Дневник Дружинина.
1856 г., июль-декабрь

Вчера приехал в Мариинское к ночи, под дождем и грязью. Сегодни стоит великолепный летний день. Более 2-х месяцев не вел я своего дневника. Много вещей произошло в эти два месяца. Горизонт мой недурен. Сегодни устроился во флигеле и сидел за статьею о Штейне⁵²⁷ для своего журнала⁵²⁸. Работе помешал Трефорт, приехавший с сестрою. Впрочем, это лучше, чем в другой день,-- пока я написал только один лист и разработаться не успел. Завтра пойдет работа бешеная, по моему летнему обыкновению. Завтра же буду набрасывать resume моих двух месяцев. В эти два месяца, благодарение богу, судьба меня лелеяла. 

8 мая. Отъезд. Хлопоты с аттестатом⁵²⁹. Накануне в канцелярии В<оенного> м<инистерства>. Выезжаю. День ясный, но зелени мало. Страх опоздать. Купил у Клюзеля рассказы Гило, как оказалось в вагоне, глупые. Станция. Огромный поезд, медленная выдача билетов. Григорий приехал на дебаркадер. В нашем первом вагоне хорошеньких женщин одна - девочка лет 15. Я занял место на диване, в углу. Соседи - Гринев, адъютант, какой-то хлыщик, едущий в Константинополь, артиллерист из болгар или сербов. Ополченный Аксаков. М-me Смирнова, похожая на сводню, ее семья. Дорога идет ни скучно, ни весело, ем много и обед не худ. Одна станция убрана цветами. Ночью сплю несколько часов.

9 мая. Все мои вещи со мной, оттого при выходе о чемоданах не хлопочу. Нанимаю извощика - и к Васиньке. День ясный и хороший, Москва красива и бела. Васинька уже на даче, но будет к обеду. У него гостит Ребиндер Ник. Ром. По случаю именин Ребиндера у него обед. Является Васинька, Бодиско, Зиновьич, Петр Петрович Боткин. Беседа идет отличная, обед превосходен, но среди обеда я чувствую себя худо. Принимаю капли и кончаю обед. К вечеру все проходит. Едем на какой-то бульвар. Бодиско, сводня и юная особа неприятного вида.

10 мая. Езда по Москве, большею частью по пустым квартирам. Шеремет<евская> больница и сад. М-me Карнович, Корниловы. У Софьи Владимировны. У Галахова. У Ростопчиной. Обедаю дома. После обеда собрание у В. П. Бодиско, Ребиндер и еще кто-то. Мне отпущена гнусная коляска за 5 р. с<еребром>. Это предчувствие коронации⁵³⁰.

11 мая. И солнце, и дождь, но дождь преобладает. По счастию, я-в карете. У Каткова. Кабинет "Русского вестника". Толки и известия. В Сокольники. Дача Корша в готическом вкусе. Прогулка с Софьей Карловной. Дети. Кудрявцев и его жена. Вечер дома. Прощание с Бодиско. Милейший американец⁵³¹ дивит нас своим детством. Он хочет ехать в дорогу без шинели, за 8 000 верст, коли не далее.

12 мая. Прощание с Ребиндером. Зиновьич. Обед у Петра Петровича. Странные письма от Тургенева. Пишем к Григоровичу. Шлем записки к Григорьеву и Селиванову (в стихах). Едем в Кунцово. Дорогомиловский мост. Воспоминания о Козлове. Бойня. Луга и окрестности. Кунцово. Наша дача⁵³².

13 мая. Утренняя прогулка, при которой я чуть не заблудился. Вид окрестности. При всей красоте своей Кунцово как место меня мало пленяет. Повар Филипп и его искусство. Вечерние беседы и чтение. Карлейль. "История" Маколея⁵³³, разные обозрения.

Начинается плохая погода, но на даче всегда бывают свободные часы для гулянья. Девочка - Агаша. Убранство балкона. Садовники. Дом Сергия. Соседи: греки, девушка с темными волосами, зачесанными назад, Вогау, нас посетивший. Вечерние беседы о старой критике, о значении поэзии, о поэтических ощущениях юности. Мои рассказы о первых моих литературных подвигах. Комары.

16 мая. Приход Григорьева. Беседы. Чтение "Короля Лира". Толки о "Библиотеке <для чтения>". Мы провожаем Григоровича до Мазилова и далее. Славянский костюм и речи о славянах.

17 мая. Чтение, окончательная обделка "Лира". Мысли об этюдах из истории Маколея. Обед и спанье, завернувшись в шинель. Поездка в Москву. Остановка около Большого театра. Чернокнижие. Моя прошлогодняя приятельница, Юлия.

18 мая. Краткое гулянье по Москве, завтрак у Мореля. Страшный дождь и выжидание под воротами. Покупка гнусных сигар, рубашек, запонок. Картины на Кузнецком мосту. Василий Петрович и его экзамен в училище, коего он директор⁵³⁴. Пешеходное странствие к Селиванову. Бульвары. Цепная собака. Предупредительность домовладельца, предостерегающего меня от собаки. Розовый дом. Великое чернокнижие и новые донны. Разврат и раскаяние Василия Петровича. Вечер у Григорьева. Дрианский, Стахович, Хомяков, Вердеревский, Железнов.

19 мая. Обратная поездка в Кунцово. Декокт. Оханье Василия Петровича. Чтения и начало занятий. "Король Лир". Русская критика гоголевского периода⁵³⁵. Журнальные статьи. "Князь Луповицкий"⁵³⁶. "Русская беседа". "Athenaeum". Переписка Сент Арно. Сидней Смит. Разбор "Признаний Санда". Обедает у нас Иван Петрович Корнилов и привозит мне аттестат. На даче холодно.

20 мая, 21 и 22, наудачу. Продолжение дачной жизни. Появление Толстого на нашем горизонте⁵³⁷. Гуляния около прудов. Великолепие вечера у маленького пруда. Строится купальня. Рассказы Толстого о Петербурге. Его планы. Григорьев ночует у нас. Культ народной сущности⁵³⁸. Религиозные стихи. Он читает нам "Сон в летнюю ночь"⁵³⁹.

23 мая. Едем в Москву читать "Лира". Вечер у Григорьева. Садовский, Хомяков, Филиппов, Шаповалов, вся "Русская беседа". Стахович читает свои стихи и свою драму⁵⁴⁰. Я приобретаю драму для "Библ<иотеки для чтения>", равно и повесть Дрианского⁵⁴¹. Вообще, в славянах вижу я подмогу и радушие. Чтение "Лира", эффект, им произведенный. Возвращение. Кремль. Лампа у Спасских ворот.

24 мая. бутыль померанцовой водки.

И оставляя "Современник",
Подписчик обратился вспять.

Любуемся картинами природы. Рассказы Толстого о Троицкой лавре⁵⁴²: батюшка, старец и т. д. Толстой, начинающий влюбляться⁵⁴³. Прощание.

25 мая. Кажется, праздник. Кунцовская вода производит худое действие. В<асилий> П<етрович> все пьет декокт. Обедает у нас какой-то чиновник с сыном, особа не занимательная. Во время гулянья видим Буслаева с дамами гнусного вида. Отправляемся гулять. Видим сцены гулянья в Кунцове,-- самовары, дам под деревьями. Одна компания нас привлекает. Две резвые девушки. Катя, моя будущая приятельница.

26 мая. Чтение. Письма от своих, от Анненкова и Панаева и Григоровича. Он хочет быть ко 2 июню. Во время гулянья встречаю студентика с письмом от Софьи Владимировны. Статья химического содержания. Оставляем юношу обедать. Имя его Розенблат, он неглупый малый, любитель дам. Жил долго за границей. Говорим о Германии. Вечером Василий Петрович объясняет мне отрывки из Гегеля. Наши беседы принимают прошлогодний афинский колорит.

27 мая. Тружусь над "Лиром". Обедать, кажется, приходит Григорьев, а может быть, и нет. Действительно он приходит вечером и сообщает мне о результате "Лира" и о том, что Хомяков меня очень любит. Я очень рад. Мы оставляем Григорьева ночевать, но он не остается. Приглашает меня по монастырям и соборам, я отклоняю предложение. Переговоры о "Биб<лиотеке> для чтения". По случаю Монталамбера речи об Англии, дидактике, просвещении и пр. Вас<илий> Петр<ович> намеревается издать мои зтюды об английской словесности.

28 мая. Едем в Москву после утреннего гулянья. Солнце и любовь В<асилия> Петр<овича> к солнцу. Гоголь, Кольцов, Пушкин, русская триада. Поклонная гора. Гостиный двор и бедственные остановки у Гостиного двора. Я иду пешком. Обед дома и сон. Вечернее чернокнижие. Мои кунцовские знакомки. Мои восторги. Позднее возвращение. Боткин думает, что меня убили, я поведываю ему мои приключения. Утром "Лир" кончен.

29 мая. Спать нехорошо в круглой гостиной, на огромной подушке. Путешествие по Москве. Я совершенно веду себя свиньей относительно всех знакомых, не захожу ни к кому. Покупаю зрительную трубку и заказываю платье. Едем в Кунцово мимо Красной церкви. Фили. Дачи. Чудная ночь.

30 мая. Начинается небольшой ряд теплых дней. Но их портит одно - великое расстройство моего желудка, доводящее меня до исступления. У нас обедает Розенблат. Гулянье, разговоры о доннах, о московской литературе и проч. Вечером являются Григорьев и Эдельсон. Глубокомысленные беседы и водка. Сила воли. Деизм, атеизм и православие⁵⁴⁴. "Нюхание высокого". Славяне у нас ночуют. Гулянье. Проклятое место.

31 мая. Утром они уходят домой. Я набрасываю листки "О критике Гоголева периода" и "Этюд" к "Лиру"⁵⁴⁵. Боткин меня поощряет. Письма из-за границы его брата Владимира и другого, доктора⁵⁴⁶"Sartor Resartus"⁵⁴⁷. Желудок в бедственном состоянии. Гулянье. Стрелковый офицер. Гусарево.

1 июня. Начинаю помышлять об отъезде. Предчувствие о том, что Григорович надует. Способ лечения солнцем. Гулянье по аллее из крошечных кленов, без тени. Его результат. Диэта. Воробьи за обедом. Читаю Жоржа Санда и Сент Арно в "Атенеуме".

2 июня. Григорович не является. Происходит какая-то путаница в числах. Является Розенблат, и я возвращаю ему рукопись. Носятся слухи о музыке в Кунцово. Подписка. Удивительные вечера и ночи.

3 июня. Опять в Москву. В<асилий> П<етрович> кончает декокт и светлеет духом. Толки о Кенте, Лире, Корделии и прочая. Приезд. Обедаем дома, я надеваю летнее серое облачение. После сна в Леонтьевский переулок⁵⁴⁸. Дом Крюкова. Катерина Николаевна. Маша. Алена. Питье чая. Странствование пешком и чернокнижие. Вечером Селиванов.

4 июня. Утром пишу характеристику "Лира". Обедает у нас милейший чудак Селиванов. Альвина. Беседа за обедом. Ужасное <...> после обеда. Рассказы о доннах. У меня страшно заболевает зуб. Несмотря, на то, еду к Григорьеву, по условию. Жена Григорьева, Эдельсон, еще господин, коего я забыл фамилию. Мне показывают Москву чернокнижную. Иван Васильевич, цыган⁵⁴⁹, Дрианский. Купец Матвей. Погребки. Поездка в Пегов трактир⁵⁵⁰. Шуты. Перлов. Князь Трубецкой.

5 июня. Досада на Григоровича. После вчерашней зубной боли чувствую себя слабым. Большая прогулка. Покупка телескопа. Московский Пассаж. Бедный извощик. Крутизны у Большого театра. Василий Петрович на экзамене. Вечером хочу ехать один в Кунцово и нанимаю шармантку. Но приходит хозяин и после довольно долгих сборов едем вместе. Чудная ночь. Сильный запах цветов. Не спим долго.

6 июня. Обычные утренние занятия. "Лир" и "Критика" сильно подвигаются, а я вследствие того становлюсь спокойнее. Тонкие обеды, пулярки на вертеле, малага,-- но при всем том некоторая осторожность. Уединенные гулянья по липовой роще. Беседка, надписи, прейскурант. Валентин Корш и Феоктистов. Сплетни Феоктистова на мой счет, раскрытые Григорьевым.

7 июня. Отчаявшись в Григоровиче, помышляю об отъезде на 11-е. Письмо от Панаева. Вечернее сиденье на гульбище. Картины Московской веселости. Самоварницы. Девочки с цветами. Мальчишки с хлопушками. Беседы с В<асилием> П<етровичем> о пантеизме, материализме и т. д. Его речи о моем значении и влиянии в нашем литературном круге. Приходят Железнов и Дрианский. Их вид и речи. Чтение "Паныча"⁵⁵¹. Прогулки к стороне Гусарева. Рассказы о киргизских делах. Мои переговоры с Дрианским. Рассказы о малороссийских поверьях. Впечатление после "Паныча".

8 июня. Музыка в Кунцове. Приготовления к ней. Я брожу около дома, где обитает Сергий. На днях получены письма от Печаткина и Потехина. Выспавшись, идем на музыку. Знакомство с греками. Разговоры. Музыка оказывается слабою, но все она не лишняя.

Приезд Григоровича. Общая веселость. Рассказы. Открытие купальни. Прогулки. Колоссальный обед. Приапические разговоры. Вследствие их поездка в Москву на лошадях хозяина. Леонтьевский переулок и чернокнижие. Поля. Цыганские песни. Последнее свидание с моей нимфой. К ночи на тех же лошадях опять в Кунцово.

11 июня. День посвящается сельским радостям. Один из светлейших дней. Питие шоколада. Приходит рыба в подарок от Солодовникова. Рассказы о вчерашнем дне. Гулянье. Сижу за статьей о Толстом⁵⁵² и вижу вдруг будто из-под земли выросшего Соляникова, в сереньком покупном пальтишке. Наследство. Фантастическая тетка на необитаемом острове. Споры о Каткове. Антагонизм Григоровича и Соляникова. Некоторая шаткость Василия Петровича. Прогулка с Сол<яниковым>. Статья "О женщине". Рассказы о Софье Ал<ексее>вне и сестре ее Иде. Обед пантагрюелистический. Перед обедом купанье. Тревога нашего гостя о том, как ехать в Москву. Его увозят на телеге.

12 июня. Работа не идет. Гуляем, наблюдаем гречанок и т. д. Василий Петрович получает известие о назначении его заседателем. Гнев. Отъезд его в Москву. Мы остаемся с Григоровичем, обедаем без него и едем на другой день.

13 июня, после обеда, в Москву, на телеге. Прощаясь с Кунцовым, я испытываю грустное чувство. Жаль этого угла. Всю дорогу нам грозит дождь, но до заставы доезжаем благополучно и там берем извощика. Странствование вечером. Москва вечером. У Василия Петр<овича> находим Селиванова. Дело о заседательстве улаживается. Рассказы Селиванова об уголовных делах. Две сестры: убийство. На завтра имеет быть большой обед, перед прощаньем.

14 июня. Последний день в Москве. Григорович едет в пансион, за дочерью. Я брожу по Москве с В<асилием> П<етровичем>. Покупка несессера, магазины, стрижка волос. У Пикулина. Дом и сад Пикулина. Я обещаю ему статью⁵⁵³. На квартире находим Селиванова, Григорьева, Григоровича и Машу, которая похорошела. Узнаем, что Островский в Москве и сейчас приедет. Появление Островского. Рассказы. Осташков. Новый No "Современника". Безобразие по поводу Филиппова. Протесты⁵⁵⁴. Игра в бильярд. Я читаю одну из характеристик "Лира". Соляников. Гости уходят. Мы трое идем гулять. Леонтьевский переулок. Кати нет дома. Вечер. Кремлевский сад. Пожар в Замоскворечьи. Вид с террасы. Ужин в Троицком трактире. Сладко-меланхолическое наше настроение.

15 июня. Подымаюсь ранехонько. Григорович подумал в 4 часа, что пора на машину, и произвел тревогу. Он уезжает. Сборы. Последняя беседа с хозяином. Степан меня торопит. Trauende Augen {Доверчивые глаза (нем.).}. Отъезд; Вскачь до станции железной дороги. Остановка, однако приезжаю во время. Конногвардеец Стремоухов. Соляникова нет. Садимся. Мои соседи. Генерал Смецкой. Теодольф Иванович. Американец Стон и его жена. Откупщик Кузин. Ненастье. Хорошеньких дам вовсе нет. Кузин производит скандалы и чуть не падает на дорогу. Я читаю записки Гримма, купленные накануне. На Бологовской станции встречаем Дудышкина. Сплю, но очень мало. Огромный ночной скандал с Кузиным. Его выводят.

16 июня. Утро довольно хорошее. Я лечу пассажиров каплями. Полевой. Бедный старый генерал. Генерал Рындин. Еще Кузин, но уже спящий. Приезд в Петербург. Жерард меня довозит в своей коляске. Сплю и еду на дачу к брату. Все благополучно. Маленькая Саша. Общий вид и характер дачи. Гости, Мердер с женой, князь Волконский. Григорий Григорьич. Уезжаю без ужина по причине утомления на дрожках брата. Белая, холодная, фантастическая петербургская ночь с ветром. 

Прерываю на время этот отчет, чтоб рассказать о вечере вчерашнего дни, вечере безо всяких внешних событий, но оставившем глубокий след в моей памяти. Вообще осень, как я это уже замечал в дневнике прошлых годов, есть для меня время силы и живых поэтических ощущений. К радости моей, ее влияние не слабеет, а растет с годами. У нас после долгого ненастья пошли светлые дни, зелень свежа, воздух пахуч и приятен. Вчера, в 6 1/2 часов, проводив Эллиота и Трефорта, обедавших у меня, я вышел гулять один, по дороге в Заянье. Солнце садилось великолепно, окна изб горели в искорках, чисто русская красота местности поразила меня так, как еще никогда не поражала. Я понял, какой нерушимой связью привязан я к своему углу, к своей родной земле, к месту, где свершилось мое развитие, с добром и злом. Выразить спокойного, радостного, благодарственного состояния моего духа в эти минуты я не берусь. Я стоял на одном месте, глядел в одну сторону, чувствовал слезы на глазах и всею душой возносился к той неведомой силе, которая не покидала меня никогда до сего времени. Я радовался тому, что могу глядеть зорким глазом и жить, и наслаждаться, и порываться к свету так, как это возможно лишь в первой юности. А я далеко не юноша, великая часть моей жизни прошла - отрадно думать, что (при всем зле и всех пороках) небесплодно. Я мог веселиться духом, как путник, легко и приятно совершивший великую половину дороги. Но всего не перескажешь, что я чувствовал, в особенности не передашь того, к чему дух мой стремился смутно. Я молился о силе и свете и радостно изготовлял себя на новый путь, на новые соприкосновения с жизнью. Давно в душе моей не было так светло и радостно.

К ночи крайняя чуткость моих нервов сказалась в другом, пустом и забавном явлении. Глупая повесть Здгара По "House of Usher" {"Дом Эшеров" (англ.).} нагнала на меня великий ужас, такой ужас, какого я давно не испытывал. Надо однако признаться, что талант этого писателя, при всей его узкости и уродливости,-- громаден.

Были у меня в этом месяце еще светлейшие дни,-- и опять светлые без причин. 10, 11, 12 и, кажется, 13 августа я ночевал у Мейера, в непогоду и ненастье. Были собеседники, нехитрые, но занимательные. В эти дни у меня были часы ребяческого настроения. 

<бурге> я нашел дела редакции не в дурном положении, был у Майкова на Кушелевке, там прочел Гончарову и Печаткину проект объявления⁵⁵⁵, обедал и. был на музыке в Тиволи⁵⁵⁶, где, между прочим, видел Баумгартена и Очкина. Было несколько хороших дней,-- невзирая на то, что погода была подлая, я немного страдал от нее, ибо нанимал карету. Вообще довольно денег просадил я на разъезды и увеселения, на дачу ездил всякий день и гулял под сению Излера в зимнем пальто. Из донн <...> я двух старых: Жукову и дурняшку, новых искать было некогда. Видался всего чаще с семейством брата, Евфановым и людьми по редакции "Библиотеки". Проводил Фета за границу, он мне дал стихов, и Некрасов тоже⁵⁵⁷. Видел Стремоухова в Петербурге, на пороге Минеральных вод сошелся с Альбединским и Шуваловым, на самых водах зрел Горбунова, Жуковских В. и И., Долгорукова и "tutti quanti" {всех (итал.).}. Обедал на даче у Каменского сладчайшим образом, водил его Вариньку гулять по Аптекарскому саду⁵⁵⁸. Имел свидание с Сенковским в его городском саду и любовался на его горничную. Крестил маленькую Сашу и пил шампанское в изобилии. Наконец, наскучив тасканьем, уехал в Нарву, на пути не было ни хороших соседей, ни приключений. В Нарве не нашел своих лошадей и испугался, по моей мнительности, не случилось ли чего дома. Нанял телеграф и вскачь до Мейера. Там дело разъяснилось,-- почта доставила письма не в Поля, а в Ополье. Довольный всем и всеми, снова попавши в уголок, где мне рады и где живется легко, я переночевал сладко, пообедал у Трефорта и 30 июня к ночи был дома, где нахожусь и теперь, 29-го августа. 

Произведен был сейчас окончательный обзор новой квартиры⁵⁵⁹, ибо мы решительно переезжаем во вторник. Я доволен так, как генерал, командующий полком, после удачного смотра. Николай Иванович оказался услужливейшим и милейшим хозяином, а матушка довольна квартирою больше, чем я когда-либо мог предположить. Кабинет мой - загляденье, только обои темноваты. Вся хозяйственная часть устроена отлично. Под влиянием самого приятного чувства остались мы оба. Вчера иногюриваны⁵⁶⁰ вечера у Андреаса. Там был Пецольд (вернувшийся из-за границы и похожий на Роберта Блума), Гончаров, Горбунов, Ман, Петров, Дудышкин и фон Видерт. Ужинали, играли в бильярд и болтали весьма весело. 

Наконец, ровно неделю тому назад, я перебрался на новую квартиру и теперь сижу в моем кабинете, из которого только вчера вынесли чугунную печку. Во многих отношениях я еще пребываю в Содоме и Гоморе, отчасти оттого, что мой хозяин, при его любезных качествах, не очень деятелен, отчасти и оттого, что мои домочадцы бестолковы. При переезде происходили ужасы, неудовольствия, претензии, потом, когда все гости стали восхищаться квартирой, это пропало. Вообще, у моего хвоста нет ни умения прилаживаться к обстоятельствам, ни терпимости, ни терпения, ни опытности, а так как во всей семье много старых людей, привыкших к рутине, то иногда их взгляды и деяния ужасны. Я по возможности стараюсь удалять себя от дрязг, и это мне удается. Нескоро еще муравейник, навязанный на меня велением судеб, совершенно успокоится.

Вчера был обед у Панаева, с питием за мое здоровье и чувствительными речами. Видел там Анненкова, Языкова и Бекетова, сообщавшего любопытные новости по своему ведомству⁵⁶¹. Потом был у Тургенева, потом у брата, где Сталь (или так называемый обол) лгал без милосердия. Уехал без ужина, с небольшой головной болью. 

В субботу вечером, в счастливый день, вышла первая книжка "Библ<иотеки>" под моей редакцией, состав ее недурен, хотя мог бы быть лучше, но контраст ее с прежними книгами так велик, что, кажется, впечатление, ею произведенное, принадлежит к самым благоприятным. В то же время явился "Современник" с похвальной речью и фимиамом, который был мне крайне приятен,-- в виде аттестата за мою почти десятилетнюю службу⁵⁶².

Квартира моя украсилась, обогатилась мебелью и имеет, в особенности кабинет, вид в высшей степени благообразный. Остается повесить драпри и расставить драгоценности. Последним делом я занимался все сегодняшнее утро и хотя устал, но еще не дошел до старого серебра и фарфора. Приехал Толстой, к великой моей радости, и мы с ним были два дня почти неразлучно.

Вот очерк хлопотливого, но разнообразного вчерашнего дня. Встал около 10, немного поработал над разбором Некрасова⁵⁶³. Явились Толстой, потом Полонский, потом Гончаров, с извинением от гр. Кушелева, намеревавшегося быть у меня в тот день, для толков о своем новом предприятии⁵⁶⁴. Потом с Ив<аном> Ал<ександровичем> к Кушелеву. Потом в гостин<ицу> Клея, обедали втроем. После обеда явились Панаев и милейший генерал Ковалевский. Потом я, Толстой и Ковал<евский> были у Краевского,-- там я много говорил с Галаховым и Жихаревым. 

"Лира". Его же в прошлую субботу читали и единогласно приняли (с подобающей славой) в Театральном комитете⁵⁶⁵. В понедельник я был в русском театре и приглядывался к актерам, но кроме Мартынова в "Незнакомых знакомцах"^{566 567}. Кто знает, может быть этой мысли еще суждена большая будущность.

Кушелев оказался гораздо дельнее, чем я думал после первого свидания. Ночью вдруг на меня напала дрожь, так что я перепугался. К утру явилась испарина. Но теперь здоров.

"Библиотека", как кажется, начинает производить порядочный шум, особенно в кругах, прикосновенных к артистической жизни. 

Квартира моя приходит в порядок, вчера привешены занавеси, что отняло у меня много света. Во вторник происходил у меня небольшой фестень⁵⁶⁸, на который с небывалой исправностью съехалась почти вся наша петербургская литература. 

"Лир" и отзывы о "Лире", планы заграничной поездки, дела по цензуре, вечера у Щербатова, новые знакомства и предприятия,-- все это, сливаясь в одно запутанное целое, весьма разнообразит мою жизнь. Наш литературный cenacle {союз (франц.).}, вопреки всем ожиданиям, не потерпел нисколько от отъезда некоторых товарищей и отделения "Библиотеки" от "Совр<еменни>ка". Боткин, Анненков, я и Толстой составляем зерно союза, к которому примыкают Панаев, Майковы, Писемский, Гончаров и т. д. Разные новые лица к нам присовокупляются и придают разнообразие беседам.

Жизнь моя идет празднее, чем когда-либо, хотя знакомые изумляются моей деятельности. Опять я принялся вставать около одиннадцати, а иногда находящая на меня бессонница часто делает меня вялым. Утро все почти проходит в приеме сотрудников и гостей, в мелкой журнальной работе, выправке статей и так далее. Писем я получаю много, и пусть хоть они заменяют собою мой несчастный дневник. Вчера обедали у меня Корсакова с мужем, а вечером я читал "Лира" у Ольги Алекс<андровны>. Потом я, Толстой, Анненков и Полонский ужинали у Вольфа, причем Толстой не только сам по себе ел ужасно, но съел все остатки с чужих тарелок, при общем изумлении. 

Вчера был на двух вечерах - у Толстого с Боткиным, Анненковым, Ал. Толстым, Столыпиным, Панаевым и Жемчужниковым,-- и у брата, где собрался весь Преображенский полк, с дамами. M-me Васильчикова очень мила, но я все сидел около Софьи Александровны и с ней не сошелся. Ужин был удачен и великолепен. А граф Клейнмихель, ужинавший напротив меня, на утро был найден мертвым в постели. Все остальные гости живы и чувствуют себя превосходно, что снимает с хозяина всякое нарекание.

Ермил и Стахович затевают великолепный спектакль⁵⁶⁹<аженцу> Ушакову. 

Одна из живых и хороших сторон, не заглохших и не погибших во мне, есть чувство благодарности и теплоты душевной. Ни одна радость не пропускается мною без помысла о причине, ее пославшей, о людях, ее причинивших, о Великой незнаемой мною Силе, ведущей меня к пользе и доброй деятельности и добрым наслаждениям, жизнью. Благодарю тебя, таинственная и могучая Причина светлых минут моего существования, к которой посреди скептицизма и мрака взывал я во все тяжелые кризисы, у которой наперекор светской ветрености просил я благословения при всех моих начинаниях. За честную и широкую деятельность, раскрывающуюся передо мною, за преданных друзей, за сохранение существ, близких моему сердцу, за мимолетные радости, так великие на весах жизни, за преданных друзей и товарищей, за труд и за известность, им данную,-- из глубины души благодарю моего бога и руководителя. Пусть он даст мне новых сил на новое служение идеям Добра и Красоты, пусть он навеки поддержит во мне и жизнь, и мысль, и уменье благодарить его за все и про все. 

Год оканчивается. Священник ушел, брат с женой и Майковы, бывшие при богослужении, разошлись тоже. Как всегда за все эти годы, провожаю я истекший год за своим письменным бюро, при двух нагоревших свечах. Несмотря на все заботы последних чисел и безалаберность дневника, меня тянет поговорить с самим собою.

и ласковая рука вела меня по-прежнему, и путь мой стал заметно шире. В полном разгаре сил и деятельности я стал на дорогу, где тому и другому много работы. Предприятия мои удавались и удаются, я ни на минуту не ослабевал к своему делу и не видал от него ничего, кроме отрадного.

"Королем Лиром" я сделал большой шаг для своей славы. Георг Крабб был кончен в этом году, вместе с рядом критических статей, всеми замеченных. Целый журнал перешел в мои руки и в короткое время из журнала погибавшего стал изданием, имеющим успех. Назад я не смотрю, на прошлом отдыхать не намерен,-- и впереди дела много.

Материальные дела мои устроились, как кажется, довольно прочно: Бюджет мой возрос вдвое против прошлогоднего. Поездка за границу, давнишний мой замысел, вечно отдалявшийся от меня, теперь становится делом близщм и возможным.

Итак, пойдем с благодарностью и доверием, навстречу будущему. Никогда еще я не был так готов к труду, никогда еще сознание того, что мой труд полезен для просвещения и добрых идей, не посещало меня с такой отчетливостью.

"Короля Лира" в моем переводе и встречу новый 1857 год за этим чтением!

Примечания

⁵²⁷ Статья Д. "Барон Штейн" (Бдч, 1856, No 10).

⁵²⁸ В марте-апреле 1856 г. происходили переговоры издателя Бдч В. П. Печаткина с Д. о передаче ему журнала (с согласия официального редактора О. И. Сенковского) на выгодных условиях: полная власть в журнале, освобождение от технической типографской работы, 2000 руб. жалованья в год, помимо оплаты за статьи, 3 месяца отпуска (Письма, с. 246). Д. согласился, в августе он уже заочно из Мариинского руководил Бдч, но полным первым номером в обновленной редакции стал октябрьский.

⁵²⁹ Для официального утверждения редактором Бдч Д. должен был представить в цензурный комитет аттестат о служебной деятельности (вместе с поручительствами каких-либо "известных лиц" о его поведении и познаниях; см.: Письма, с. 247).

⁵³⁰

⁵³¹ В. К. Бодиско недавно вернулся из Калифорнии (США).

⁵³² В. П. Боткин снял для себя и для Д. дачу в Кунцево, поселке под Москвой (ныне в черте города).

⁵³³ "История Англии" Маколея.

⁵³⁴ Народное училище в Москве; но В. П. Боткин был не директором, а почетным попечителем.

⁵³⁵ "Очерки гоголевского периода русской литературы" (С, 1855, No 12 - 1856, No 12). К моменту записи было опубликовано 5 статей из 9.

⁵³⁶ Комедия К. С. Аксакова. "Князь Луповицкий, или Приезд в деревню" (опубликована в 1856 г. в приложении к No 1 нового славянофильского журнала "Русская беседа").

⁵³⁷ Согласно дневнику Л. Н. Толстого, он, только что вернувшись из Петербурга, ездил в Кунцево к Боткину и Д. (и видел там Ап. Григорьева) 18 мая.

⁵³⁸ Ап. Григорьев излагал свои заветные мысли о роли народа в истории, о народности искусства, изложенные в статьях об А. Н. Островском (1855).

⁵³⁹ Перевод драмы Шекспира "Сон в летнюю ночь" Ап. Григорьев передал Д., опубликован в Бдч (1857, No 8).

⁵⁴⁰ "Святки" (1856), но опубликована она не в Бдч, а в "Драматическом сборнике" (1860).

⁵⁴¹ Повесть Е. Э. Дрианского "Лихой сосед" (Бдч, 1856, No 11).

⁵⁴² Л. Н. Толстой был в Троице-Сергиевской лавре 19 и 20 мая.

⁵⁴³ 22 мая Л. Н. Толстой встретил в Москве А. А. Оболенскую (урожд. Дьякову), которой он был увлечен в юности.

⁵⁴⁴ Возможно, Д. классифицировал спорящих: деист Боткин, атеист Д. и православные Григорьев и Эдельсон.

⁵⁴⁵ "Короля Лира" (С, 1856, No 12).

⁵⁴⁶

⁵⁴⁷ "Sartor Resartus" (1833) - роман Т. Карлейля.

⁵⁴⁸ Леонтьевский переулок - ныне ул. Станиславского в Москве.

⁵⁴⁹ Ап. Григорьев был близок к известному цыганскому хору под руководством И. В. Васильева; совместно с И. В. Васильевым им создана "Цыганская венгерка".

⁵⁵⁰ "Эрмитаж" в Москве (ныне Неглинная, 29).

⁵⁵¹ "Паныч" - вариант названия повести "Лихой сосед" Е. Э. Дрианского (см. примеч. 541).

⁵⁵² Первая статья Д. о повестях Л. Толстого ("Метель" и "Два гусара"); см.: Бдч, 1856, No 9.

⁵⁵³ Речь идет или о статье Д. на "Журнал садоводства", издаваемый П. Л. Пикулиным (Бдч, 1856, No 9), или о статье Д. "Заметки о садоводстве в Петербургской губернии" (Журнал садоводства, 1856, No 12).

⁵⁵⁴ В С No 6 в "Заметках о журналах" Н. Г. Чернышевский резко отрицательно характеризовал отзыв Т. И. Филиппова на драму Островского "Не так живи, как хочется" (Русская беседа, 1856, No 1) и противопоставлял крайне консервативную статью Филиппова другим произведениям, опубликованным в славянофильском журнале. Это, видимо, и вызвало протесты славянофилов.

⁵⁵⁵

⁵⁵⁶ Тиволи - увеселительное заведение И. И. Излера в Новой Деревне, пригороде Петербурга (ныне в черте Ленинграда).

⁵⁵⁷ В Бдч No 10 опубликованы стихотворения Некрасова "Прекрасная партия", "Школьник", "Прости", а также "В альбом (Е. П. К-у)", "На лодке" Фета.

⁵⁵³ Аптекарский сад - ботанический сад на Аптекарском острове.

⁵⁵⁹ Из письма Д. Тургеневу от 13 октября 1856 г.: "... нашел квартиру у Владимирской, с кабинетом самым великолепным во всей русской литературе, но еще не переехал. В том же доме В<ладимир> Майков, который драгоценен как помощник по редакции" (Тургенев и круг "Современника". М.; Л., 1930, с. 193). Д. поселился в доме Водова в Хлебном пер. (ныне Дмитровский пер., 16), у Владимирской пл.

⁵⁶⁰

⁵⁶¹ ведомство - цензурное управление.

⁵⁶² В "Заметках о журналах" (С, 1856, No 11) Н. Г. Чернышевский дал очень высокую оценку 10-летнему участию Д. в С, личным качествам Д. как литератора и приветствовал издание нового журнала (Бдч) под редакцией Д.

⁵⁶³ Д. намеревался поместить в Бдч отзыв на "Стихотворения" Некрасова, но цензурное запрещение книги и печатных откликов на нее остановило работу над статьей.

⁵⁶⁴ Граф Г. А. Кушелев-Безбородко задумал издавать свой журнал; эту идею он осуществил двумя годами позднее: с 1859 г. стал выходить его журнал "Русское слово".

⁵⁶⁵ "Король Лир" в переводе Д. был поставлен в Александрийском театре в 1858 г., в Малом театре в Москве - в 1859 г.

⁵⁶⁶ "Незнакомые знакомцы" - одноактная шутка-водевиль Оникса (псевдоним Н. И. Ольховского); с успехом шла в Александрийском театре с 1855 г.

⁵⁶⁷ С этого момента Д. начинает активно действовать с целью организации Литературного фонда. См. в настоящем издании статью Б. Ф. Егорова.

⁵⁶⁸

⁵⁶⁹ Д. писал Тургеневу 26 декабря 1856 г., что Писемский "жаждет составить труппу для великолепнейшего разыграния чего-нибудь из Гоголя, при помощи Стаховича, Садовского и разных литераторов. Этот спектакль, о котором уже слухи разнеслись по городу, есть дело весьма важное для театра, для сближения публики с литературой" (Тургенев и круг "Современника". М.; Л., 1930, с. 200).