Шекспир В.: Король Джон (перевод А. В. Дружинина) - старая орфография
Действие третье

ДЕЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

Констанцiя.

Бракъ торжествуютъ! Миръ хранить клянутся!
Кровь лживая слилася съ лживой кровью!
Друзьями стали! Бланки мужъ - Людовикъ,
И Бланка эти области возьметъ!
Не можетъ быть. Ты не разслышалъ верно.
Ты мне не то сказалъ. Прошу тебя -
Все эти вести передай мне снова.
Все это невозможно! Хоть клянись,
Но я тебе не вверюсь. Человекъ ты,
А часто речь людская - звукъ пустой.
Поверь мне, я словамъ твоимъ не верю:
Король не даромъ клятвы мне давалъ.

Больна я - и податлива на страхъ,
Угнетена я - и полна я страха,
Вдова я - и подвержена я страху,
Хоть скажешь ты, что пошутилъ со мной,
Души моей волненье не уймется,
И я весь день дрожать не перестану.
Зачемъ ты такъ качаешь головой?
Зачемъ глядишь на сына такъ тоскливо?
Зачемъ ты руку положилъ на грудь?
Зачемъ слеза изъ глазъ твоихъ течетъ,
Изъ береговъ пролившейся, рекою?
Иль эти знаки грусти - подтвержденье
Твоимъ словамъ? Что жъ ты не говоришь?
Не повторяй мне повести твоей,
Но лишь скажи, что повесть та правдива.

Салисбюри.

Правдива такъ, какъ лживы люди те,
Изъ-за которыхъ ты должна мне верить.

Констанцiя.

Устрой, чтобъ смерть мне дало горе то!
Пусть жизнь и вера въ сердце у меня
Сшибутся, какъ два бешеныхъ бойца,
Что падаютъ и жизнь кончаютъ вместе.
Людовикъ въ бракъ вступаетъ съ лэди Бланкой!
Дитя мое, чтожъ станется съ тобою?
Французъ британцу руку подаетъ,
Миръ заключенъ: что ждетъ меня на свете? 

Прочь, негодяй! твой видъ противенъ мне!
Чрезъ весть твою ты сталъ уродомъ мерзкимъ!

Салисбюри.

Я виноватъ ли, добрая принцесса,
Что передалъ известiе о зле,
Другими, но не мною совершенномъ?

Констанцiя.

Въ себе самомъ такъ гнусно это зло,
Что вестники его и злы, и гнусны.

Артуръ.

Констанцiя.

Когда бы ты, что слово утешенья
Несешь ко мне, былъ гадокъ и свирепъ,
Постыденъ для утробы материнской,
Уродливыми пятнами покрытъ,
Горбатъ и хромъ, и глупъ, и безобразенъ,
Наростами и ранами испятнанъ,
На оскорбленье чувству и глазамъ, -
Тогда бъ въ душе утешиться могла я
И быть спокойной: я бы не могла
Тебя любить, и самъ бы ты не стоилъ
Высокой крови и венца царей.
Но ты прекрасенъ, мой ребенокъ милый!
Ты обреченъ судьбою и природой
Со дня рожденья на великiй санъ;
Тебе дала природа красоту,
Которая и съ лилiей поспоритъ
И съ розой, распустившейся едва.
За то судьба изменчива къ тебе -

Пошла на дело срама съ дядей Джономъ,
Француза подкупила - и французъ
Во прахе топчетъ право королей
И сводникомъ въ ихъ деле срама служитъ.
Да, сводникомъ французскiй сталъ король
Судьбе распутной и злодею Джону. 

Признайся самъ, не лжецъ ли твой французъ?
Облей его ругательствомъ, какъ ядомъ,
Иль прочь уйди - оставь меня одну
Съ темъ горемъ тяжкимъ, что одна должна я
Принять на душу.

Салисбюри.

Не посмею я
Безъ васъ, принцесса, къ королю вернуться.

Констанцiя.

Посмеешь и пойдешь. Я не пойду!
Я скорбь свою быть гордой научу!
Тоска горда - и, кто скорбитъ, тотъ стоекъ.

Склоняться предъ величьемъ тяжкой скорби!
Такъ велика та скорбь, что для нея
Одна земля служить подпорой можетъ:
Я на земле громадной, какъ на троне,
Теперь сижу со скорбiю моей.
Скажи царямъ, чтобъ шли къ нему съ поклономъ! 

Дочь милая, права ты. Этотъ день
Для Францiи самой счастливый праздникъ.
Его хваля, и солнца светлый ликъ
На небе медлитъ, какъ алхимикъ новый,
Покрыть пытаясь золотомъ блестящимъ
Земли безплодной темную поверхность.
Пусть этотъ день, въ порядке годовомъ,
Встречаемъ мы всегда, какъ светлый праздникъ.

Нетъ, не какъ праздникъ, а какъ день беды!
Чемъ светелъ этотъ день? что сделалъ онъ,
Чтобъ вписывать его въ месяцесловъ
На ликованье буквой золотою?
Нетъ, лучше вырвать день тотъ изъ недели -
День ложныхъ клятвъ, стыда и угнетенья!
Но ежели останется тотъ день,
Пусть женщины беременныя молятъ,
Чтобъ въ этотъ день рождать имъ не пришлось
На горе и крушенье ихъ надеждамъ!
Пускай морякъ страшится въ этотъ день
И гибели, и бури; пусть никто
Условiй въ этотъ день не заключаетъ;
Пусть гибнетъ все, что въ день тотъ начато,
И вера обращается сама
Въ обманъ постыдный!

Король Филиппъ.

Небомъ я клянуся,
Констанцiя, не вижу я причины,

Иль не тебе я царственное слово
Отдалъ въ залогъ?

Констанцiя.

Ты обманулъ меня:
Твое поддельно царственное слово,
И пробы твой не выдержалъ залогъ!
Клятвопреступникъ, ты обетъ нарушилъ,
Ты поднялъ мечъ на недруговъ моихъ
И темъ мечомъ враговъ моихъ усилилъ.
Охолодели въ вяломъ, пестромъ мире
И грозный ликъ твой, и призывъ войны -
И вы сошлися намъ на угнетенье.
Услышь мольбу вдовы, Отецъ небесный!
О, разрази обманщиковъ-царей!
Будь мужемъ мне! пошли, чтобъ этотъ день
Не кончился спокойно, чтобы къ ночи
Въ оружiи явилась бы вражда
Средь королей, свои поправшихъ клятвы!
Господь, услышь, услышь меня!

Принцесса,
Довольно, успокойся.

Констанцiя.

Не покоя -
Войны мне надо. Мой покой - война!
Стыдись, австрiецъ, за свою добычу:
Въ крови добыча та, лиможскiй графъ!
О, рабъ, злодей, убiйца, трусъ презренный!
Въ бояхъ ты малъ - ты въ подлостяхъ великъ,
Силенъ ты съ темъ, чья сторона сильнее,
Удачи рыцарь, ты на бой готовъ
Тогда лишь, какъ капризная богиня
Согласье дастъ тебя оберегать.
Ты власти льстецъ, клятвопреступникъ ты!
Не ты ли здесь, дуракъ низкопоклонный,
Кричалъ, ломался, клялся за меня?
Не ты ль, холопъ съ холодной рабской кровью,
Какъ громъ, слова здесь сыпалъ въ пользу нашу?
Не ты ли звался воиномъ моимъ?

Твоей звезде, твоей судьбе и силе -
И, вследъ за темъ, отпалъ къ врагамъ моимъ?
И ты на латахъ носишь кожу льва!
Кинь прочь ее и поскорей на плечи
Себе телячью кожу навяжи.

Эрцгерцогъ австрiйскiй.

О, если бъ то посмелъ сказать мужчина!

Филиппъ Незаконнорожденный.

Скорей телячью кожу вздень на плечи!

Эрцгерцогъ австрiйскiй.

Мерзавецъ, смей то слово повторить!

Филиппъ Незаконнорожденный.

Скорей телячью кожу вздень на плечи!

Король Джонъ.
(Филиппу Незаконнорожденному).

Намъ это не по сердцу. Ты забылся. 

Король Филиппъ.

Пандольфъ.

Избранники, помазанники неба,
Приветъ мой вамъ! Съ священнымъ порученьемъ
Къ тебе, король британскiй, я пришелъ
Отъ папы Иннокентiя легатомъ.
Здесь, отъ лица пославшаго меня,
Я, кардиналъ прекраснаго Милана,
Пандольфъ, такой вопросъ тебе даю:
Какъ ты посмелъ итти со злобой лютой
На церковь, на святую нашу мать?
Какъ могъ не допускать ты въ Кентербери
Того Стефана Лангтона, что былъ
Епископомъ въ тотъ округъ нами избранъ?
Отъ имени отца святого папы
Я требую ответа отъ тебя.

Король Джонъ.

Иль есть слова на языке земномъ,
Которыми допрашивать ты можешь
Святую мысль и волю королей?

Не сыщете безумной, дерзкой речи,
Что на ответъ подвигнуть насъ могла бъ.
Снеси къ нему слова те и въ добавокъ
Отъ Англiи еще такую речь:
Ни дани брать, ни править въ нашихъ земляхъ
Не будетъ больше итальянскiй попъ.
Какъ государь, я небу лишь подвластенъ -
И, волей неба, царственная власть,
Пока я царь, за мной однимъ на свете,
Безъ помощи чужой отъ смертныхъ рукъ.
Скажи все это папе - кончилъ я
И съ нимъ, и съ незаконной папской властью!

Король Филиппъ.

Британскiй братъ, ты оскорбляешь Бога!

Король Джонъ.

Пускай тебя и всехъ царей на свете
Коварный попъ на привязи ведетъ!
Пускай онъ васъ проклятьемъ темъ стращаетъ,
Что самъ же онъ за деньги сниметъ прочь!

Берете вы прощенiе греховъ
Отъ смертнаго, что торгъ ведетъ прощеньемъ!
Пусть за обманъ и колдовство вы все,
Ослепнувши, доходы въ дань несете:
Я здесь одинъ - одинъ иду на папу,
И тотъ мне врагъ, кто дружбу съ нимъ ведетъ!

Пандольфъ.

Такъ будь же, въ силу власти, мне врученной,
Ты проклятъ и отъ церкви отлученъ!
И будетъ тотъ блаженъ, кто возмутится
Противу короля-еретика,
И та рука благословенна будетъ,
Причислена къ священнейшимъ мощамъ,
Которая открыто или тайно
Покончитъ жизнь злодейскую твою!

Констанцiя.

О, праведно могу я, вместе съ Римомъ,
Мои проклятья высказать! Отецъ
Мой, добрый кардиналъ, скажи "аминь"

Съ моею скорбью праведна въ проклятьяхъ.

Пандольфъ.

Принцесса, за проклятiя мои
Законъ и право.

Констанцiя.

За мои не тоже ль?
Когда законъ намъ правды не даетъ,
Онъ злу преграды полагать не вправе.
Вотъ здесь законъ дитяти моему
Не въ силахъ возвратить его владенiй,
Затемъ что техъ владенiй похититель
Въ себе сосредоточилъ весь законъ;
Где самъ законъ есть полная неправда,
Не вправе онъ проклятiямъ мешать.

Пандольфъ.

Къ тебе я речь держу, Филиппъ французскiй!
Подъ страхомъ отлученiя отъ церкви,
О, поспеши свою отдернуть руку
Отъ той руки архи-еретика

Коль передъ Римомъ не смирится онъ!

Королева Элеонора.

Король французскiй, иль бледнеешь ты?
Не отнимай руки своей.

Констанцiя.

А, дьяволъ,
Въ смятеньи ты! Опомнится французъ,
Разъединитъ сцепившiяся руки -
И адъ души лишится.

Эрцгерцогъ австрiйскiй.
(королю Филиппу).

Государь,
Склонись на увещанья кардинала.

Филиппъ Незаконнорожденный.

И на плечи телячью кожу вздень.

Эрцгерцогъ австрiйскiй.

Мерзавецъ, дерзость я твою сношу
Затемъ...

Филиппъ Незаконнорожденный.

Король Джонъ.

Филиппъ, что скажешь кардиналу ты?

Констанцiя.

Онъ скажетъ то же, что и кардиналъ.

Людовикъ.

Отецъ, подумай, намъ теперь грозитъ
Иль тяжкое проклятiе изъ Рима,
Иль легкая потеря дружбы той,
Что насъ связала съ королемъ британскимъ.
Въ чемъ меньше зла?

Бланка.

Въ проклятьи папскомъ меньше.

Констанцiя.

Будь твердъ, Людовикъ: дьяволъ предъ тобой
Въ прекрасномъ образе твоей жены.

Бланка.

Изъ выгоды Констанцiя желаетъ
Насъ разлучить: нетъ правды въ речи той.

Констанцiя.

Изъ выгоды должна я говорить.
Пусть правда та опять для насъ воскреснетъ,
И я сама отъ выгодъ отступлюсь.

Король Джонъ.

Король не отвечаетъ: тронутъ онъ.

Констанцiя. (королю Филиппу).

О, брось его - и отвечай, какъ должно.

Эрцгерцогъ австрiйскiй. (ему же).

Король Филиппъ, не медли же ответомъ,
Не налагай сомненья на себя.

Филиппъ Незаконнорожденный.

А лучше, плутъ, надень телячью кожу.

Король Филиппъ.

Что я скажу? въ волненьи разумъ мой!

Пандольфъ.

Или проклятье, съ отлученьемъ вместе,
Твое волненье могутъ прекратить?

Король Филиппъ.

Святой отецъ, будь мной хотя на время

Съ моей рукой та царская рука
Едва соединилась. Души наши
Совокупились полнымъ, теснымъ миромъ,
Слились въ обетахъ сильныхъ и святыхъ.
Замолкли чуть последнiя слова
Любви и дружбы, теплыхъ обещанiй,
Горячихъ клятвъ на преданность другъ другу,
На вечный миръ обоихъ королевствъ.
Предъ радостнымъ и небывалымъ миромъ,
Передъ пожатьемъ царскихъ нашихъ рукъ
Мы руки те едва омыть успели -
А знаетъ Богъ, какъ были наши руки
Исписаны убiйства страшной кистью,
Какъ пятнами на нихъ сказалось мщенье
И брань царей, подвигнутыхъ на гневъ -
И что жъ? Едва омытыя отъ крови,
Едва соединенныя въ любви -
Ужель опять разнять намъ руки эти
И сильныхъ рукъ расторгнуть вновь союзъ?

И превратиться въ ветреныхъ детей,
Надъ дружескимъ пожатьемъ насмеявшись,
Поправши клятвы, а на брачномъ ложе,
Где, улыбаясь, тихо дремлетъ миръ,
Поднять борьбу кровавую, и шумной,
Постыдной схваткой тутъ же обезчестить
Взаимной ласки кроткое чело?
О, мужъ святой, прелатъ достопочтенный,
Такому делу не свершиться ввекъ!
Умилосердись - изыщи, скажи
Другое, меньше строгое решенье -
И волю ту исполню тутъ же я,
Не изменяя дружескимъ обетамъ.

Пандольфъ.

Не можетъ быть ни воли, ни решенья,
Пока съ британцемъ въ мире ты живешь.
Къ оружiю! Иль будь бойцомъ за церковь,
Иль церковь, наша мать, на злого сына
Проклятьемъ материнскимъ загремитъ!

Змею за жало, льва за лапу смерти,
За челюсти голодную тигрицу,
Но той руки, что съ лаской ты сжимаешь,
Не удержать, не удержать тебе.

Король Филиппъ.

Рука моя - въ присяге я не властенъ.

Пандольфъ.

Такъ съ верою на веру ты идешь;
Какъ бунтовщикъ, съ присягой на присягу
И съ языкомъ на собственный языкъ.
Передъ лицомъ небесъ не ты ли клялся
Для церкви быть защитникомъ, бойцомъ?
Такъ выполни же прежде клятву эту!
Противъ той клятвы все обеты - ложь;
Ихъ свято чтить противъ себя ты клялся,
Но тяжкiй грехъ - правдиво выполнять
Неправедно свершенную присягу,
И ложный путь бываетъ во спасенье
Заблудшимся, затемъ что, не блуждая,

Ложь гонитъ ложь, и въ жилахъ воспаленныхъ
Огонь смягчаетъ пламенный недугъ.
Не вера ли велитъ хранить присягу?
Но противъ веры смелъ ты присягать,
И то, чемъ ты осмелился поклясться,
Присяге всей во всемъ противоречитъ;
Тебя жъ, безумца, прямо привлекло
На новый грехъ, на клятвопреступленье.
Врагъ первымъ клятвамъ - твой обетъ последнiй:
Противъ себя ты поднялъ знамя бунта;
Победой лучшей будетъ для тебя
Коль доблестно и твердо ты возстанешь
Противу мелкихъ, вредныхъ помышленiй,
О чемъ теперь мои мольбы къ тебе.
Исполни жъ ихъ; а если нетъ, то знай,
Что на тебя падетъ проклятье наше
И тяжести не сбросишь ты, а самъ
Въ отчаяньи умрешь подъ тяжкой ношей.

Эрцгерцогъ австрiйскiй.

Филиппъ Незаконнорожденный.

Будто будетъ бунтъ?
Заткни же глотку хоть телячьей шкурой.

Людовикъ.

Къ оружiю, отецъ!

Бланка.

Въ твой брачный день?
На кровь, съ которой ты навеки связанъ?
Или нашъ пиръ изъ мертвыхъ будетъ телъ?
Иль брачною намъ музыкою грянутъ,
Въ смешеньи адскомъ, дикiй звукъ трубы
И громкiй грохотъ мрачныхъ барабановъ?
Супругъ, постой! О, горе мне! Какъ ново
Въ моихъ устахъ то имя - "мой супругъ"!
Хотя для имени, что мой языкъ
Впервые предъ тобою произноситъ -
Остановись! прошу я на коленяхъ.
Не нападай на дядю моего!

Констанцiя.

Что затвердели отъ склоненiй частыхъ:
Дофинъ великiй, противъ приговора
Небеснаго не думай возставать!

Бланка.

Любовь твою теперь узнаю я:
Иль не сильна мольба жены любимой?

Констанцiя.

Нетъ, чести голосъ той мольбы сильней,
Той чести, что свята для васъ обоихъ!
Про честь, про честь не забывай, Людовикъ!

Людовикъ. (королю Филиппу).

Мой государь, какъ можешь ты встречать
Такъ холодно святыя убежденья?

Пандольфъ.

Пора его проклятьемъ поразить!

Король Филиппъ.

Въ томъ нетъ нужды. Британскiй государь,
Я врагъ тебе - нетъ мира между нами!

Констанцiя.

Элеонора.

О, шаткость безобразная француза!

Король Джонъ.

Французъ, ты горько часъ оплачешь этотъ!

Бланка.

Залито кровью солнце! День померкнулъ!
Къ чьей стороне склониться я должна?
Мне обе дороги: бойцамъ обоимъ
Съ душой я обе руки отдала -
И съ бешенствомъ, отпавши другъ отъ друга,
Они меня на части разорвутъ.
Супругъ, могу ль я за тебя молиться,
Должна ли дяде я желать победы,
Иль звать успехъ къ отцовскимъ знаменамъ,
Иль съ бабкою иметь одни желанья?
Другимъ победа - мне беда одна
И до борьбы верна за мной погибель.

Людовикъ.

Жена, во мне судьба твоя живетъ.

Въ тебе судьба, но жизнь моя съ другими.

Король Джонъ.

Кузенъ, иди и строй мои войска. 

Французъ, я гневомъ пламеннымъ исполненъ
И жаръ души разгневанной моей
Одною кровью утолить могу,
Французской кровью, лучшей и знатнейшей.

Король Филиппъ.

Самъ первый ты отъ бешенства сгоришь,
И гневъ твой не зальется нашей кровью.
О, берегись и жди себе беды!

Король Джонъ.

Не больше той, какая ждетъ тебя.
Къ оружiю! Скорей идемъ на бой! 

Филиппъ Незаконнорожденный.

Клянуся жизнью, день ужъ слишкомъ жарокъ!
На облакахъ наверное заселъ
Какой-нибудь воздушный бесъ и сыплетъ
Оттуда гибель. Голову австрiйца
Положимъ здесь, покуда живъ Филиппъ. 

Король Джонъ.

Губертъ, гляди за мальчикомъ. Филиппъ,
Беги: въ палату матери ворвались
Враги и чуть ли не взяли ее.

Филиппъ Незаконнорожденный.

Я, государь, ужъ выручилъ ее!
Не бойтесь: безопасна королева.
Идемте въ бой! Усилье небольшое -

Король Джонъ.

Пусть будетъ такъ.
(Элеоноре). Ты, королева, станешь
У насъ въ тылу съ надежной, сильной стражей. 

Кузенъ, зачемъ грустить? Ты бабке дорогъ,
И дядя твой тебя полюбитъ такъ,
Какъ своему отцу ты былъ любезенъ.

Артуръ.

О, это мать мою убьетъ тоскою!

Король Джонъ. (Филиппу).

Кузенъ, не медли жъ - въ Англiю лети
И растряси предъ нашимъ возвращеньемъ

Изъ нихъ на волю выпустя червонцы.
Пора тому, кто въ мире разжирелъ,
Кормить бойцовъ голодныхъ. Порученье
Ты выполни со строгостiю всей.

Филиппъ Незаконнорожденный.

Ни книгами, ни звономъ, ни свечами
Отъ техъ мешковъ меня не отобьютъ.
Приветъ мой государю! Королева,
Когда попасть в святые я успею,
То я за васъ усердно помолюсь.
Целую ваши руки.

Королева Элеонора.

До свиданья,
Кузенъ мой добрый!

Король Джонъ.

Съ Богомъ, мой кузенъ! 

Королева Элеонора. (Артуру).

Король Джонъ.

Поди сюда, мой Губертъ добрый.
Тебе обязанъ я. Здесь, въ теле этомъ,
Живетъ душа, которая тебя
Зоветъ всегда своимъ заимодавцемъ
И выплатитъ весь долгъ любви твоей.
Да, добрый другъ мой, преданность твою
Душа моя сокровищемъ считаетъ.
Дай руку мне. Есть дело до тебя;
Но про него скажу въ другое время.
Клянуся Богомъ, Губертъ, даже стыдно
Признаться въ томъ, какъ я тебя ценю!

Губертъ.

За честь благодарю васъ, государь.

Король Джонъ.

Мой добрый другъ, покуда нетъ причины
Благодарить меня; но день придетъ -
Хоть тянется медлительное время -

Вотъ что сказать хочу я. Нетъ, не нужно!
На небе солнце светитъ; гордый день,
Сiяющiй всей прелестью мiрскою,
Такъ полонъ искушенiя и блеска,
Что говорить нетъ силы. Если бъ здесь
Железнымъ языкомъ и медной пастью
Ко сну позвалъ насъ колоколъ полночный,
Иль если бъ на кладбище я стоялъ
Съ тобою, полнымъ горя и обиды,
Которая бъ тоску тебе внушала
И въ жилахъ бы сгущала кровь твою,--
Тогда бъ я могъ заговорить. Но нетъ:
Въ тебе ключомъ играетъ кровь живая,
Что весело горитъ въ людскихъ глазахъ
И щеки ихъ колышетъ глупымъ смехомъ,
Такъ гибельнымъ для помысловъ моихъ.
Когда бъ меня безъ глазъ ты видеть могъ,
Безъ слуха - слышать и безъ языка
Ответъ мне дать единымъ помышленьемъ.

Тогда, пожалуй, и при свете дня
Я бъ мысль свою тебе на душу пролилъ.
Нетъ, не могу, хоть и люблю тебя,
Хоть и тебе я, кажется, любезенъ.

Губертъ.

Любезенъ такъ, что если ты прикажешь
Итти на смерть для выгоды твоей -
Я все исполню: небо мой свидетель.

Король Джонъ.

Исполнишь все? Я это знаю, Губертъ.
Мой Губертъ, добрый Губертъ, кинь свой взглядъ
На этого ребенка; верный другъ мой,
Скажу тебе, ребенокъ тотъ - змея:
Где бъ на пути я ногу ни поставилъ,
Везде онъ змеемъ ляжетъ предо мной.
Ты понялъ ли меня? Ведь, ты къ нему
Приставленъ стражемъ?

Губертъ.

И стеречь я стану

Король Джонъ.

Смерть!

Губертъ.

Государь?

Король Джонъ.

Могила.

Губертъ.

Онъ умретъ.

Король Джонъ.

Молчи. Довольно. Веселъ я теперь.
Тебя люблю я, Губертъ. Хоть пока
Награды для тебя не называю,
Но помни. Королеве мой приветъ.
Я къ вамъ войска мои сейчасъ отправлю.

Элеонора.

Благослови Господь тебя!

Король Джонъ. (Артуру).

Племянникъ,
Ты едешь въ Англiю, съ тобою Губертъ:

Теперь и мы въ Калэ. Скорей въ дорогу. 

Король Филиппъ.

Итакъ, ревущей бурей въ океане
Раскиданъ и разсеянъ безнадежно
Согласный флотъ спопутныхъ кораблей.

Пандольфъ.

Мужайся же. Все кончится добромъ!

Король Филиппъ.

Не быть добру, где было бегство злое!
Иль нашъ Анжеръ? иль не разбиты мы?
Артуръ не взятъ, друзья не пали наши,
И не ушелъ кровавый англичанинъ
Къ себе домой, француза не страшась?

Онъ укрепилъ отнятыя владенья:
Уходъ свой быстрый онъ прикрылъ разумно.
Онъ сохранилъ въ борьбе ожесточенной
Спокойствiе - и сталъ его походъ
Неслыханнымъ и безпримернымъ чудомъ.

Король Филиппъ.

Мне не горька твоя хвала британцу:
Черезъ нее нашъ срамъ не такъ тяжелъ. 

Король Филиппъ.

Смотри, кто къ намъ идетъ. Могила скрыта
Въ душе ея, но вечный духъ живетъ,
Противъ ея желанiя и воли,
Въ темнице тяжкой горестнаго тела.
Констанцiя, молю, уйдемъ отсюда.

Констанцiя.

Гляди теперь, къ чему твой миръ привелъ?

Король Филиппъ.

Вооружись терпеньемъ!

Констанцiя.

Мне не надо
Твоихъ советовъ и успокоенiй;
Въ одно успокоенье верю я -
Мне нужно то, что рушитъ все советы:
Смерть, смерть нужна мне. Радостная смерть!
Твой сладокъ смрадъ, твое гнiенье вечно!
Ты счастью ненавистна и страшна!
О, встань скорей съ постели вечной ночи -
И къ гнуснымъ я костямъ прильну губами,
Мои глаза въ твой черепъ я вложу,
Увью персты могильными червями,
Мое дыханье прахомъ затушу,
И чудищемъ истлевшимъ въ гробъ я лягу
Такимъ, какъ ты сама! Иди жъ ко мне!
Твой дикiй смехъ улыбкою мне будетъ.
Я, какъ жена, возьму тебя въ объятья.
Не медли же, утеха всехъ страдальцевъ:

Король Филиппъ.

Страдалица моя,
О, замолчи!

Констанцiя.

Нетъ, нетъ, не замолчу я,
Пока дыханье есть для слезъ и стоновъ!
О, если бъ громомъ голосъ мой гремелъ,
Я потрясла бы мiръ моимъ рыданьемъ;
Я подняла бъ отъ сна ту злую смерть,
Что не спешитъ на женскiй слабый голосъ
И тешится отчаянной мольбою!

Пандольфъ.

Принцесса, то безумье, а не скорбь!

Констанцiя.

Твой санъ святой въ твоей не виденъ речи.
Я не безумна: волоса вотъ эти
Я рву съ своей несчастной головы.
Зовутъ меня Констанцiей; Готфриду
Была женою я; Артуръ - мой сынъ,

Я не безумна. О, пошли Господь,
Чтобъ я была безумна въ самомъ деле!
Тогда бъ себя скорей забыла я
И все свои безмерныя страданья.
Лиши меня разсудка, кардиналъ -
И будешь ты за то къ святымъ причисленъ.
Я не безумна, горе помню я,
И разумъ мой, изыскивая средства
Меня избавитъ отъ тоски жестокой,
Ведетъ меня къ самоубiйству, къ петле.
Съ безумiемъ - забыла бъ сына я
Иль видела бъ его во всякой кукле.
Я не безумна: слишкомъ, слишкомъ больно
Я чувствую страданья каждой язвы. 

Король Филиппъ.

Закрой свои ты косы. Какъ сказалась
Ея любовь въ кудряхъ ея роскошныхъ!
Тамъ, где запало каплей серебро,

Безчисленными прядями друзья,
Подобно душамъ, преданнымъ и вернымъ,
Сцепившимся навеки въ общей скорби.

Констанцiя.

О, въ Англiю! скорей!

Король Филиппъ.

Закрой же прежде
Ты волоса себе.

Констанцiя.

Я ихъ закрою,
Я ихъ свяжу охотно. Волоса
На голове рвала я и кричала:
"О, еслибъ бъ сына мне освободить,
Какъ волоса пускаю я на волю!"
Теперь ихъ воля тяготитъ меня:
Я ихъ свяжу, я ихъ отъ всехъ прикрою,
Затемъ что въ узахъ бедный мой ребенокъ. 

Отецъ святой, ты говорилъ не разъ,

То правда ли? увижусь ли я съ сыномъ?
Прекраснее ребенка не бывало
Отъ Каина, что первымъ былъ младенцемъ,
До техъ детей, что родились вчера.
И что жъ? Червь скорби сгложетъ мой цветокъ,
Прогонитъ съ щекъ пленительную прелесть -
И будетъ сынъ мой мертвеца бледнее
И худъ, и слабъ, какъ после лихорадки -
И такъ умретъ онъ; и когда воскреснетъ,
Когда сойдемся мы на небесахъ -
Его я не узнаю. Вечно, вечно
Мне милаго ребенка не видать!

Пандольфъ.

Великiй грехъ служить безмерно скорби.

Констанцiя.

О, вижу я, ты сына не имелъ!

Король Филиппъ.

Ты къ скорби привязалась, будто къ сыну.

Констанцiя.

Дитятею лежитъ въ его постеле,
Со мною ходитъ, говоритъ какъ онъ,
Въ лицо глядитъ мне светлымъ детскимъ взглядомъ,
На мысль приводитъ милыя движенья
И крадется въ его пустое платье -
И платье то глядитъ моимъ ребенкомъ!
Вотъ почему я такъ отдалась скорби.
Прощайте! Если бъ равная моей
Потеря васъ обоихъ поразила,
Я бъ утешать умела лучше васъ. 

Долой повязки! Мне уборъ не нуженъ,
Когда мой разумъ меркнетъ въ голове.
Господь! Мой сынъ! Артуръ, ребенокъ милый!
Мой хлебъ, мой день, мой мальчикъ - весь мой мiръ!
Вдовицы радость и скорбямъ утеха! 

Король Филиппъ.

Пойду за ней, чтобъ не было беды.

Людовикъ.

И для меня нетъ счастья въ этомъ мiре,
И жизнь такъ утомительно скучна,
Какъ два раза разсказанная сказка,
Досадная ушамъ передъ дремотой.
Всю сладость света горькiй стыдъ сгубилъ,
Оставивъ мне одинъ позоръ и горечь.

Пандольфъ.

Предъ исцеленьемъ тяжкаго недуга,
При самомъ возрожденьи жизни силъ -
Припадокъ злей, затемъ что злость болезни
Передъ уходомъ взять свое должна.
Что потерялъ ты, проигравъ сраженье?

Людовикъ.

И счастiе, и славу целой жизни.

Пандольфъ.

Съ победою лишился бъ ты всего!
Когда судьба готовитъ благо смертнымъ,
Суровее глядитъ на нихъ она.

Что Джонъ британскiй, средь удачъ своихъ,
Не зная самъ, во всемъ понесъ потерю.
Артуръ въ плену - тоскуешь ты о томъ?

Людовикъ.

Такъ горячо, какъ радъ британецъ плену.

Пандольфъ.

Да, юнъ твой умъ, какъ кровь твоя юна.
Склони жъ твой слухъ къ пророческому слову
И помни, что дано моимъ словамъ,
Какъ вихрю, до соломенки последней,
Весь прахъ и соръ смести съ дороги той,
Что подъ твоею стелется стопою
Къ подножiю британскаго престола.
Такъ слушай же. Увезъ Артура Джонъ,
Но верно, что пока младая кровь
Играетъ въ жилахъ этого ребенка,
Не будетъ знать престола похититель
Ни часа, ни мгновенiя покоя.
Тотъ скиптръ, что взятъ неверною рукой,

А кто стоитъ средь скользкаго пути,
Тому красна и гнусная опора.
Чтобъ Джонъ не палъ, Артуру пасть должно;
И будетъ такъ - и нетъ пути другого.

Людовикъ.

Чего жъ мне ждать отъ гибели Артура?

Пандольфъ.

Какъ лэди Бланки мужъ, предъявишь ты
То право, что считалось за Артуромъ.

Людовикъ.

Чтобъ, какъ Артуръ, погибнуть вместе съ правомъ!

Пандольфъ.

Какъ молодъ ты, какъ новъ ты въ свете дряхломъ!
Пусть Джонъ хитритъ - тебе помощникъ время:
Кто долженъ кровь въ свою защиту лить,
Того покой кровавый ненадеженъ.
Убивъ ребенка, этимъ деломъ зла
Онъ охладитъ сердца въ своемъ народе
И преданность подвластныхъ остудитъ.

На короля - народу милъ онъ будетъ,
И всякое небесное явленье,
И каждый бурный день, и вихорь сильный,
Игра природы, небывалый случай -
Все будетъ истолковано людьми,
Какъ знаки Неба; чудо, метеоръ -
Какъ божiй голосъ, вызовъ, предсказанье,
Пророчащее Джону злую месть.

Людовикъ.

Но, можетъ быть, не сгубитъ онъ Артура:
Въ темнице онъ не страшенъ королю.

Пандольфъ.

О, принцъ, коли ребенокъ не погибъ,
То весть о томъ, что ты идешь на Джона,
Решитъ убiйство; и тогда сердца
Его народа отъ него отпрянутъ,
Лобзанiй перемены захотятъ -
И дастъ предлогъ на гневное возстанье
Кровавая рука ихъ государя.

Я все сказалъ - и не видать тебе
Удобнейшаго случая. Безстыдный
И незаконный родомъ Фальконбриджъ
Въ Британiю ушелъ, чтобъ церкви грабить
И веру оскорблять. О, если бъ тамъ
Явилась дюжина бойцовъ французскихъ,
На зовъ ихъ десять тысячъ англичанъ
Примкнуло бъ къ нимъ и стало подъ знамена.
Такъ снега комъ, катясь по крутизне,

Отыщемъ короля. Подумать чудно
О томъ, какъ много выгодъ намъ дадутъ
Сердца народа, полнаго обидой.
Все въ Англiю! Склоню я короля.

Где мысль сильна - тамъ дело полно силы.
Идемъ. Съ тобой король не станетъ спорить.