ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВІЯ.
(ЛИСТОКЪ ИЗЪ ВОСПОМИНАНІЙ.)
Между протекшаго есть вечная черта:
Насъ сблизитъ съ нимъ одно мечтанье.
Кто не былъ коротко знакомъ съ Дружининымъ и не зналъ въ подробности всего, что онъ писалъ въ разныхъ родахъ, тотъ конечно не могъ себе представить даже приблизительно, каково было богатство его натуры. При поверхностномъ знакомствъ съ нимъ, вы видели человека довольно холодной наружности, сдержаннаго, даже несколько принужденнаго, щеголевато одетаго и съ изящными манерами. Разговоръ его безъ сомненiя обличалъ въ немъ сейчасъ человека умнаго и основательно-просвещеннаго; но вы никакъ не подумали бы, что подъ этою оболочкою скрывались: страстное сердце, безконечная доброта души и неисчерпаемая веселость ума. Что касается до меня, знавшаго Дружинина съ самыхъ молодыхъ летъ, то мне кажется, что я редко встречалъ людей, представлявшихъ такую резкую противоположность между внешностью и внутреннимъ строемъ, разоблачавшемся вполне только въ небольшомъ искреннемъ кругу. Чего особенно нельзя было предполагать въ немъ - это беззаветной веселости, можно сказать не знавшей границъ.
Дружининъ выступилъ на литературное поприще въ конце 1847 года {Александръ Васильевичъ Дружининъ родился 8-го октября 1824 года, въ С. -Петербурге; воспитывался до шестнадцати-летняго возраста дома, а потомъ поступилъ экстерномъ въ Пажескiй корпусъ, во 2-й классъ. Съ малыхъ летъ у него развилась охота къ чтенiю: онъ, кажется, перечиталъ все книги, какiя только могъ достать дома и у своихъ знакомыхъ. Въ корпусе онъ былъ постоянно занятъ писанiемъ всякаго рода упражненiй на заданныя тэмы для своихъ товарищей, а также сочиненiемъ разныхъ стихотворенiй, преимущественно сатирическихъ, въ которыхъ главную роль играли его товарищи и начальники.
Всегда любимый товарищами, онъ былъ постояненъ въ своихъ привязанностяхъ; многiе его товарищи были его прiятелями до конца жизни.
2-го августа 1843 года Дружининъ былъ произведенъ лейбъ-гвардiи въ Финляндскiй полкъ, где служили уже его два старшiе брата и где онъ сошолся съ П. А. Федотовымъ, прославившимся впоследствiи какъ художникъ. Въ полку, какъ и въ корпусе, Дружининъ былъ всеми любимъ; но темъ не менее, военная служба была очевидно не по немъ, хотя онъ былъ всегда живъ и веселъ въ общей товарищеской беседе.
его единогласно въ полковые библiотекари только что начинавшейся тогда библiотеки.
Эта должность пришлась какъ нельзя более по вкусу Дружинину, и онъ оставался полковымъ библiотекаремъ до самаго выхода его изъ полка въ начале 1846 г.
"Полинька Саксъ", по заведенному тогда порядку, передъ представленiемъ въ цензуру, была представлена на разсмотренiе директору канцелярiи военнаго министерства, барону Вревскому. Вышедши въ отставку, Дружининъ весь предался литературе а не оставлялъ ее до самой кончины, живя большею частью въ Петербурге, уезжая летомъ въ деревню и за границу.
Въ первые два года своей литературной деятельности, начиная съ 1847 года, Дружининъ написалъ три большiя повести: "Полинька Саксъ", "Разсказъ Алексея Дмитрича" и "Фрейлейнъ Вильгельмина" и романъ въ двухъ частяхъ "Жюли". Все они были напечатаны въ "Современнике". Съ 1849 года деятельность Дружинина обратилась къ русской критике и началась блистательно "Письмами Иногороднаго Подписчика". Сделавшись редакторомъ "Библiотеки для Чтенiя" въ 1856 году, онъ деятельно занимался критическими трудами и поместилъ целый рядъ разборовъ замечательныхъ произведенiй, явившихся въ перiодъ времени его редакторства. Онъ разбиралъ "Повести и разсказы" Тургенева, "Очерки изъ крестьянскаго быта" Писемскаго, "Сочиненiя Островскаго", "Стихотворенiя Майкова", "Обломова", "Шиллера въ переводе русскихъ писателей" и т. д. Въ 1850 году онъ напечаталъ въ "Современнике" обозренiе пяти замечательныхъ иностранныхъ романовъ: "Кларисса Гарловъ",-- "Векфильдскiй священникъ", "Исторiя маленькаго Жака де-Сентре и дамы его сердца", "Лесъ или Сенъ-Клерское аббатство" и "Одинъ изъ тринадцати". Прекрасно владея англiйскимъ языкомъ и неутомимо занимаясь исторiею англiйской литературы, Дружининъ въ статьяхъ своихъ обозрелъ почти весь новейшiй романъ со временъ рыцарства и, переходя потомъ къ зпохе приторно-плаксиваго тона, довелъ свое обозренiе вплоть до времени полнейшей реакцiи этому болезненному направленiю въ лице Бальзака. Затемъ последовалъ целый рядъ статей по исторiи англiйской литературы: "Джонсонъ и Босвель", "Жизнь и произведенiя Шеридана", "Георгъ Крэббъ", "Вальтеръ-Скоттъ и его современники", и проч. и проч. Считаю излишнимъ дальнейшее исчисленiе статей Дружинина, такъ-какъ въ приложенiи ко 2-му тому предлагаемаго изданiя помещонъ полный списокъ всехъ его сочиненiй только, что капитальными его трудами по переводной литературе останутся его превосходныя переложенiя четырехъ трагедiй Шекспира: "Король Лиръ", "Корiоланъ", "Ричардъ III" и "Король Джонъ".
Дружининъ скончался 19-го января 1864 года, после тяжкой и продолжительной болезни. На выносъ тела его, бывшаго 21-го января, собрались многiе изъ друзей покойнаго, между прочими: И. С. Тургеневъ, Н. А. Некрасовъ, П. В. Анненковъ, А. А. Фетъ, В. П. Боткинъ, И. П. Гаевскiй, А. Д. Галаховъ, H. В. Гербель и другiе. Погребенiе совершено на Смоленскомъ кладбище, откуда провожавшiе Дружинина возвратились въ бывшую квартиру его, и на завтраке А. А. Фетъ произнесъ, въ память покойнаго, следующее задушевное стихотворенiе:
Лампаду честнаго труда
Дыханье смерти погасило.
На миръ усопшаго лица
Не изменили до конца
Изнемогающiй, больной,
Ты чистымъ донесенъ - въ могилу.
Спи! вечность правды настаетъ,
И муза строгая кладетъ
Ровно черезъ две недели после смерти Дружинина, именно 2-го февраля, было годичное собранiе "Общества для пособiя нуждающимся литераторамъ и учонымъ". Тогдашнiй председатель общества, Е. И. Ковалевскiй, при открытiи заседанiя, почтилъ память Дружинина, какъ основателя фонда и ревностнаго его члена въ теченiи несколькихъ летъ, вплоть до болезни, сведшей его въ могилу, краткою, но задушевною речью. Ред."Отечественныя Записки" съ 1840 года, когда въ нихъ окончательно утвердился Белинскiй, пользовались привилегiею группировать около себя почти все, что существовало даровитаго и честнаго въ литературномъ мiре. Исключенiе составляли еще "Москвитянинъ", где печатались, впрочемъ, кроме матерiаловъ и документовъ, лишь немногiя живыя статьи славянофильскаго направленiя, и "Современникъ" Плетнева, чуждый полемики и вопросовъ, вызывавшихъ тогдашнiя пренiя. Оба журнала эти имели мало читателей, тогда какъ "Отечественныя Записки" пользовались все большимъ и большимъ успехомъ.
Въ 1840 году Белинскiй задумалъ отделиться отъ "Отечественныхъ Записокъ", обязанныхъ ему и сотрудничествомъ лучшихъ писателей молодого поколенiя, и темъ единствомъ направленiя, которое критикъ успелъ придать изданiю, и статьями, которыя имели давно неслыханное въ журналистике влiянiе на публику. Въ это время покойный Панаевъ прiобрелъ право на изданiе, съ 1 января 1847 года, "Современника"; товарищемъ его сделался Н. А. Некрасовъ, а редакторство поручено было А. В. Никитенке. Въ этотъ-то обновлявшiйся журналъ перенесъ Белинскiй своихъ пенатовъ, и въ то же время вся первая шеренга сотрудниковъ "Отечественныхъ Записокъ" последовала его примеру. Объявленiе объ этомъ событiи отозвалось громкимъ литературнымъ скандаломъ. Въ то время еще не было въ привычкахъ публиковать, какъ ныне, что такiе-то господа, бывшiе сотрудники журнала, изгнаны за наушничество, сплетни, подлости, мерзости и намеренiе обокрасть его кассу, или что бывшiе сотрудники обвиняютъ редакторовъ въ мошенничестве, предательстве и тому подобное. И такъ, объявленiе о перерожденiи "Современника", при участiи вкладчиковъ въ "Отечественныя Записки", съ присовокупленiемъ къ тому некоторыхъ весьма любопытныхъ объясненiй, могло назваться истиннымъ скандаломъ. "Отечественныя Записки" остались при деятеляхъ второстепенныхъ и при новобранцахъ, сохраняя чрезъ последнихъ лишь самую слабую связь съ участниками въ новомъ "Современнике". Некоторые изъ последнихъ только изредка помещали, будто нехотя, что либо изъ произведенiй своихъ на страницахъ "Отечественныхъ Записокъ", делая это какъ бы по старой памяти къ журналу, долго бывшему ихъ единственнымъ органомъ. Сила перешла на сторону "Современника"; къ нему проявилось естественное тяготенiе новыхъ талантовъ и въ немъ дебютировалъ Дружининъ съ своею "Полинькой Саксъ", въ декабре 1847 года.
Известно, что съ давняго времени цензура книгъ и журналовъ всегда отличалась у насъ отсутствiемъ какой бы то ни было мягкости. Но какъ и во всякомъ учрежденiи, основанномъ на чистомъ произволе и котораго деятельность обусловливается случайными личными воззренiями или качествами, а нередко и мелочными обстоятельствами, на цензуру находили по временамъ припадки усиленной строгости, а иногда перiоды относительнаго иновернаго "штиля". Сороковые года могутъ быть отнесены къ последнимъ. Этому способствовали разныя причины, изъ которыхъ главными были: назначенiе несколькихъ самостоятельныхъ по характеру и просвещенныхъ цензоровъ и въ особенности мастерство Белинскаго писать такъ, что въ статьяхъ его высказывалось очень много такого, чего бы и духу не потерпели, если бы оно съ виду представляло хотя какiе нибудь поводы къ цензурнымъ прицепкамъ. Искусство это переняли и некоторые другiе писатели; иногда же направленiе свое проводили они въ невинной форме повестей и т. и. Дело обделалось какъ всегда: публика привыкла читать между строками такъ же легко, какъ по писанному. Аргусы, власть имеющiе, ничего не понимали и, занятые другимъ, только смутно чуяли, что литература все-таки "опасная штука", что за ней нужны глаза да глаза, но вместе съ темъ они думали, что, впрочемъ, не происходитъ въ ней ничего особеннаго, сравнительно съ темъ, что всегда бывало, а такъ-какъ совсемъ запретить ее, къ несчастiю, не приходится, то дело идетъ себе по возможности благополучно и безпокоиться нечего. Литературные соглядатаи, увлеченные древнимъ своимъ усердiемъ и еще более злобой на успехи противниковъ и на упадокъ собственнаго кредита въ публике, громоздили въ тишине грозные доносы на "Отечественныя Записки" и "Современникъ". Они ожидали лишь удобной минуты "предъявить оные" и погубить горько насмехавшихся надъ ними противниковъ, негодуя на ослепленiе, которое мешаетъ разразиться надъ врагами громомъ неизбежной кары. Исторiю эту когда-нибудь узнаетъ Россiя подробно...
слишкомъ десять летъ спустя и, какъ и следовало ожидать, представила результаты именно противоположные тогдашнимъ намеренiямъ, для осуществленiя которыхъ приняты были прямо противоречащiе имъ меры. Здесь не место описывать это плачевное время. Скажу только, что литературе и науке были нанесены жестокiе удары, и что все, занимавшiеся ею, надолго были лишены возможности действовать какъ следуетъ и заподозрены, какъ люди опасные. Журналистика, главный представитель которой, Белинскiй, умеръ вскоре (въ мае 1848 года), сделалась деломъ и опаснымъ, и въ высшей степени затруднительнымъ. Нужно было на срокъ придумывать о чемъ бы писать, потому-что грозное "veto" лежало на всемъ, что составляетъ обыкновенную пищу журналовъ. Надо было взвешивать каждое слово, говоря даже о травосеянiи или коннозаводстве, потому-что во всемъ предполагались личность или тайная цель. Слово "прогрессъ" было строго запрещено, а "вольный духъ" признанъ за преступленiе, даже на кухне. Унынiе овладело всею пишущею братьею, а келейные авторы обвинительныхъ мемуаровъ на журналы торжествовали.
"Современника". Въ немъ неожиданно для всехъ проявились неисчерпаемыя средства къ тому, чтобы поддерживать интересъ журнала. Стоитъ заглянутъ въ библiографическую роспись его сочиненiй во 2 томе настоящаго изданiя, чтобы понять какъ оригинальны, разнообразны, многочисленны и удачны были новые, такъ сказать, отделы, открытые имъ дли замены въ журнале прежнихъ статей, сделавшихся невозможными.
Не все обладали такими средствами создавать себе литературныя занятiя, какъ Дружининъ; многiе ударились въ разныя стороны; иные предприняли многолетiе труды, въ надежде на благопрiятнейшiя обстоятельства ко времени ихъ окончанiя въ дальнемъ будущемъ; другiе продолжали прежнюю деятельность, но въ меньшихъ по неволе размерахъ, въ результате при этомъ оказалось у нихъ лишнее противъ прежняго свободное время и, по привычке къ литературному кругу, они стали чаще проводить его въ дружескихъ беседахъ, посвященныхъ по преимуществу любимымъ своимъ предметамъ. Прибавьте къ тому, что мы все были тогда молоды или еще молоды, и вы не удивитесь, что мрачное настоящее не могло вытеснить изъ этихъ беседъ шутки и веселiя, которое и стало выражаться все-таки въ литературной форме, именно стихотворной. Пародiи (тогда еще не сделавшiяся обыкновенною вещью, какъ теперь), посланiя, поэмы и всевозможныя литературныя шалости составили наконецъ въ нашемъ кругу целую рукописную литературу. При самомъ начале Дружининъ принялъ живое участiе въ этихъ забавахъ, сопровождавшихся уморительными разсказами, анекдотами и даже пресмешными похожденiями, въ которыхъ такъ отличался нашъ остроумный другъ Па... ковъ, веселый и даровитый Панаевъ и многiе другiе. Несколько чопорный съ виду Дружининъ оказался первымъ двигателемъ на этой арене остроумiя и резвой шутки, изливая въ нее весь избытокъ молодыхъ, умственныхъ силъ. При отсутствiи некоторыхъ другихъ литературныхъ занятiй, намъ пришло въ голову облекать все наши импровизацiи въ литературную форму и дать имъ въ такомъ виде место въ журнале. Я помню, что кто-то предложилъ связывать все наши "imbroglio" нитью длиннаго романа, на манеръ "Mémoires du diable" или "Confession generale" Фредерика Сулье. Рамой для этого должны были служить похожденiя праздныхъ чудаковъ, ходящихъ по Петербургу покупать вещи, отыскивать попутчиковъ и гувернантокъ и т. д. по объявленiямъ полицейской газеты и безпрерывно натыкающихся на эксцентрическiя и забавныя сцены. Весь этотъ циклъ стиховъ, разсказовъ и похожденiй получилъ отъ Дружинина названiе "Чернокнижiя". По всему этому суждено было еще довольно долго существовать лишь "für Wenige".
Летомъ 1850 года я ездилъ въ Симбирскую и Саратовскую губернiи и, условившись съ Панаевымъ, также бывшимъ въ довольно продолжительной отлучке изъ Петербурга, съехался съ нимъ въ Москве. Мы сейчасъ отправились въ Англiйскiй клубъ, пошли въ газетную и взялись за вышедшiй безъ насъ No 7 "Современника", о содержанiи котораго не имели понятiя. Взглянувши на оглавленiе, мы не безъ удивленiе увидели въ немъ: "Сантиментальное путешествiе Ивана Чернокнижникова по Петербургскимъ дачамъ. I. Месяцъ Іюнь". Тутъ припомнили мы, что передъ нашимъ отъездомъ Дружининъ предлагалъ намъ и некоторымъ другимъ, сочинять сообща что-то подобное. Мы стали пробегать статью и, признаюсь, пришли въ некоторое и даже не малое смущенiе. Новость подобнаго явленiя была слишкомъ неожиданна; мы нашли шутку переходящею границы и "beaucoup trop crûe", какъ говорятъ французы, опасаясь притомъ повода къ придиркамъ со стороны другихъ журналовъ. Скоро мы отправились въ Петербургъ, но время все-таки затянулось (тогда еще не было железной дороги) и мы нашли No 8 "Современника" уже отпечатаннымъ, а въ немъ и вторую часть "Чернокнижникова". Оба мы, не смотря на наше расположенiе къ веселымъ шуткамъ, энергически запротестовали противъ печатанiя такого рода статей. Огромные корректурные листы третьей части "Чернокнижникова" для No 9 были уже принесены, но выходъ ея въ светъ былъ остановленъ. Помню, какъ я хохоталъ надъ заключавшемся въ ней разсказомъ о наказанiи, постигшемъ будто бы въ Парголове одного литературнаго Ноздрева-соглядатая, за его хвастовство (действительно бывшее) мерзейшими сигарами, яко бы полученнымъ имъ въ подарокъ отъ президента Северо-Американскихъ Штатовъ Полька. Какъ бы то ни было, "Чернокнижниковъ" тогда прекратился. Вскоре прiехавшiй изъ Москвы К., съ уморительными своими интонацiями упрекалъ насъ за то, что мы погубили будущность Буйновидова, сделавшагося (во 2 части "Чернокнижникова") мизантропомъ и отшельникомъ, въ следствiе коварства своего друга, который заставилъ его купаться въ бассейне фонтана и вдругъ привелъ туда изменнически целое общество дамъ. К. съ комическимъ отчаянiемъ уверялъ, что иногда просыпается по ночамъ и не можетъ уснуть, спрашивая себя: "что сделалось потомъ съ Буйновидовымъ?"
Справедливость требуетъ сказать, что первыя три главы "Чернокнижникова" писаны Дружининымъ (особенно стихи) при деятельномъ сотрудничестве Н. А. Некрасова и младшаго изъ членовъ нашего кружка, покойнаго П. Л. Милютина, бывшаго потомъ профессоромъ Петербургскаго университета и кончившаго жизнь въ Эмсе, въ iюле 1855 года. Главы эти писались въ Парголове, где Н. Некрасовъ проводилъ лето, а Дружининъ и Милютинъ у него нередко гостили. Тутъ же помещены разсказы и шутки разныхъ другихъ лицъ, но невозможно определить теперь что именно принадлежитъ кому въ первоначальномъ "Чернокнижникове".
"Чернокнижниковъ", появленiе котораго не лишено, какъ видятъ читатели, некоторой связи съ событiями довольно знаменательными, произведшими его какъ бы рикошетомъ. Читатели могутъ видеть, какъ отзывался самъ Дружининъ о "Чернокнижинкове" и разсказывалъ подробности объ его сочиненiи и судьбе, около двухъ летъ спустя, въ одномъ изъ "Писемъ Иногороднаго Подписчика" (см. въ этомъ изданiи, Т. 6, стр. 581--583). Впрочемъ Дружининъ не бросилъ вполне своей мысли и после перенесъ ее въ другiе журналы и газеты, облекая ее въ форму писемъ, фельетоновъ и пр., или носящихъ имя Чернокнижинкова, или выводящихъ на сцену его фантастическихъ друзей. Но авторскiй успехъ въ этомъ деле, очевиденъ у Дружинина. Многiя позднейшiя статьи его въ этомъ роде - просто прелестны. Такъ напримеръ "Письмо обличительнаго поэта Копернаумова о некоторомъ странномъ юбилее" ("Векъ", 1801, No 17) въ своемъ роде, просто, "chef-d'oeuvre" юмора, наблюдательности и остроумiи.
Репутацiя Дружинина зиждется конечно на иныхъ прочныхъ основанiяхъ, а не на этихъ фельетонныхъ шуткахъ. Но и на нихъ лежитъ светлая печать безценнаго божьяго дара: таланта и веселости, не покидавшей его даже тогда, когда терзалъ его тяжкiй недугъ, предвестникъ безвременной смерти. А для насъ, друзей его, образъ его представляется неполнымъ и недочерченнымъ, когда онъ является лишь въ виде патетическаго автора "Полиньки Саксъ" или тонкаго и учонаго критика высокихъ произведенiй генiя человеческаго. Мы вместе съ этимъ живо помнимъ и неисчерпаемаго юмориста,
И звонкiй детскiй смехъ,
и речь живую нашего добраго товарища, съ которымъ такъ рано разстались навсегда...