ольге Сергеевне; очень вероятно, что лаская его, она дразнила своихъ записныхъ поклонниковъ; но возможнее всего намъ кажется - соединенiе этихъ обоихъ побужденiй. Штабсъ-капитанъ влюбился безъ малейшаго сопротивленiя; его атаковали слишкомъ сильно и слишкомъ безжалостно. Даже за ужиномъ, по поводу какого-то спора о неравныхъ бракахъ, Ольга Сергеевна закинула своему избраннику вечера такое словцо: "какъ поступили-бы вы, еслибъ вамъ пришлось понравиться женщине, несравненно высшей васъ по общественному положенiю?" На этотъ запросъ молодой человекъ ответилъ безъ запинки, спросясь у своего сердца: "въ делахъ любви я не признаю никакихъ общественныхъ положенiй, а женщина, способная думать о такихъ различiяхъ, или не любитъ, или не можетъ нравиться". Ни одинъ изъ поклонниковъ опытной девицы не былъ въ состоянiи ответить такъ скромно и вместе твердо. Ольга Сергеевна поняла, что, по словамъ Печорина, "и подъ армейскою пуговицею бьется отличное сердце",-- а вследъ за темъ на разсвете почувствовала къ молодому человеку привязанность, какой давно уже никъ кому не испытывала.

Князь Борисъ Петровичъ, переночевавши подъ какимъ-то балдахиномъ и проснувшись съ головной болью отъ вчерашняго шума, предложилъ своему товарищу проститься съ хозяиномъ и уехать; но Павелъ Ильичъ попросилъ его передать письмо къ старшему изъ субалтернъ-офицеровъ, говоря, что получилъ несколько приглашенiй отъ соседнихъ помещиковъ и желаетъ прожить съ неделю въ ракитинскомъ уезде. Неделя, за темъ другая и третья прошли очень быстро для Ольги Сергеевны, подобно одному мгновенiю для Ильина, и довольно медленно для князя, успевшаго освоиться съ своимъ военнымъ постояльцемъ и полюбить его отъ души. Но прошествiи трехъ недель, ротный командиръ вернулся, и кое-какъ покончивши нужнейшiя дела въ одни сутки, опять уехалъ въ ракитинскiй уездъ, прямо къ Парховскому, окоторомъ отзывался какъ о гостепрiимнейшемъ и добрейшемъ человеке, подверженномъ перiодическимъ карманнымъ болезнямъ, вследствiе своей необузданной "женерозности". - "Чтожъ?" подумалъ Кадницынъ, со вздохомъ отпуская юношу, на своихъ лошадяхъ: "хоть и трудно ожидать такой развязки, а все таки, если Сергей Львовичъ выдастъ свою дочь за Ильина, онъ спасетъ отъ беды и себя и свое состоянiе. Такой дельный зять стоитъ тысячи заложенныхъ душъ, а молодой человекъ, державшiй свою роту въ блистательномъ состоянiи, съумеетъ подтянуть разшатавшiяся дела помещика. Дай Богъ счастья Павлу Ильичу, хоть и не знаю, желать ли ему такого счастья".

Прошло опять несколько времени, Павелъ Ильичъ опять возвратился въ Екатерининское и, явившись къ князю Борису, котораго засталъ въ кругу будиловскихъ соседей, вместе съ нимъ потешавшихся исторiей крашенаго арапа, сказалъ хозяину, что желаеть поговорить съ нимъ наедине, и какъ можно скорее.

О результате и о предмете совещанiя читатель, безъ сомненiя, догадывается. Павелъ Ильичъ, признавшись въ своей безграничной любви къ дочери ракитинскаго помещика и давши заметить, что девице онъ более чемъ непротивенъ, пришолъ советоваться на счетъ меръ къ увенчанiю своего пламени самымъ законнымъ, скорейшимъ и благоразумнейшимъ способомъ. - "Знаютъ ли родители?" спросилъ Борисъ Петровичъ. Ему было сказано, что Парховскiй, повидимому, догадывается и не сердится; что жена его, но словамъ дочери, никогда не поперечила видамъ и желанiямъ Ольги Сергеевны. - Стало быть Ольга на вашей стороне совершенно? продолжалъ Кадницынъ.

-- Но гарантiи, доказательства, явное разрешенiе просить у родителей ея руку?

-- Ольга Сергеевна говоритъ, что для нея законъ сердца - все; что она уверена въ силе своей привязанности; что, по ея мненiю, любовь сама по себе сильней всехъ препятствiй.

-- Но желаетъ ли она быть женой вашею, жить вашими средствами, если ей не дадутъ приданаго?

-- Она столько разъ говорила, что ей надоели блескъ и пышность!

-- Она столько разъ отказывала богатымъ женихамъ!

-- Чтожь она делаетъ съ своей стороны: двигаетъ ли дело, подготовила ли отца съ матерью къ вашему предложенiю?

-- Она призналась, что боится отца.

-- Чортъ знаетъ! не удержавшись проговорилъ князь Борисъ: - то есть вся ответственность на вашей шее; и потомъ поуспокоясь прибавилъ: - а впрочемъ можетъ быть оно такъ и делается въ ракитинскомъ уезде: я плохой судья, я отвыкъ отъ новыхъ обычаевъ. Слушайте, добрый мой Павелъ Ильичъ, снова началъ онъ, дружески пожавъ руку молодого человека: - я васъ люблю отъ всего сердца, да еслибъ и не любилъ, то обязанъ былъ бы чувствовать къ вамъ благодарность. Мне было писано, когда я еще не жилъ въ деревне, что ваша рота и вы сами спасли все село отъ пожара, и я не забуду этой заслуги; я очень хорошо это знаю, что значитъ пожаръ для мужика и для помещика. Все это я говорю для большаго убежденiя насъ въ чистоте моихъ намеренiй. И такъ, вы спрашиваете меня какъ действовать. Мое мненiе не многосложно - прямо свататься я вамъ не советую: я думаю, что Сергей Львовичъ до сихъ поръ еще прочитъ дочь великому Моголу, и при его тщеславiи, заносчивости, объясненiе можетъ кончиться ссорой. Лучше всего выскажите отцу чувства нашей привязанности къ его дочери, дайте слегка заметить, что и она васъ любитъ, весь этотъ прологъ продекламируйте поскорее, и поосторожнее, а затемъ приступите къ цели всей экспедицiи. Просите только дозволенiя ждать, надеяться, видеться съ дочкой при родителяхъ, и наконецъ скажите, что въ нашей службе скоро произойдетъ выгодная перемена. Этимъ вы смягчите чудака, во-время введете въ дело свою союзницу, его дочь,-- и на случай надобности, откроете себе путь честнаго отступленiя. Чуть получите вы удовлетворительный отзывъ, уведомьте меня, и я постараюсь выхлопотать вамъ место въ Петербурге, о которомъ мы недавно говорили... Тутъ молодой человекъ, со слезами на глазахъ, пожалъ руку князю.

говорить много и слишкомъ влюблены для того, чтобъ быть красноречивымъ. Пустите меня сватомъ.

-- Нетъ, отвечалъ ротный командиръ, почему-то самъ сознавая всю опасность объясненiй съ Парховскимъ: - я хорошо понимаю съ кемъ буду иметь дело и не сдамъ никому за себя ответственности. Прощайте, добрый князь, и пусть наградитъ васъ Богъ за все, что вы мне сказали.

Казалось, дела шли самымъ благоприличнымъ, установленнымъ путемъ, и особенныхъ катастрофъ опасаться было нечего. Какъ вдругъ до князя Бориса, стороной, дошли слухи, самые изумительные. Весь ракитинскiй уездъ полонъ былъ громомъ проклятiй на Ильина, несчастнаго мальчишку, решившагося на дело баснословной дерзости - мальчишку, предложившаго свою руку девице Ольге Сергеевне Парховской! На утреннемъ собранiи у судьи, въ присутствiи дворянъ осьми съ дочерьми и жонами, Сергей Львовичъ громогласно объявилъ о позоре, павшемъ на ихъ семейство, о своей жене, которой два раза пускали кровь, о бедной Олиньке, занемогшей вследствiе того, что ея простое вниманiе къ нищему перетолковали въ такую ужасную сторону, наконецъ о необъятной дерзости штабсъ-капитана, отплатившаго такимъ вероломствомъ за все гостепрiимство супруговъ Парховскихъ. - "Вотъ, господа - говорилъ оскорбленный хозяинъ (и речи эти передались Кадницыну во всей подробности уездными стенографами своего рода) - вотъ господа, до чего доводитъ насъ наше гостепрiимство и снисхожденiе. Приглашайте къ себе бедныхъ молодыхъ людей, для того, чтобъ они оскорбляли честь вашихъ семействъ! Позвольте себе обходиться съ ними какъ съ ровней, для того, чтобъ они сватались къ вашимъ дочерямъ и оскорбляли ихъ въ случае отказа. Еслибъ не мои седые волосы и не мое званiе, я съумелъ бы розыскать, кто набилъ Ильину въ голову его претензiи, кто избаловалъ его своимъ вниманiемъ, Это будиловская штука, это происки будиловской политики!" Весь уездъ разделялъ негодованiе Сергея Львовича, весь уездъ пылалъ гневомъ; во всехъ домахъ велено было не пускать Ильина въ переднюю; при одномъ его имени девицы бледнели. Въ теченiе двухъ недель вереницы экипажей тянулись изъ разныхъ усадьбъ къ дому Парховскаго: помещицы являлись осведомляться о здоровьи княгини (не известно почему жену Сергея Львовича все звали княгиней), о здоровьи Ольги Сергеевны, и темъ неоспоримо доказали спою готовность смыть, съ помощью вниманiя, пятно, положенное последнимъ сватовствомъ на честь первой красавицы всего края. "Чудныя дела совершаются на свете, думалъ князь Борисъ Петровичъ, шагая по своимъ звонкимъ заламъ: изъ за чего же нибудь да злится этотъ народъ? Ужъ не открыто ли, что Ильинъ - арапъ, выкрашенный белой краскою, или не женатъ ли онъ на двухъ жонахъ, или не погрозился ли застрелить Сергея Львовича въ случае отказа? Не можетъ быть, однако, чтобъ причиной этого неистовства было простое предложенiе своей руки, да и то еще съ просьбой о сроке и съ другими извиняющими обстоятельствами".

Но съ появленiемъ Павла Ильина, наконецъ вернувшагося въ Екатерининское, все сомненiя рушились. Молодой человекъ пришелъ къ князю бледный, худой, оскорбленный до глубины души, но спокойный, говорилъ не увлекаясь, съ обычнымъ своимъ чистосердечiемъ. Просьбу свою онъ передалъ Парховскому такъ, какъ было условлено съ княземъ: Сергей Львовичъ при первыхъ словахъ посинелъ какъ носъ у индейскаго петуха, подпрыгнулъ на кресле, но только запыхтелъ, и, не мешая молодому человеку, продолжалъ слушать. Молчанiе онъ нарушилъ только при вежливомъ и приличномъ намеке ротнаго командира о чувствахъ Ольги Сергеевны. Тутъ произошла сцена, которую разсказывать противно, тутъ полковникъ разразился потокомъ обидъ, "которыхъ - сказалъ Ильинъ, тяжело переводя духъ - не можетъ снести человекъ благородный". Но, помня въ Парховскомъ отца любимой девушки, юноша только заметилъ ему, что никогда, нигде и ни въ какой стране брачное предложенiе не считалось обидой для девицы, и затемъ перенесъ все. Оставивъ домъ предводителя, Ильинъ далъ себе слово проститься съ Ольгой Сергеевной и утешить себя, узнавши ея мненiе о всемъ случившемся. Онъ поселился у полесовщика, невдалеке отъ парка, и несколько разъ видалъ свою возлюбленную, но она ни разу не удостоила его словомъ. Ни печали, ни измененiя въ ея чертахъ не оказывалось. Наконецъ, когда кокетка поняла, что надо чемъ же нибудь кончить, она пришла на край парка, имея въ некоторомъ отдаленiи двухъ доверенныхъ девушекъ, и сказала недавнему своему другу: "Человекъ, передающiй другимъ слова и речи, сказанныя ему женщиной въ минуты откровенности дружеской, не стоитъ и не можетъ стоить привязанности!" Тутъ Ольга Сергеевна отвернулась, и отерши слезу, которой не было, проворно ушла къ своему прикрытiю.

-- Писала ли она къ вамъ когда нибудь, есть ли у васъ въ рукахъ какой-нибудь памятникъ вашей прошлой привязанности? вскричалъ князь Борисъ.

-- Она не отвечала на мои письма, даже во время нашихъ близкихъ сношенiй, былъ ответъ.

-- Милый мой Павелъ Ильичъ,-- продолжалъ онъ, умеряя злобу, всегда вскипавшую въ его сердце при разсказе о событiяхъ особенно подлыхъ и неблагородныхъ: - вы теперь сами видите, какая это женщина, и я долженъ признаться, что такiя испорченныя, вредныя женщины не часто попадаются даже въ самомъ испорченномъ обществе. Ольга (чорть ее возьми, не хочу называть ее даже Сергеевной) играла вами, какъ игрушкой. Это еще победа, это бываетъ часто. Но заметьте, другiя женщины, позволяя себе такiя забавы, всегда чемъ нибудь рискуютъ, всегда более или менее увлекаются, всегда могутъ зарваться въ игре, или, наконецъ, подвергаются опасности быть наказанными, оклеветанными въ свете. Ничего этого не могло быть съ молодой Парховской. Она не рисковала ничемъ, не опасалась ничего, не подвергалась ничему; для окончанiя ея исторiи съ вами у ней всегда имелось подъ рукой средство; гневъ отца, который скорее умретъ, чемъ допуститъ бракъ, по его мненiю неровный. Понимаете ли вы теперь всю ядовитость, всю дурную сторону женщины, для которой нужно бы придумать другое, особенное имя? Въ тотъ день, какъ ея прихоть и бешеное тщеславiе побудили ее завлечь васъ, прицепить васъ къ себе, высосать изъ васъ кровь и любовь, въ ея голове уже имелся планъ развязки; она могла отделаться отъ васъ по произволу, по первой прихоти. Ясно ли вамъ теперь, почему вы не имеете въ рукахъ строки, писанной ея рукою, ея платка, ея ленточки, однимъ словомъ всей этой дряни, которую женщины разбрасываютъ по инстинкту, будто говоря; "ты видишь, что я откровенна, ты видишь, что я тебе верю?" И ежели вы, после этого, еще можете питать къ вашей бывшей очаровательнице хотя искру нежности и любви, то я - извините меня - начну чувствовать къ вамъ самимъ некоторое презренiи.

-- Ежели я еще и храню къ этой девушке какое-нибудь чувство, возразилъ на этомъ месте оскорбленный юноша, то, поверьте, чувство вовсе не дружеское.

-- А la bonne heure! заметилъ князь Борисъ, начиная говорить по-французски, что съ нимъ случалось всегда, когда онъ бывалъ особенно взволнованъ. - Въ добрый часъ!-- такiя чувства вы можете питать смело, вы смело можете придумывать, какъ бы современемъ унизить женщину, васъ оскорбившую; вы можете строить самые неестественные планы мщенiя, все это успокоиваетъ мысли. Удастся вамъ отплатить той же монетой, я буду радъ; не удастся,-- нечего сокрушаться; для женщинъ проступки подобнаго рода - сами по себе лучшее изъ наказанiй. Вашъ гневъ справедливъ, благородный молодой человекъ; перенесите его на всю тщеславную, заносчивую часть общества, ненавидьте всемъ сердцемъ своимъ и всею мыслью своею проклятое, убiйственное тщеславiе, унижайте это тщеславiе везде, где только оно вамъ встретится, срывайте съ него маску, разите его на честномъ бою, боритесь съ нимъ до последней минуты и заготовляйте ему будущихъ враговъ въ будущихъ поколенiяхъ. Я дамъ вамъ средства на эту борьбу и передамъ вамъ лучшую часть себя самого.

Молодой офицеръ, дивясь этому неожиданному потоку красноречiя и предложенiямъ дружбы, на которую онъ никогда не могъ и не смелъ разсчитывать, хотелъ произнести несколько словъ, но князь слишкомъ разшевелилъ себя и не могъ остановиться. Онъ только пожалъ руку Павлу Ильичу и далъ знать, что хочетъ сказать еще несколько словъ.

въ насъ человека, не совсемъ обыкновеннаго, а сверхъ того и просто люблю васъ. Во вторыхъ, дорогой другъ, я скажу вамъ вещь, которой никому не сказывалъ: въ ваши годы я страдалъ более, нежели вы теперь страдаете, и страдалъ изъ-за причинъ, почти однородныхъ съ вашей теперешней бедой. И я столкнулся съ светскимъ тщеславiемъ, о которомъ не могу говорить безъ того, чтобъ злоба не кипела въ моей душе. Но мне было хуже васъ; сцена драмы была несравненно обширнее, но это еще не важно, а важно другое обстоятельство: я былъ страдальцемъ не за себя, а за женщину, которую любилъ всемъ сердцемъ. Въ ваши годы, Павелъ Ильичъ, я былъ женатъ по страсти, на прелестной и кроткой женщине. Женщина эта была незнатнаго рода, состоянiя не имела тоже. Эту женщину, въ теченiе двухъ страшныхъ, и все-таки двухъ лучшихъ годовъ моей жизни, теснили и оскорбляли лучшiе мои друзья, мои сродники, семейства, облагодетельствованныя мною, люди, которымъ я не сделалъ ни малейшаго зла. На это невинное существо злые люди два года изрыгали хулы, клеветы и оскорбленiя, съ постоянствомъ неслыханнымъ. Я погорячился, хотелъ бороться прямо тамъ, где нельзя было бороться, и испортилъ все дело. Только черезъ добровольное удаленiе изъ родного города я добылъ себе спокойствiе, успокоилъ бедную жертву светской антипатiи. Она жила недолго; смешно было бы говорить, что она умерла вследствiе сплетенъ и огорченiй, ей наделанныхъ, но, кто знаетъ, на сколько разшатанъ былъ ея слабый организмъ этой неотступной, жалкой, унизительной борьбою сказанныхъ двухъ летъ? По крайней мере я такъ думалъ; мне весело было такъ думать. Я вернулся въ Петербургъ после долгихъ странствованiй; я думаю, во мне желчи было более, чемъ крови. Я отмстилъ, кому только могъ отмстить. Я передалъ наследство лучшему изъ моихъ братьевъ, лишивши остальныхъ членовъ семейства всякой надежды на поживу. Я погубилъ безъ сожаленiя и съ радостью погубилъ женщину, которая долее всехъ и съ особеннымъ наслажденiемъ вредила моей бедной Насте. Въ свете я нашелъ много переменъ, радостныхъ для меня переменъ. Многiе, бывшiе враги и непрiятельницы уже гибли, вследствiе своего бешенаго тщеславiя; для нихъ наступалъ обычный пятый актъ модныхъ пьесъ: раззоренiе и униженiе. О, мне было весело, какъ мне было весело, какъ следилъ я за бедствiями моихъ бывшихъ гонителей, сколько горькихъ словъ высказалъ я имъ безнаказанно, сколько раскаявшихся гордецовъ оттолкнулъ я отъ себя со смехомъ! Но чемъ больше мстилъ я за Настю, темъ более мне хотелось мстить. Я делался золъ, ядовитъ, меня начинали бояться, я потерялъ способность быть веселымъ и наслаждаться жизнью. Мне иногда чудилось, что я явился, подобно сумазбродному Монте-Кристо, въ общество людей, для того, чтобъ казнить и топтать людей тщеславныхъ. Къ счастiю, мне не весело дон-кихотствовать, а то, уверяю васъ, о моихъ деянiяхъ была бы написана престранная, и если хотите, въ нравственномъ отношенiи полезная книга. Какъ бы то ни было, я понялъ необходимость остановиться: натура моя, по природе веселая и безпечная, взяла свое, стало быть вотъ почему я наконецъ очутился здесь, въ этомъ тихомъ уединенiи. Надо же, чтобъ судьба и здесь меня не оставила въ покое. Наша исторiя поразила меня въ самое сердце; прежнее чудовище, прежнiй бешеный врагъ лучшихъ годовъ моей жизни, опять стоитъ передо мною. Парховскаго я давно не люблю, давно хотелъ бы его проучить, но съ этого дня онъ мой личный врагъ. Последняя моя изобретательность пойдетъ на то, чтобъ со временемъ заставить этого тщеславнаго чудака плакать тяжкими слезами. Делите вы мои мысли, Павелъ Ильичъ? хотите вы действовать за одно со мною, напередъ доверившись мне слепо, откинувъ всякiя церемонiи и докучную щекотливость?

затронула его фантазiю, заняла его умъ и наполнила сердце еще смутными, но энергическими порывами.

-- Я вашъ, добрый князь, произнесъ молодой человекъ, торжественно протягивая правую руку: - я вашъ ученикъ, сынъ и слуга. Делайте со мной, что вамъ будетъ угодно, я въ вашемъ полномъ распоряженiи и повиновенiе мое безпрекословно.

-- Ну, сказалъ Борисъ Петровичъ; - стало быть дело сделано. Выслушайте же все, что я придумаю для вашей пользы и своего удовольствiя, Вамъ известна давняя непрiязнь между помещиками нашего уезда и дворянства ракитинскаго. Для меня причины несогласiй очень понятны и близки: опять тщеславiе, столкнувшеесясъ простотой, опять заносчивость, наткнувшаяся на спокойствiе! Черезъ два, три, много четыре года, будиловцы - и я въ томъ числе - останемся победителями безъ боя, по самому ходу вещей. Пятый актъ модной пiесы, о которомъ я сейчасъ говорилъ, наступитъ, и половина ракитинскихъ именiй пойдетъ за безценокъ. Я жду этого времени, наши будиловскiе друзья ждутъ его; ждите и вы и надейтесь на меня, потому наконецъ, что мне кроме васъ, не о комъ заботиться. А теперь, дорогой другъ, какъ мне ни горько разставаться съ вами, я скажу вамъ то, о чемъ вы сами не разъ думали: жить вамъ здесь не приходится после горя, вами испытаннаго. Поезжайте на Кавказъ, о которомъ вы давно мечтаете, довершите тамъ свое военное воспитанiе, а я вамъ дамъ въ дорогу одно только письмо, которое будетъ стоить сотни рекомендацiй. Вамъ будетъ оказана лучшая изъ всехъ протекцiй, если захотите сами, безъ васъ не обойдется ни одна экспедицiя. Не считайте себя человекомъ одолженнымъ; помните, что мы связаны общимъ несчастiемъ и взаимнымъ чувствомъ прiязни. Продайте ваше именiе, и вырученныя деньги, вместе съ деньгами, которыя вамъ достались отъ матери, оставьте у меня. Капиталъ этотъ, черезъ немного летъ, дастъ вамъ барышъ немаловажный. Принимайтесь за дело, Павелъ Ильичъ, не теряйте для, не жалейте себя, отличайтесь и верьте, что я вызову васъ къ себе, когда придетъ время действовать. 

Прошло года три, очень тихихъ для всего света, довольно бурныхъ для будиловскихъ и особенно для ракитинскихъ обитателей. Князь Борисъ Петровичъ, постоянно переписывавшiйся съ Ильинымъ, уже получившимъ два чина и георгiевскiй крестъ, написалъ ему въ своемъ последнемъ письме: "а у насъ начался пятый актъ комедiи и развязка близится!" Предсказывая и разсчитывая катастрофу, какъ знатокъ картинъ и редкостей, показывалъ не менее тонкое знанiе делъ житейскихъ: благосостоянiе ракитинскихъ гордецовъ уже стояло на краю пропасти. Копировать Петербургъ и дивить весь край своею роскошью становилось имъ не подъ силу. Весна после неурожайнаго лета,-- это страшное время для неразсчетливыхъ сельскихъ жителей, открылась рядомъ драмъ, крайне патетическихъ. До десяти ракитинскихъ именiй, большихъ и малыхъ, поступили въ продажу съ аукцiоннаго торга. Первымъ пошло, за половинную цену, хорошенькое владенiе Семена Игнатьича, того самого, что строилъ шоссе дли удобства своихъ дочерей, любившихъ удить рыбу въ озере. На торги явилось до шести будиловскихъ помещиковъ, между прочимъ князь Борисъ, все эти годы жившiй скромно, и сверхъ того получившiй порядочный капиталецъ отъ одного изъ безнадежныхъ дотоле должниковъ. Но ни будиловцы, ни Кадницынъ не стали набивать ценъ, они явились скорее зрителями, и отступились, чуть ихъ же судья (тотъ самый, который превратилъ свой сюртукъ во фракъ на бале у Парховскаго) изъявилъ намеренiе прiобресть маетность Семена Пгнатыiча. Къ вечеру все владенiе, съ фигурнымъ домикомъ, каланчами, озеромъ и знаменитымъ шоссе поступило во владенiе добраго жреца Фемиды. Будиловцы осведомились о времени торговъ на остальныя ракигинскiя именiя и отправились все къ судье, поздравлять его съ прiобретенiемъ.

отплатилъ за все презренiе, и разомъ встрепенувшись отъ долгаго сна, послалъ свой авангардъ въ самое сердце ихъ страны, дотоле недоступной будиловскимъ медведямъ! Кимвры и тевтоны стояли на рубеже изящныхъ ракитинскихъ владенiй, и насмешливо потрясая кошельками, наполненными золотомъ, только ждали своего часа. Уже было известно, что половина будиловскихъ агрономовъ, чуя целый рядъ отличныхъ аферъ, поспешила заложить свои именiя, вытащить изъ сокровеннейшихъ ларцовъ серiи и ломбардные билеты, пожелтевшiе отъ времени. Спасенiя нигде не оказывалось; доходы были прожиты впередъ за два года, проценты не плачены ни въ банкъ, ни кредиторамъ, дела шли такъ плохо, что въ числе деревень, назначенныхъ къ продаже красовались три деревни самого Сергея Львовича, составлявшiя одно целое поместье. Конечно, Парховскiй говорилъ всякому, что самъ желаетъ продажи сказанныхъ деревень, давно не имея отъ нихъ выгоды, и ему почти верили; но какъ бы то ни было, разстройство общихъ делъ было неисправимо. Прошло еще страшныхъ две недели; еще два ракитинскихъ именiя было куплено будиловцами; насталъ день продажи трехъ деревень Парховекаго, съ пустошами, строевымъ лесомъ и щегольскимъ коттеджемъ для прiезда. Все три деревни куплены были дешево, заочно и кемъ же: подполковникомъ Павломъ Ильичомъ Ильинымъ. Операцiю покупки совершилъ, руководясь данной ему доверенностью. на деньги Ильина, князь Борисъ Петровичъ Кадницынъ. Нищiй мальчишка, такъ оскорбившiй Ольгу Сергеевну предложенiемъ своей руки и такъ ненавидимый ракитинцами, оказался владетелемъ двухъ сотъ пятидесяти душъ, въ самомъ центре враждебнаго ему уезда.

Тутъ уже одинъ общiй крикъ пронесся изъ конца въ конецъ всего ракитинскаго края. Подобно Гулливеру, въ ту минуту, когда онъ открылъ, что его руки и ноги связаны минiатюрными жителями Лиллппута, наши бедные щеголи, постигнутые заслуженнымъ наказанiемъ, исполненные чувствъ самыхъ горькихъ, испустили вопль убитой, опозоренной гордости. Безъ зова и предварительныхъ условiй, большая часть владельцевъ съехалась къ Парховскому, бледная, разстроенная, требующая совета и быстрой помощи. Имъ нужно было спасти свои именiя если не для благосостоянiя своихъ семействъ, то по крайней мере изъ чувства благородной гордости. Позоръ казался хуже нищеты. Съ предпрiимчивыми, озлобленными, богатыми будиловцами не было средствъ тягаться на аукцiоне; они не торговались другъ съ другомъ, запугивали постороннихъ покупателей своей решимостью, брали именiя за пустую плату. Богатейшiе и наименее промотавшiеся ракитинцы должны были вступиться за своихъ более несчастныхъ товарищей, снабдить ихъ деньгами, открыть имъ кредитъ, оградить самихъ себя отъ позора, отъ соседства съ камчадалами. И тутъ-то открылась наконецъ горькая истина: въ ракитинскомъ уезде, благодаря двадцати годамъ бешеной роскоши, не было богатыхъ или непромотавшихся владетелей. Всякiй стоялъ на краю пропасти и всякiй ждалъ роковой минуты.

Пока длилось это безотрадное совещанiе, у чугуннаго подъезда виллы раздался колокольчикъ, и изъ щегольской своей брички вышелъ одинъ изъ уездныхъ сплетниковъ, имевшiй дарованiе бывать повсюду и разрешенiе дружиться даже съ величайшими врагами Сергея Львовича. Сплетникъ только что вернулся съ праздника, даннаго Кадницынымъ, отъ имени новаго помещика Ильина, его новымъ крестьянамъ и некоторымъ изъ соседей, въ усадьбе, такъ недавно еще принадлежавшей Парховскому. Праздникъ, повидимому, удался, ибо сплетникъ и на другой день после него немного покачивался, а можетъ быть его просто растрясло дорогою. То былъ господинъ очень толстый, летомъ носившiй соломенную шляпу, говорившiй дискантомъ и очень много лгавшiй. У него была одна особенность: когда онъ вралъ, голосъ его, можетъ быть отъ избытка внутренняго восторга (а онъ былъ диллетантъ своего дела) изменялся совершенно; если же сплетникъ просто сообщалъ какое нибудь событiе, необыкновенное, но справедливое, этого измененiя не оказывалось и онъ говорилъ своимъ голосомъ. Впрочемъ трудно было сказать, какой голосъ у него могъ назваться своимъ:

небывалое чувство потрясло, взволновало всю натуру Петра Осипыча, такъ звали эту уездную газету. Онъ пробрался между гостями и ставши въ центре сформировавшагося круга, повелъ речь хриплымъ фальцетомъ, не предвещавшимъ ничего добраго.

-- Господа, такъ началъ Петръ Осипычъ: - все кончено, маска сброшена, наши соседи камчадалы замышляютъ на насъ войну самую безпощадную. Намъ остается или пропасть, или поскорее продать свои именiя въ чужiя руки; какой законъ можетъ пригодиться для нашего страннаго, небывалаго положенiя? Мы доведены до позора, наши долги сочтены до последней копейки, сроки продажи лучшихъ именiй росписаны на особомъ листе; будиловцы согласились помогать другъ другу; князь Борисъ ненавидитъ насъ и копитъ миллiоны; Ильинъ произведенъ за отличiе въ полковники и едетъ сюда лечиться отъ раны, а Кадницынъ хочетъ предложить ему, чтобъ онъ балотировался въ ракитинскiе предводители!

-- Разсказывайте по порядку! грозно перебилъ Сергей Львовичъ, у котораго отъ последнихъ словъ въ глазахъ позеленело.

наши новыхъ помещика, да камчадаловъ штукъ шесть, все одни мужчины. За обедомъ князю подали письмо, онъ прочиталъ его и вскрикнулъ; "ура, господа, добрый нашъ Ильинъ едетъ сюда и черезъ две недели самъ угоститъ насъ съизнова!" Тутъ пошли тосты, поздравленiя и речи, изъ которыхъ оказывается, что все камчадалы зовутъ Ильина не иначе какъ нареченнымъ сыномъ князя Бориса! Когда компанiя очень разгулялась, князь сказалъ, что по случаю чрезвычайно дешевой цены, за которую три деревни достались полковнику, Ильинъ съ своимъ крошечнымъ капитальцемъ будетъ въ состоянiи прикупить въ ракитинскомъ уезде еще одну или две деревеньки!-- Меня варомъ обдало; я говорить не могъ, а только слушалъ. Дело въ томъ, что князь - да нетъ, и княземъ не хочу его звать - имеетъ на сохраненiи деньги Ильина, и уже три года ждалъ случая употребить ихъ съ наибольшею выгодой. Потомъ стали трунить надъ ракитинцами; я представилъ, что не обижаюсь, однако началъ спорить, да потомъ и спорить не могъ. "Кто у васъ живетъ по состоянiю, кто у васъ не промоталъ себя и именiй?" спросилъ меня Семеновъ. Я назвалъ Луку Иваныча - мне показали листъ, на которомъ росписаны все долги и просрочки Луки Иваныча. Я ухватился за графа, мне сунули печатное объявленiе о продаже графской мызы. Попробовалъ Ивана Васильича, а одинъ изъ камчадаловъ еще вчера торговался на его село! Что же это будетъ, Господи! подумалъ я. Мы пропали, будиловцы отсчитали намъ свой долгъ съ процентами!..

день, совершенно слабый и изменившiйся въ лице, позвалъ своего камердинера, велелъ подавать дорожный дормезъ и уехалъ по дороге къ будиловской границе. 

Князь Борисъ Петровичъ быстро шагалъ по заламъ своего сенклерскаго аббатства, погрузясь въ глубокую думу, не сметая пыли съ фарфоровыхъ группъ у камина и не кидая умиленныхъ взоровъ на любимыя картины, тамъ и сямъ красовавшiяся на стенахъ, обитыхъ дорогою, но уже давно состаревшеся матерiею. Мысли его были прiятны, хотя и тревожны: онъ всякiй часъ ждалъ къ себе своего гостя и сверхъ того наслаждался такъ удачно подготовленнымъ и такъ счастливо разъигравшимся пятымъ актомъ ракитинской комедiи. Въ душе самого добрейшаго чудака есть уголокъ, где обитаютъ злобныя, свирепыя побужденiя, и мы уже имели случай видеть, каковъ являлся добрый князь, когда дело доходило до тщеславныхъ людей и светскаго тщеславiя. Ни одинъ будиловецъ, кроваво оскорбляемый своими соседями несколько летъ сряду, не враждовалъ съ ракитинскими щеголями более Кадницына; никто более его не наслаждался униженiемъ высокомерныхъ мотовъ; никто не думалъ довести это униженiе до пределовъ более ужасныхъ. Подобно пауку, удачно разставившему свои сети и опутавшему ими целую партiю нахальныхъ мухъ, Борисъ Петровичъ радостно гляделъ изъ своего уединенiя на отчаянiе и кривлянье несчастныхъ насекомыхъ. Воспоминанiя прежней вражды горели въ его уме; сердце, расположенное тихою жизнью къ воспрiимчивости на добрыя и злыя ощущенiя, било быструю тревогу. Все операцiонные планы мстительныхъ будиловцевъ были построены и развиты княземъ Борисомъ, и онъ могъ сказать, подобно отличному полководцу: "еще несколько времени впереди, еще несколько маршей и победъ,-- и весь ракитинскiй уездъ перейдетъ въ наши руки!"

следующiя слова: "Сергей Львовичъ прiехалъ! "

-- Ну, подумалъ Кадницынъ, направляясь встречать гостя - должно быть плохи дела въ чужомъ лагере.

-- Князь Борисъ Петровичъ, произнесъ Парховскiй, остановившись прямо противъ хозяина, и посмотревъ ему въ глаза своими, значительно потускневшими очами: - друга, или непрiятеля вижу я въ эти минуты передъ собою?

врагами, того я не понимаю.

Разговоръ, повертевшись несколько минутъ около пустыхъ предметовъ, наконецъ принялъ желаемое направленiе. - Я прiехалъ къ вамъ, князь, началъ Парховскiй: - по делу щекотливому, вполне полагаясь на вашу честь и знанiе света. Вамъ угодно было интересоваться молодымъ офицеромъ Ильинымъ, съ которымъ мы немного повздорили тому года четыре. Онъ сватался за мою дочь, сватался неловко и неосторожно, какъ все почти молодые люди это делаютъ; я отказалъ ему жостко и прямо, какъ сделалъ бы на моемъ месте всякiй отецъ, изъ людей, жившихъ въ свете и дорожащихъ связями. Намеки Ильина на взаимность со стороны Ольги меня вывели изъ себя: иначе и не могло быть съ человекомъ, всегда бывшимъ главою въ своемъ семействе, привыкшимъ къ безпрекословному повиновенiю и слишкомъ нежному для того, чтобъ много думать о нежности молодыхъ голубковъ. Будь вся исторiя ведена умнее и черезъ опытныхъ посредниковъ, дело могло бы устроиться, ибо къ молодому человеку я чувствовалъ расположенiе. Даже отпуская его...

-- Пожалуй, прогоняя, продолжалъ Сергей Львовичъ, тоже улыбнувшись, хотя немного кисло: - даже прогоняя его я не потерялъ своего къ нему расположенiя, хотя по правде сказать,-- о возможности брака не думалъ, о капризе же Олиньки судилъ какъ о сантиментальности молоденькой девушки. Года показали мне мою ошибку. Не выдавайте тайны безукоризненной, благородной, чистой девушки: моя Ольга любитъ Павла Ильича съ постоянствомъ героини. Ни разлука, ни мои жосткiе упреки, ни четыре года времени не ослабили ея впечатленiй. Какъ ни страдаетъ во мне гордость отца и светскаго человека, но я долженъ сказать, что не имею силъ поперечить чувствамъ молодости. Кто любилъ самъ и женился но любви, тотъ не будетъ суровымъ отцомъ. Я слыхалъ, что Ильинъ служитъ на Кавказе, и, продолжая службу, можетъ современемъ занять въ обществе положенiе, отчасти достойное моей дочери. Вотъ все, что я желалъ сказать вамъ, князь, какъ его другу и покровителю... Онъ слишкомъ уверенъ въ томъ, что дочь моя его помнитъ, но, можетъ быть, ему не будетъ лишнимъ, прiехавши въ нашъ край, узнать, что и родители ея неспособны слишкомъ долго противиться благородной привязанности.

Все эти умныя речи князь Борисъ выслушалъ такъ, какъ иной диллетантъ слушаетъ пенiе искусной певицы, имеющей и птичью методу и силу, однимъ словомъ, все нужное для пенiя, кроме женскаго, простого голоса.

-- Почтеннейшiй Сергей Львовичъ, въ свою очередь началъ князь, располагая свою речь самымъ искуснымъ образомъ: - не знаю, какъ благодарить васъ и вашу откровенность за сочувствiе къ моему доброму Павлу Ильичу; на счетъ секрета прибавлять ничего не желаю: порядочные люди не выдаютъ чужихъ, особенно женскихъ, тайнъ. Слова ваши и еще более былъ уменъ, а въ эти года поумнелъ еще больше. Но не примите въ дурную сторону, если я, въ благодарность за ваше снисхожденiе къ моему молодому прiятелю, скажу вамъ несколько словъ относительно лица, частью заинтересованнаго ръ нашемъ деле: вы догадываетесь, что я разумею Ольгу Сергевну. Я не могу достаточно надивиться ея геройскому постоянству, ея долгой памяти о счастливце, умевшемъ тронуть ея сердце - и будь я на месте нашего полковника, я бы счелъ за счастье всю жизнь стоять на коленяхъ передъ такимъ чистымъ, преданнымъ, безкорыстнымъ существомъ. Но, добрый Сергей Львовичъ, вы не дурно сделаете, если на всякiй случай не будете очень обнадеживать m-lle Olga; если даже, съ осторожностью отца, приготовите ее къ худшему исходу ея привязанности! Нынешнiе молодые люди, Сергей Львовичъ, не то, что были молодые люди въ наше время; въ нихъ, увы! нетъ и тени рыцарскихъ чувствъ, способности къ долгой и постоянной любви. Отъ души желалъ бы я ошибаться, но мне сдается, что нашъ молодой герой забылъ и прежнюю свою пассiю и ваше радушное гостепрiимство. Ни въ одномъ изъ своихъ писемъ, часто упоминая о девицахъ и невестахъ, не говоритъ онъ мне ни словечка про верную, преданную Ольгу Сергеевну. Это можетъ происходить отъ глубины чувствъ, а можетъ иметь причиною и полное забвенiе. Мало того: отправляясь въ путь, Ильинъ былъ предубежденъ не въ пользу Ольги Сергеевны,-- простите мою откровенность. Онъ осмеливался думать, что это невинное созданiе съ намеренiемъ завлекало его въ сети, играло имъ безжалостно и безпощадно; что она, зная ваше предубежденiе противъ неравныхъ браковъ, была ограждена со всехъ сторонъ и шла по пути слишкомъ... разсчитанному. Мало ли странныхъ мыслей приходитъ въ голову человеку, оставшемуся съ носомъ,-- вы со мной согласны, Сергей Львовичъ?

въ деревне и уже утратилъ полное разуменiе тонкаго, дипломатическаго языка, который темъ хорошъ, что, умея владеть имъ, можно отделать своего недруга въ глаза, при всемъ свете, и истрепавши его самымъ безжалостнымъ образомъ, отойти прочь съ веселымъ духомъ и вежливой улыбкою. Князь Борисъ родился и выросъ въ семействе не только изящномъ и светскомъ, но сверхъ того еще свято хранившемъ преданiя стараго щегольского времени, техъ годовъ, когда мужчины еще умели говорить отлично, а женщины владели тонкой насмешкой, какъ дорогимъ оружiемъ. Парховскiй, хотя былъ старше князя, но по всему принадлежалъ къ нашему положительному и отчасти дубоватому веку; оттого въ настоящiя минуты онъ состоялъ въ полномъ распоряженiи Бориса Петровича, и хотя чувствовалъ, что ему даютъ щелчки, но не могъ поймать руки ихъ расточающей. Онъ началъ раскаиваться, что повелъ речь про Ильина, и сталъ отзываться обо всемъ деле съ небрежностью стараго денди, а князь Борисъ, впадая въ тотъ же тонъ, отнялъ у него последнюю надежду на сделку, сказавши такiя слова: "Если Павелъ Ильичъ не способенъ ценить своего счастья, то Ольга Сергеевна, съ ея красотою, молодостью и состоянiемъ, найдетъ себе сотню жениховъ и более знатныхъ и более заметныхъ въ обществе." Или намекъ на состоянiе, или можетъ быть, улыбка, его сопровождающая, наконецъ взорвали Парховскаго, одареннаго крутымъ нравомъ отъ природы и сверхъ того такъ избалованнаго долгими годами общей угодливости.

-- Дайте мне еще одинъ ответъ, князь, сказалъ онъ, превозмогая свой гневъ: - правда ли наконецъ, что въ вашемъ уезде, где я никогда не пользовался общимъ расположенiемъ, теперь началась открытая война со мной и моими добрыми ракитинцами? Правда ли, что на основанiи слуховъ о будто бы разстроенныхъ делахъ нашихъ, будиловскiе помещики точатъ зубы на лучшiя изъ поместiй нашего края? Я стыжусь и не хочу верить слухамъ, которые до меня доходятъ; но согласитесь, когда слухи переходятъ въ дело, по неволе поверишь о существованiи какого-то комплота, какой-то компанiи на акцiяхъ въ наше время, какой-то партiи торгашей, клеветниковъ и сплетниковъ! Кто руководитъ этимъ народомъ (будиловцы слишкомъ просты, чтобъ действовать самимъ по себе), того я не знаю, но не скрою ни отъ васъ, ни отъ моихъ петербургскихъ друзей, что вокругъ насъ делается что-то недостойное образованнаго света. Вчера прiезжалъ ко мне съ визитомъ какой-то медведь, выторговавшiй себе деревню беднаго Семена Игнатьича; на дняхъ разсказали мне о какихъ то еще трехъ новыхъ ракитинскихъ помещикахъ! Мы не хотимъ ихъ общества, они не селиться возле насъ, не спросясь того, хотимъ ли мы такихъ новыхъ соседей... И чувствуя, что наконецъ началъ городить вздоръ, нашъ высокомерный господинъ замолкъ, вопросительно глядя на князя Бориса.

остановилъ подобныя дела, если они точно делаются. Я, сами видите, живу пустынникомъ, но до меня доходили кое-какiе слухи. Одинъ разъ будиловскiе помещики, изгнанные остракизмомъ изъ вашего уезда, сказали мне: "а все-таки мы попадемъ туда - не какъ гости, а какъ хозяева"!-- Я, признаюсь вамъ, ничего не нашелъ сказать противъ, знаете: au bretteur, bretteur et demi. Идея войти обладателями въ те именiя, где насъ считаютъ за зверей, даже показалась мне оригинальною. Но я не предполагалъ, чтобъ острота перешла въ действительность. Я не предвиделъ целаго ряда беззаконностей, на которыя посягнули наши камчадалы-будиловцы. Ихъ поступки нарушаютъ все меры человеческаго терпенiя. Селиться въ уезде, где насъ не хотятъ признавать товарищами - селиться ни у кого не спросясь?.. это ужасно. Жить кулаками, копить деньги и потомъ покупать на аукцiоне соседнiя именiя, поступившiя за долги въ продажу - да это беззаконiе отъявленное! Прiобретать виллы, не умея носить фрака, выживать людей, жившихъ такъ весело, получать за свои деньги оранжереи, не зная толку ни въ апельсинахъ, ни въ персикахъ - это нарушенiе всехъ светскихъ приличiй! Семеновъ, у котораго въ лесахъ какъ-то потешились ваши люди, на дняхъ купилъ въ ракитинскомъ уезде целую лесную дачу; да какъ дешево!... я только могу дивиться и пожимать плечами! Вы будете совершенно правы, Сергей Львовичъ, если накажете будиловцовъ но заслугамъ,-- у васъ столько связей и средствъ; весь Петербургъ знаетъ, какъ изящно живутъ ракитинскiе дворяне; весь Петербургъ потеряетъ, если на ихъ место явятся вандалы и камчадалы. Нуту и мадамъ Гюмери потеряютъ въ нашей губернiи практику,-- въ глазахъ светскаго человека и это вещь немаловажная. Что до меня, я на веки отступаюсь отъ будиловскихъ кулаковъ, отъ всего сердца признаю ихъ невеждами и камчадалами...

-- Прощайте, Борисъ Петровичъ! возопилъ Парховскiй, вскакивая съ места, направляясь къ двери и оборачиваясь около порога къ хозяину. - Прощайте, ваше сiятельство, вы поступаете истинно по-дворянски и по-товарищески! Теперь я все понимаю, теперь я вижу, отчего вамъ нетъ места въ столице; теперь я понимаю, какого врага намъ послала судьба. Скажите же отъ меня новымъ ракитинскимъ владетелямъ, что не на радость они къ намъ поселяются. Где только наши границы сходятся съ ихъ землями, мы дадимъ себя знать. Пусть берегутъ они снои покосы и лесныя дачи, пусть только они выпустятъ свою собаку на нашу сторону!...

-- Очень, очень жалею бедныхъ камчадаловъ, а впрочемъ по деломъ имъ, ответилъ князь Борисъ, провожая Сергея Львовича до передней: - имъ точно придется довольно круто. Если дела пойдутъ такимъ образомъ, имъ останется одно только: во избежанiе делъ и межеванiй, скупить все ракитинскiя поместья!

живъ, долго еще кричалъ онъ, и кричалъ такъ, что лошади, пугаясь крика, скакали съ удвоенной быстротою.

Угрозы руководителя ракитинскихъ щеголей не были напрасными угрозами. Непрiязненность возстала и повлекла за собой неизчислимыя непрiятности для каждаго изъ будиловцевъ, осмелившихся купить хоть клочокъ земли въ соседнемъ уезде. Ставя последнiй рубль ребромъ, и зная, что терять уже нечего, прiятели Сергея Львовича стали кляузничать и пускаться на дела ничемъ неизвиняемыя. Сотни делъ по разнымъ пограничнымъ спорамъ поднялись изъ забвенiя, а къ нимъ поминутно прибывали новыя претензiи за выкошенные луга, выловленную рыбу въ озерахъ и за другiя нарушенiя соседняго благоприличiя. Все это жаловались ракитинцы; и точно, ни одна собака, принадлежавшая новымъ владельцамъ, не перебегала межи безнаказанно, и мало того, что встречала лютую смерть на чужой почве, но еще навлекала на своего обладателя целый процессъ. Сергей Львовичъ съ братьей наконецъ дошли до крайностей, поставляя себе за честь чемъ-нибудь повредить новымъ соседямъ, вытоптать охотой ихъ луга, повредить лесъ и засеянныя поля какимъ бы ни было способомъ. Ихъ дворовые люди, по обычаю дворовыхъ людей, всегда готовые на проказы, уже сами отъ себя целыми партiями вторгались въ чужiя владенiя, съ наслажденiемъ лупили березки, стреляли дичь и такъ далее, и новые соседи терпели все, и по обыкновенiю, ждали своей минуты.

И долго не приходила эта минута, но наконецъ далеко впереди обозначился светлый день, который могъ прекратить или по крайней мере ослабить утомительную борьбу. Выборы близились, несколько ракитинскихъ именiй еще было продано,-- опять таки продано людямъ новымъ; и камчадалы, тщательно пересчитавши свои ряды, увидели себя, если не въ полной силе, то по крайней мере въ количестве довольно почтенномъ. Ихъ число прибывало съ каждымъ месяцемъ, съ каждымъ месяцемъ число недруговъ убывало. Многiе изъ этихъ последнихъ господъ, сосчитавъ свои доходы и убедясь въ невозможности жить роскошно, спаслись въ Петербургъ, точно также какъ за несколько летъ назадъ укрылись отъ петербургскихъ расходовъ въ сень своего сельскаго уединенiя. Въ этомъ отношенiи они очень напоминали собой школьника, съ наслажденiемъ марающаго разными пробами пера, рисунками, розчерками свой единственный полулистъ бумаги - испачкавъ одну его сторону, мальчикъ переходитъ къ другой и отделываетъ ее такъ плотно, что прежде начерченная сторона кажется гораздо более чистою. И опять повернувъ свой листокъ, нашъ шаловливый ученикъ снова пускается рисовать лошадокъ и солдатиковъ, пока наконецъ оба поля превратятся въ одинъ сплошной океанъ чернильныхъ пятенъ, между которыми нетъ места, чтобъ поставить еще хоть одну точку.

Съ отъездомъ несколькихъ задорныхъ любителей великолепiя, ни одинъ изъ ракитинцевъ, сколько-нибудь наклонныхъ къ осторожности, началъ мыслить о спокойствiи и сокращенiи расходовъ. "Къ чему ведетъ насъ война съ бывшими будиловцами?" такъ спрашивали они у себя сами: "мы имъ делаемъ вредъ немалый, а разве сами отдыхаемъ на розахъ? Разве и безъ того незавидное положенiе наше не испортилось еще вследствiе новыхъ неудовольствiй?" Двое или трое осмелились было передать свой взглядъ Сергею Львовичу, но въ вознагражденiе получили много колкостей и замечанiй, не очень вежливыхъ, или вернее, очень невежливыхъ. Неудовольствiе быстро усилилось, разгорелось, и въ числе помещиковъ сыскались особы, прямо говорившiя о выборе въ предводители Кадницына, какъ человека добраго, тихаго и въ добавокъ нейтральнаго. Только того и ждалъ Борисъ Петровичъ, хотя ему хотелось не предводительства, а только первой возможности сгрупировать возле себя всехъ благоразумныхъ людей верхолянскаго края. Онъ собралъ въ своемъ именiи всехъ бывшихъ будиловцовъ и новыхъ своихъ прiятелей, устроилъ обедъ самый великолепный; после обеда поблагодарилъ дворянъ за честь ему предложенную, и наотрезъ отъ нея отказавшись, назвалъ Ильина какъ предводителя полезнаго, деятельнаго, молодого и совершенно способнаго воротить спокойствiе въ недра ракитинскаго края. Предложенiе князя удостоилось громкаго одобренiя; Павелъ Ильичъ же переконфузился, покраснелъ какъ девушка и отъ полноты чувствъ не могъ сказать ни одного слова. Онъ уже находился въ отставке и рана пророчила ему, можетъ быть, несколько летъ спокойствiя поневоле. Долго и не интересно было бы передавать читателю все маневры и стратегическiя движенiя обеихъ партiй до решительной сшибки; но, чтобъ онъ съ своей стороны могъ заинтересоваться тою или другою,-- мы въ немногихъ словахъ выскажемъ мысли и побужденiя, ими руководившiя.

насмешка и безчестiе. Но этого мало - коренные наши интересы запутаны въ споръ. Избранiе Ильина (если можно допустить такую нелепость) повлечетъ за собой иной порядокъ вещей. Мы, въ свою защиту, завели сотни делъ, которыя все решатся не въ нашу пользу. Многiя изъ этихъ делъ - для чего скрывать всю истину?-- совершенно неправы и даже подвергаютъ насъ нешуточной ответственности! Думаетъ ли Лука Иванычъ, что при новыхъ людяхъ ему даромъ сойдетъ беда въ ильинскомъ лесу, или что охотничiй набегъ графа Ильи Юрьевича на чужое поле съ хлебомъ, да другiе при томъ случившiеся грешки не навлекутъ на него порядочной грозы. Я самъ увлекался и шибко увлекался, поддерживая честь ракитинскаго края. Выборъ Ильина отдастъ насъ всехъ въ его руки, намъ останется только унизиться, вымаливать себе снисхожденiе!.. нетъ, живымъ я не перенесу этого безчестiя!

-- Господа,-- такъ въ свою очередь беседовалъ Ильинъ съ лицами, приглашавшими его на почетное место: - въ другое время я бы молча и не говоря одного слова, принялъ честь, мне предложенную; но теперь, при нашемъ странномъ положенiи, я позволю кое-что сказать вамъ съ своей стороны. Не изъ пустого самолюбiя и не для почета вступаю я на службу но выборамъ,-- но изъ сознанiя пользы, которую могу сделать всему краю, если вы не откажетесь мне содействовать, не столько до выбора, сколько после. Нашъ когда-то богатый и уважаемый уездъ служитъ предметомъ сожаленiя для всей губернiи, несогласiя, до сихъ поръ только мучительныя, но неважныя, могутъ навлечь на всехъ насъ современемъ заслуженное и горькое наказанiе. Изъ причинъ мелкихъ и непонятныхъ, изъ пустейшаго тщеславiя, половина нашихъ соседей но только не хочетъ водить съ нами хлеба и соли, но вредитъ намъ и нашему хозяйству, поднимаетъ дела давно решенныя и ни къ чему не ведущiя, напрашивается на ссоры и превращаетъ наше уединенiе въ какой-то адъ. Суды завалены жалобами и просьбами, а между темъ, заметьте, мы только отвечаемъ; во все эти месяцы ни одинъ изъ насъ не подалъ отъ себя ни просьбы, ни жалобы! Где помещики не въ ладахъ, тамъ и подчиненные не въ согласiи: это вы можете видеть на всякой границе, на всякомъ сельскомъ празднике, на ярмаркахъ, везде, где народъ собирается. Все это постыдно, грустно и наконецъ невыносимо! Сергея Львовича Парховскаго и еще несколькихъ лицъ, совершенно увлекшихся какими-то дурно понятыми чувствами светскости, я считаю за начало зла для насъ и для нихъ самихъ. Лично противъ этихъ господъ я ничего не имею, но дела ихъ мне кажутся ребяческими, дурными,-- положить имъ пределъ я готовъ отъ всего сердца. Поставьте меня въ возможность это сделать и я готовъ принять на себя какую намъ будетъ угодно должность, хоть предводителя, хоть судьи, хоть исправника. Но я прошу и буду просить васъ только объ одномъ: въ первомъ случае дайте мне помощниковъ, а въ другихъ двухъ - начальника, который бы думалъ такъ, какъ мы все думаемъ.

Насталъ вожделенный день выборовъ, и въ городъ, где имъ предстояло совершаться, съехались лица, до той поры никогда не хлопотавшiя о делахъ дворянскихъ и никогда не сооружавшiя себе мундировъ. Всякiй помещикъ понималъ, что дело происходитъ нешуточное: одни стремились защищать самолюбiе, другiе же, видя плохое положенiе уезднаго хозяйства и имея въ виду целый годъ, по всей вероятности неурожайный, чувствовали потребность въ человеке умномъ и практическомъ, можетъ быть не совсемъ ловкомъ по части баловъ и обедовъ, но за то хорошемъ въ другихъ отношенiяхъ. Когда все ракитинцы съехались и мысленно сочли ряды обеихъ партiй, партiя Сергея Львовича оказалась гораздо сильнее, и отставной полковникъ преисполнился воинственнымъ жаромъ. Всякiй день совершались у него обеды и вечернiя собранiя, совершались съ полнымъ успехомъ и украшались многочисленною публикою, шумно твердившею за шампанскимъ, что Сергей Львовичъ будетъ выбранъ, а Ильинъ не получитъ ничего, кроме черныхъ шаровъ. Къ решительному дню явилась въ городъ княгиня съ Ольгой Сергеевной; повару заказанъ былъ обедъ еще великолепнее предыдущихъ, и вся когорта истыхъ ракитницевъ отправилась въ собранiе. Тутъ-то произошла катастрофа, ничемъ необъяснимая, катастрофа безпримерная, какъ въ будиловскихъ, такъ и въ ракитинскихъ летописяхъ. Ильина избрали предводителемъ почти единогласно: только три белыхъ шара достались Парховскому. Бедному Сергею Львовичу тутъ же пустили кровь, и домашнiй докторъ отвезъ его къ княгине и дочери, еле живаго, въ глубокомъ молчанiи. На роскошный обедъ явились только три неизменныхъ друга, но и темъ пришлось отобедать у Кадницына, ибо положенiе Парховскихъ не позволяло ему принять гостей къ обеду.

Ильинъ вступилъ въ новую должность и на первый же годъ прiобрелъ общее расположенiе дворянства. Все ссоры въ ракитинскомъ уезде утихли, и спорныя дела, возникшiя за последнiе месяцы передъ выборами, преданы были благотворному забвенiю.

похвалахъ сельской жизни и сельскимъ нравамъ. Можно было подумать, слушая молодого человека, что онъ первый открылъ существованiе зелени на деревьяхъ, дельныхъ людей между сельскими жителями и образованныхъ особъ между помещиками. Особенно полюбился ему одинъ по богатый владелецъ, Сергей Львовичъ Парховскiй, типъ истиннаго мудреца, мизантропа, философа - и философа, какихъ мало. Этотъ благородный, высокообразованный старикъ, испытавшiй все на свете, былъ слишкомъ великъ для того, чтобъ дружиться съ людьми, и, зная себе цену, жилъ въ полномъ уединенiи; возле него, подобно Антигоне, неотлучно, пребывала молодая дочь Ольга, тоже нелюбившая людей и общества. Съ соседними помещиками Парховскiе не знались, но изредка принимали къ себе небольшое число прiезжихъ гостей, изъ лучшихъ фамилiй Петербурга. Только побывавши въ именiи Сергея Львовича, можно было понять, что значитъ и что долженъ у насъ значить умный, образованный помещикъ-философъ, способный сочетать изящество съ разсчетомъ и высшее пониманiе хозяйства съ благородной обстановкой. Вся усадьба нашего помещика состояла изъ какихъ нибудь двухъ деревенекъ,-- но она красотой своей напоминала виллы стараго времени. При этомъ маленькомъ именiи находились парки, пруды, оранжереи, домъ отчасти сходный съ зданiемъ лондонскаго парламента! И владелецъ жилъ какъ следуетъ порядочному человеку, и крестьяне благоденствовали!

1855.